нас ничего не было, не подумай. Но он с чего-то решил, что хочет заполучить меня, и похоже, это не очередная его проверка. И я, кажется, сама дала ему на это надежду. Я совсем запуталась и сбежала. Но эта передышка помогла мне разобраться в себе, и теперь я знаю, чего хочу.
Не стоило ей напоминать Гину о разговоре с братом. И вот от таких слов «ничего не было» ему аж дурно стало. Туманный сделал шаг назад от Валанди, тем самым показывая, что в данный момент он от неё ничего не примет: ни ласк, ни объятий. Ему было тяжело не кричать, но в последний момент он всё же вернул себе уравновешенный вид, правда, наверное, когда в его голосе есть хоть какие-то эмоции, даже лучше. Пусть гнев, пусть крик… но не так… словно он ничего не чувствует.
— Ты понимаешь, что мы в двух шагах от смерти? Ты понимаешь, что за этими горами лежат Белые горы. Мы идём туда, чтобы, возможно, умереть. И именно сейчас, в этом месте, где на тебя уже было совершено покушение, ты решила сбежать, не сказав мне ни слова, а оставив записку. Что мне эти записки? Ты, кажется, даже не понимаешь, насколько я волновался. Мы можем всё решить вместе, но, видимо, ты ещё не вышла из роли искателя сокровищ — роль одинокой волчицы, верно? Вот скажи, зачем тебе я, если ты предпочитаешь действовать в одиночку, не думая о последствиях?
— Я правда сожалею, — она не кричала, не злилась, а просто стояла с опущенной головой и была готова слушать любые упреки в свой адрес. Но было так обидно, так страшно, когда он отошёл от нее. Мысль, что она потеряет его, приводила ее в такой ужас. — Этого больше не повторится. Больше никаких сокровищ и опасных авантюр, больше никаких секретов и недосказанностей. Без тебя моя жизнь была неполной, ты заставил меня полюбить жизнь, ценить ее, помог справиться с ненавистью, что сжигала меня изнутри. И после этого я поступила с тобой как последняя тварь. Пойму, если ты не захочешь меня больше видеть, но я люблю тебя и хочу измениться. Чтобы быть с тобой, я готова на все.
— Я это уже слышал, Валанди. Не в такой откровенной форме, но слышал. Практика показывает, что о доверии в наших отношениях и речи быть не может, — но всё-таки он немного подостыл и расслабился, и теперь солнечная видела его уставшее и измученное думами лицо. — Иди в таверну. Отдохнёшь, и мы сразу выступим в путь, — но сам он повернулся в другую сторону и намеревался идти куда-то в другое место.
— А куда ты пойдешь? — окликнула она его. Валанди вытянула руку, чтобы поймать его, но на полпути замерла. Остановить его? А вдруг он хочет побыть один, и этим она сделает только хуже? Но отпустить его вот так… Рука сомкнулась на его предплечье. И что сказать? Как исправить все? — Я без тебя не пойду никуда. Теперь куда ты, туда и я, одна и шагу не ступлю. Тем более, когда я остаюсь одна, это всегда приносит неприятности. Скажешь, что раньше меня это не волновало, так вот теперь волнует! Я хочу прожить долгую счастливую жизнь с тобой, а если ты этого не хочешь, тогда… Тогда я буду все время мельтешить у тебя перед глазами, чтобы ты вновь захотел, — и понимала, что несёт полную чушь, но лучше так, чем сейчас отпустить его.
Гинтар остановился, посмотрел на неё через плечо и вздохнул. Дать ещё один шанс? По крайней мере её уговоры постепенно успокаивали его.
— По магазинам, — всё же ответил он на первый вопрос, будто всё остальное проигнорировал. Но нет, всё слышал. Всё достигло его сердца. И по нему это стало видно. Теперь уже и серые глаза потеплели. Чуть-чуть. — Нам нужно закупить тёплой одежды. Я вчера купил себе и Кае. На Зака не знаю какой размер нужен. А без тебя тебе брать не стал.
— Хорошо, пойдем и выберем что-нибудь. Хотя я бы надела все, что ты купил бы мне, — обрадовалась солнечная.
Валанди восприняла это как шаг к примирению и со счастливой улыбкой кинулась было обнимать его, но сжала только руку, обхватывая ее своими руками, и быстро отпустила. Не хотела давить на него, но все же осторожно коснулась его пальчиков, прося взять ее за руку.
Гинтар руку не убрал, но и не обхватывал её пальцы или ладонь. По пути на рынок, да и на нём, он был молчалив. Говорил лишь по делу — когда закупался. Валанди не хотела его злить лишний раз — покупала всё, что ей было нужно быстро, даже порой особо не зацикливаясь. С Гином старалась как-то говорить. Иногда он отвечал, но когда ощущала, что он начинал злиться, замолкала. Так они на рынке и провели пару часов, после чего пошли в таверну.
— Как думаешь, они помирятся? — спросил Закнеыл за обедом. — У нас впереди трудная встреча, если они не наладят отношения, это может плохо сказаться на нас всех.
Казалось, звездный все больше переживал. Отчасти он винил себя, что не помешал Валанди совершить глупость. И эта нервотрепка начинала проявляться в постукивании пальцами по столешнице. Поймав на себе вопросительный взгляд Каи, пояснил свои мысли:
— Отряд должен быть слаженным, и все его члены обязаны доверять друг другу, иначе в серьезном бою они просто все погибнут. А у нас впереди не просто серьёзный бой — мы должны как-то победить величайшую силу мира сего, — он умел произносить воодушевляющие речи.
— Да помирятся, куда денутся, — отмахнулась лунная, смотря на соседний столик, за которым, собственно, и расположилась пара.
Гинтар сам предложил ей сесть, но было такое впечатление, что он предложил это из долга перед ней, а не потому, что хотел провести время. Конечно это не так. И пусть он продолжал молчать, лишь сухо кивая на какие-то слова солнечной, в таверне он уже почти отошёл. Поступок Валанди был в мыслях, но уже слабо. Да, обидно, но, чёрт возьми, вот она, с ней всё хорошо — он уже думал об этом, соглашался. Сейчас же его больше беспокоил Сектар.
Когда с едой было почти покончено, Гин, не поднимая головы, спросил:
— Так что там с моим братом?
Валанди дернулась от его вопроса и подавилась. Вообще было неожиданно, что он первым заговорил, да и тема не радовала. Похлопав себя по груди и выпив воды, она закашляла и, прочистив горло, заговорила.