«Подожди! – остановил я Топса, – Разве Кроха учила своего… ну, этого, гасить взглядом звезды?! Зачем?! И потом, почему ты называешь сквотов калеками?!»
«Ой, ой, – темпераментно запищал Фока, – Сколько вопросов, сколько вопросов!..» – но получив толчок в спину от Топса, обиженно замолчал, а Топс продолжил свои объяснения:
«Я не знаю чему учила Кроха своего любимчика, – „Какое хорошее словечко!“ – подумал я, – А только, не за что Демиург облика и имени лишать не будет! Ну а насчет „калек“, так сквоты и есть калеки – они же не чувствуют разлитую вокруг магическую силу, они не ощущают ее течений, концентрации, ее готовности к действию и ее спокойствия! Кто ж они, если не калеки?..»
Объяснение было исчерпывающим, но в нем меня очень заинтересовали некоторые слова!
«Судя по тому, что ты только что сказал, Демиург лишил Кроху облика и имени… Значит она на самом деле выглядит совсем не так, как… выглядит?..»
Топс пожал плечами, и Фока вслед за ним пожал плечами, но ответил Топс:
«Феи… очень красивые… Может быть даже красивее, чем Белые дамы…»
«Но ты не станешь отрицать, что Кроха очень хороша собой?!» – воскликнул я, и вдруг моля кобыла резко пошла боком, едва не въехав в придорожные кусты.
Сэр Вигурд с удивлением посмотрел в мою сторону, а осел шарахнулся от меня в сторону. Фока вцепился ослу в гриву, а Топс ухватился за Фокины трусы, и вместе они смогли все-таки, удержаться на ослиной спине. Секунду спустя на мой вопрос ответил Фока:
«Кроха хороша, никто не спорит, но феи – очень, очень красивы!»
В этот момент в глубине сгустившегося леса резко вскрикнула какая-то тварь, и в тот же момент сэр Вигурд, выдвинувшийся во время моего разговора с каргушами вперед, остановил своего коня и предостерегающе поднял руку.
– В чем дело?.. – шепотом спросил я, подъезжая к маркизу.
– За поворотом кто-то есть… – так же шепотом ответил он.
Шагах в десяти-пятнадцати впереди нас дорога резко сворачивала вправо и была совершенно скрыта высокими, густо разросшимися кустами. После короткого лесного вопля, вокруг воцарилась прежняя тишина, и мне было непонятно, что остановило сэра Вигурда, но он явно был уверен в том, что за поворотом нас кто-то поджидает.
Несколько секунд мы простояли неподвижно, вслушиваясь в окружающую нас тишину, а затем я резко бросил забрало на лицо и тронул лошадь. Сэр Вигурд немедленно двинулся за мной следом, отставая на пол лошадиного корпуса.
Мы миновали поворот и вначале я ничего не увидел – впереди все также вилась едва наезженная просека, по бокам которой высились деревья и кусты всех оттенков синего цвета. И только несколько секунд спустя, я заметил, что на правой обочине совсем недалеко от поворота, на поваленном, полусгнившем стволе примостился… карлик – совсем маленького роста мужичок неопределенного возраста, наряженный в неброский синий кафтанчик, такого же цвета штаны и сапоги, на голове у него красовалась ярко-голубая тюбетейка, расшитая синими нитками.
Карлик сидел совершенно неподвижно, однако его ярко светившиеся желтоватым огнем глаза, внимательно наблюдали за нашим приближением.
Я остановил свою лошадь шагах в пяти от него и с интересом разглядывая занятную маленькую фигурку, произнес:
– Добрый день…
Карлик мигнул, поскреб пальцем свой намек на нос и неожиданно спросил:
– Добрый?..
– Я надеюсь…
– Для кого?..
– Ну… вообще…
– Ты ведь – Черный Рыцарь?.. – неожиданно сменил тему разговора карлик.
– Совершенно верно… – ответил я.
– Значит для тебя он не добрый!.. – ощерился карлик в довольно противной ухмылочке.
– Это почему же?.. – ответил я улыбкой на улыбку.
– Потому что ты повстречал меня… Или потому что я повстречал тебя… Выбирай, как тебе больше нравится… – снова ухмыльнулся карлик.
– Ну что ты! – вполне добродушно воскликнул я, – Мне попадались морды и пострашней твоей, и, как видишь, заикой я не стал!
Ухмылка сползла с морщинистой физиономии карлика, он соскочил со своего бревна, чуть ли не по пояс утонул в густой траве и в своей синей одежке сразу стал похож на какой-то уродливый цветок.
– Посмотрим, как ты будешь шутить, когда твою безмозглую голову насадят на пику и выставят у входа в мой замок! – прошипел он враз посиневшими губами, и после этой его угрозы я как-то сразу рассердился. Чуть тронув лошадь, я склонился к земле, как будто сто-то высматривая в траве и проговорил:
– Слушай ты, незабудка бородатая, смотри как бы моя лошадь на тебя копытом не наступила!..
И тут раздался голос моего юного друга:
– Не соизволит ли неведомый нам карла назваться и объяснить причину, по которой он соизволил угрожать Черному Рыцарю!
Только я хотел ответить маркизу, что мне глубоко наплевать на имя этого «карлы» и на самого «карлу» тоже, но «карла» опередил меня.
Бросив в сторону выдвинувшегося вперед сэра Вигурда быстрый взгляд, он довольно презрительным тоном проговорил:
– Меня зовут Оберон, если тебе, молокосос, это что-нибудь говорит, и я не думаю угрожать Черному Рыцарю, поскольку здесь нет никакого Черного Рыцаря! А вот этого самозванца, неизвестно каким образом добывшего Черные Доспехи, я уничтожу, потому что он посмел нанести оскорбление одному из моих подопечных, моих… почитателей.
– Хороши ж у тебя почитатели, раз они удостаиваются моих оскорблений!.. – насмешливо проговорил я, но Оберон вдруг вскинул вверх обе руки, и в его правой, зажатой в кулак ладони длинной спицей сверкнуло неизвестное мне оружие.
– Кончилось время слов! – странно придушенным голосом воскликнул он, – Настало время дел!..
В мгновение ока моя левая рука прикрылась щитом, с которого раздался короткий львиный рык, а в правой появился длинный меч, и его голубой глаз раскрылся в мир.
В ту же секунду карлик вдруг перенесся метров на двадцать дальше от нас по дороге, а вслед ему прошелестел бархатный бас меча:
– Оберон, я тебя предупреждал, чтобы ты не попадался больше на моем пути!.. Берегись!..
– Зрячий!.. – дурным голосом заверещал карлик, – Ты в руке самозванца, не владеющего магией! Оставь его мне, или он надругается над Черными Доспехами!
– Ты будешь учить меня, в чьей руке мне быть?! – насмешливо пророкотал бас, – Не пора ли тебе вернуться на родину твоей матери – Кефалония заждалась тебя!
– Тогда пеняй на себя, Зрячий! – взвизгнул карлик и взмахнул своей спицей.
Вынырнув призрачным языком из придорожных кустов, между мной и карликом поплыла белесая полоса тумана. Эта едва заметная полоска быстро уплотнялась, разбухала, клубясь и переливаясь, превращалась в непрозрачную голубовато-белую тучу, выбрасывающую вверх и вширь все новые и новые белесые клубы, подкатывая их под самые копыта наших лошадей.
Я уже собрался подать свою лошадку назад, как вдруг она опустила голову и громко фыркнула прямо в этот непонятный туман. И вся эта туманная гора мгновенно рухнула, как подкошенная, осела, растаяла миражом, а на ее месте осталась шеренга низкорослых косматых существ, отдаленно напоминающих равнинных горилл. Все они были одного роста, покрыты черным густым и жестким волосом, похожим на щетку для чистки напильников. Их руки от плеч и до запястий прикрывали металлические латы, на груди сверкали короткие нагрудники, и больше никакой одежды эти ребята не имели. Единственным местом, где у этих существ не росли волосы, были черепа, украшенные витыми козлиными рогами. В мускулистых лапах они сжимали короткие топоры с шипованными обухами и круглые маленькие щиты.
Всю эту шеренгу я охватил одним взглядом, и тут рядом со мной раздался короткий тихий выдох сэра Вигурда:
– Орки!..
– Орки!.. – басовито повторил мой меч, с нескрываемым удовлетворением.
– Ор-р-р-ки!.. – рыкнул со щита лев.
– Двенадцать орков, – уточнил сэр Вигурд, и словно в ответ на его слова раздалось радостное хихиканье.
Смеялся карлик Оберон. Он стоял позади шеренги орков и с нескрываемым удовольствием наблюдал за нашей реакцией на свое колдовство. Увидев, что мы снова наблюдаем за ним, он вновь взмахнул своей спицей, и шеренга орков на мгновение подернулась какой-то непонятной рябью, как будто перед ней проплыла полоса горячего воздуха. Затем на дорогу рухнула короткая, резкая дробь невидимого барабана, и вся шеренга разом шагнула вперед… Нет, осталась на месте!.. Нет, она… раздвоилась! Шеренга, отделившаяся от первой, возникшей из волшебного, туманного облака, начала мерное, в ногу, движение в нашу сторону, а та, первая, продолжала стоять неподвижно поперек дороги, прикрывая своего повелителя.