Убить их, донесся шепот Льюса Тэрина. Девять слишком опасны, но если я убью нескольких… и прогоню прочь… убью… заставлю их бояться меня… Я не умру снова… Я заслуживаю смерти, но не хочу умирать… Хочу жить!.. Льюс Тэрин зарыдал.
Ранд снова наполнил кубок и попытался не слушать.
Возле Ориганских Ворот, ведущих во Внутренний Город, Демира Эрифф замедлила шаг. Встречные мужчины таращились на нее с восхищением, и она в тысячный раз сказала себе, что надо перестать носить доманийские платья, — и в тысячный раз тут же об этом забыла. Не в платьях дело. Если какой-нибудь мужчина, не поняв, что перед ним Айз Седай, проявит излишнюю прыть, достаточно объяснить, с кем он вздумал заигрывать. Это отвадит любого.
Сейчас ее внимание привлекали лишь Ориганские Ворота — огромная, отделанная белым мрамором арка, прорезавшая белокаменную стену. Поток людей, подвод и экипажей лился сквозь них как река. Охранявшие ворота айильцы вроде бы ни к кому не присматривались, но Демира прекрасно знала, что это не так. Они видели все, и Айз Седай узнали бы с первого взгляда. Кроме того, айильцы следили за ней от самой гостиницы — их штаны и куртки, сливающиеся со скалами, на многолюдных городских улицах бросались в глаза. Итак, даже если бы она захотела рискнуть и не побоялась навлечь на себя гнев Мераны, любая попытка пробраться во Внутренний Город в нарушение запрета ал'Тора обречена на провал. Как все же возмутительно, что Айз Седай приходится испрашивать разрешения у мужчины! А ведь и надо-то лишь повидать некоего Милама Харндера, второго хранителя дворцовой библиотеки. И ее давнего — уже в течение тридцати лет — соглядатая.
Здешняя библиотека никак не могла соперничать с таковой в Белой Башне, или с Королевской Библиотекой в Кайриэне, или с Теранским Книгохранилищем в Бандар Эбан и к тому же сейчас была для нее столь же недостижима, как и любая из них. Но все же, сумей она связаться с Миламом, он тут же занялся бы поиском нужных ей книг. Существовала вероятность, что в библиотеке имеются рукописи, содержащие сведения о Печатях на узилище Темного. Возможно, даже занесенные в каталог, хотя надеяться на такое было бы слишком. Однако в большинстве книгохранилищ мира по дальним уголкам всегда можно найти пыльные манускрипты, которые почему-то забыли внести в списки лет сто или даже пятьсот назад. Во многих библиотеках хранятся сокровища, о которых и не подозревают сами библиотекари.
Она терпеливо ждала, позволяя толпе обтекать ее со всех сторон, но знакомой лысины и круглого лица Милама так и не углядела. Наконец Демира вздохнула, — видимо, он не получил ее послания. Иначе непременно оказался бы здесь к назначенному часу. Ну что ж, значит, ей придется дожидаться своей очереди сопровождать Мерану во дворец и надеяться, что ал'Тор разрешит — разрешит! — ей поработать в библиотеке.
Отвернувшись от ворот, она случайно встретилась глазами с рослым, худощавым малым, который тут же восторженно ей подмигнул.
Нет, решила Демира, все-таки обязательно надо завести несколько платьев попроще. И почему я раньше об этом не позаботилась? К счастью, Демира уже бывала в Кэймлине, несколько лет назад, и в «Розовом венце» ее должен был дожидаться Стивен, приберегавшийся ею на всякий случай. Подумав об этом, она скользнула в узенький, затененный проем между лавкой ножовщика и таверной.
Кэймлинские переулки казались еще грязнее, чем когда она была здесь в прошлый раз, и вонища в них, несмотря на сушь, стояла ужасная. Стены здесь были глухими, без окон — наружу выходили лишь маленькие дверцы или калитки, но и те, судя по всему, открывались нечасто. И людей здесь не было — навстречу попадались лишь тощие коты да облезлые бродячие собаки. Демира не опасалась, что ее могут исцарапать или покусать. Кошки вообще, похоже, отличали Айз Седай от прочих людей, видя в них родственных себе существ:
никто не слышал, чтобы даже самый свирепый кот цапнул Айз Седай. Зато собаки относились к Айз Седай враждебно, будто тоже признавали в них кошачью породу, но нападать не решались и, полаяв да порычав, разбегались.
И собак, и кошек в проулках оказалось больше, чем помнилось Демире по прошлому разу, зато людей гораздо меньше. До поворота она вообще никого не встретила, а свернув за угол, увидела шестерых айильцев. Смеясь и болтая, они шли в ее сторону. Неожиданная встреча их, видимо, застала врасплох.
— Просим прощения, Айз Седай, — хором пробормотали они, вжимаясь в стену, хотя разойтись в переулке можно было и без того.
Демире показалось, что именно эти айильцы следили за ней от самой гостиницы. Во всяком случае один, коренастый малый с разбойничьей физиономией, определенно уже попадался ей на глаза. Кивнув, она пробормотала слова благодарности и двинулась мимо.
Удар копья в бок оказался столь неожиданным, что Демира даже не вскрикнула. В отчаянии она потянулась к саидар, но еще один удар повалил ее в пыль. Над ней склонилось то откуда-то знакомое лицо — Демира отчетливо видела насмешливые черные глаза. Человек что-то говорил, но она не слушала, из последних сил пытаясь дотянуться до Источника, пытаясь… Над ней сомкнулась тьма.
Когда Перрин и Фэйли, закончив нелегкий и долгий разговор с ее родителями, вышли наконец в коридор, там их поджидала Сулин. Кафтан Перрина до того пропитался потом, что под мышками расплылись темные пятна, а сам он чувствовал себя так, будто его заставили пробежать десять миль, на каждом шагу охаживая палками. Зато Фэйли, с ее упругой походкой и горделивой улыбкой на лице, выглядела так же, как когда привела жителей Сторожевого Холма на выручку осажденному троллоками Эмондову Лугу. Сулин приседала чуть ли не до полу всякий раз, когда кто-нибудь из них на нее смотрел, а с ее рассеченного шрамом лица не сходила казавшаяся чужой подобострастная улыбка. Если навстречу попадались Девы, Сулин приседала и перед ними, хотя — Перрин с его слухом ошибиться не мог — и скрипела при этом зубами. Даже Фэйли начала поглядывать на нее с опаской.
Приведя Фэйли и Перрина в отведенные им покои, состоявшие из гостиной, спальни с кроватью под балдахином, на которой могло бы разместиться человек десять, и длинного мраморного балкона, выходившего на внутренний дворик с фонтанами, Сулин принялась показывать и растолковывать гостям все, включая и то, что они и без нее прекрасно понимали. Коней их почистили, поставили в стойло и задали корма, а седельные сумы распаковали, развешав содержимое в шкафах или сложив в комоды. Топор Перрина стоял, прислоненный к камину, словно им собирались строгать щепу для растопки. Один из серебряных кувшинов содержал охлажденный на льду чай с мятой, а другой — сливовый пунш. Расческа и костяной гребень Фэйли лежали на столике перед одним из трех огромных зеркал — Сулин показала каждое, хотя не заметить их мог бы разве что слепой. Она еще говорила что-то насчет воды для мытья и медных лоханей, когда потерявший терпение Перрин вложил в ее натруженную ладонь золотую крону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});