Читать интересную книгу Проклятый ангел - Александр Абердин

— Послушай-ка, ты, Тарас Бульба, раскрою тебе маленький секрет великой России. Мы все несём службу в особом отделе Пэ и занимаемся паранормальными явлениями, а потому неплохие экстрасенсы. Так вот, умник, ты уже импотент и каждый, кто прикоснётся к нашим машинам, станет импотентом вслед за тобой. Маша, Алика, устройте этому герою маленький стриптизик, чтобы он всё понял и смог оценить по достоинству.

Когда я назвал хохла Тарасом Бульбой, тот снова побелел, затем покраснел и даже успел опять позеленеть, но когда услышал, что он стал импотентом, то его физиономия вообще приобрела невообразимый, синевато-фиолетовый, с алыми пятнами, цвет. Кроме нас на пропускном пункте находилась только одна машина, да, и та с украинскими номерами, которая уехала в сумерки, пару раз моргнула красными стоп-сигналами и растворилась в них. Поэтому возле наших джипов собрался наверное весь личный состав украинского пограничного поста. Всего человек тридцать, чтобы посмотреть на расправу над москалями. Лейтенант Громада, маленький остроносый человечек, рванувшийся было к тому джипу, в котором приехал я, затормозил на асфальте так, что наверное стёр каблуки туфель, оставив на нём две чёрные полоски. Одновременно с этим те украинские пограничники, которые уже засунули свои носы в джипы, с вдвое большей скорости отпрянули от них, словно в их салонах что-то взорвалось, а потому отбросило хохлов мощной взрывной волной.

В общем среди пограничников и таможенников возникло всеобщее замешательство, а тут как раз Лика и Маша, стоявшие, как всегда, справа и слева от меня, беспечно рассмеялись и ринулись в бой. Обе девушки одели в дорогу джинсы и короткие топики, под которыми, разумеется, не было бюстгальтеров. Они быстро их подняли, открывая свои очаровательные груди взорам вислоусого Тараса Бульбы и его соратников, и потрясли ими, как бубенчиками, а Маша так ещё и воскликнула весёлым голоском:

— Эй, капитан, у твоей Параски такие же груди или они у неё до самого пупка свисают? — Украинский капитан снова побледнел, его коллеги дружно заржали, девушки быстро опустили топики и Маша рыкнула — Ну, что, чувствуешь, как твой покойник уже заледенел в штанах и покрывается инеем?

И когда только кто-то из девушек успел извлечь нужную магическую формулу? Вслед за словами Маши украинские пограничники и таможенники, одетые не в слишком чистые мундиры, быстро рванули прочь от нас. Им стало ясно, что продолжения стриптиза не будет, а вместе с этим ещё и стало страшно. Вдруг это заразное заболевание? Неподалёку остался лишь один мужчина в белой форменной рубашке и белой фуражке, было тепло, который приблизился к бледному Тарасу Бульбе, хлопнул его красной папкой по плечу и сказал вполголоса:

— Вот что, Тарас, у меня к этим гражданам никаких претензий нет, так что я разрешаю им проезд через территорию Украины, а ты действуй, как тебе взбредет в голову. — После чего взял под козырёк и глумливо хохотнул — Гы-гы, покойничек.

Таможенник тут же удалился, а капитан взмолился:

— Звиняйте, товарищ полковник! Простите за ради Христа, отмените наказание и езжайте себе с Богом в свою Москву.

Я вышел из строя и суровым взглядом оглядел юных, но уже прытких и скорых на расправу ангелов. Девушки смотрели на меня невинными овечками, зато Мамонт ухмыльнулся, сделал руками пасы и, отменив свое магическое заклятье, сказал:

— Смотри мне, капитан, больше не шуткуй с москалями, а не то мой Дед Мороз снова вернётся в твои штаны.

Украинский пограничник облегчённо вздохнул и тоже куда-то умчался, даже не попрощавшись с нами, причём прямо в степь, за ближайшие строения, откуда очень скоро донеслись громкие звуки неизвестной мне природы, а затем сильно завоняло. Зажимая пальцами нос, я быстро затолкал Лику и Машу в джип, сел сам и мы поехали дальше. Алика, сидевшая посередине, немедленно набросилась на Вагона и принялась ругать его за дурацкую шутку про бутерброды с салом, но её не хватило надолго и она, громко расхохотавшись, принялась вспоминать, как быстро менялся цвет лица украинского пограничника. Не проехали мы и двадцати километров, как нас остановил украинский гаишник. Тоже довольно толстый, но без усов и настроенный весьма решительно. Вагон открыл дверь и поднял вверх левую руку. Как только гаишник, мужчина лет сорока пяти на вид, открыл рот, он невозмутимо сказал:

— Начнешь до нас до***ваться, я опущу руку и у тебя уже никогда не встанет. Понял?

Гаишник отпрянул от машины и испуганно залопотал:

— Хлопцы, так я чо? Я ж ничого вам не делал. Езжайте себе с Богом в свою Россию.

Из этого короткого диалога мне сразу же стало ясно, что этот гаишник уже был предупрежден, что за типы едут в двух здоровенных чёрных джипах, транзитом через самостийную Украину. Больше нас уже никто не останавливал и мы без каких-либо помех рано утром доехали до украинско-российской границы. С украинской стороны погранично-пропускной пункт, словно вымер, но дорога была свободна, а на другой нас встречала целая толпа смеющихся российских пограничников. Они лениво осмотрели наши джипы, бегло просмотрели паспорта, удостоверения и сразу же стали интересоваться, что это ещё за Дед Мороз залетел в штаны капитану Тарасу Непейводе на сопредельной стороне и каких это бед он в них наделал. Мы свели всё к шутке и элементарному гипнозу, а Мамонт, который вышел слегка размяться из-за руля, высказался по этому поводу так:

— Нет, ну эти хохлы уже вконец задолбали. Блин, почти двадцать лет независимая страна, а ведут себя так, словно мы у них только вчера всё сало спёрли и не отдаём. Ладно, парни, несите службу, а мы поехали, нам тоже пора на службу заступать.

Странно, я чуть больше месяца прожил в России, но проехав по территории чужой страны несколько сотен километров, стал считать себя русским. Наверное ощущение России было вложено в меня на генетическом уровне, хотя та никогда не вспоминала о своей жизни на Земле. Вроде бы мы ехали среди точно таких же полей, а всё же казалось, что всё в России иное, даже запах, хотя иногда в машину пробивалась откровенная вонь, когда мы проезжали через некоторые населённые пункты. Ещё хуже стало тогда, когда в начале третьего часа пополудни, мы въехали в Москву. Кот жил с женой и дочерью в однокомнатной квартире в районе Капотни, в панельной многоэтажке, он ещё утром, уже находясь на российской территории, позвонил домой, поговорил с дочерью и сказал ей, когда мы приедем. Как только мы въехали во двор его дома и вышли из машины, мне чуть было не сделалось дурно от удушливого, тяжелого, пропитанного нефтехимией смрада, на который почти не обращали внимания мои спутники.

Мы вошли в подъезд и поднялись по лестнице на третий этаж. Там нас уже ждали Лера, едва передвигавшаяся на костылях, и Маринка, маленькая, очаровательная малышка, дочь Виктора. Я уже знал, что Кот продал отличную двухкомнатную квартиру, чтобы оплатить операцию, которую его жене сделали в какой-то кремлевской больнице, но это не помогло. Девочка, державшая мать, бледную, измождённую тяжелой болезнью женщину, за руку, посмотрела на меня даже не просящим, а молящим взглядом и тихим голоском спросила:

— Дядя, а вы правда ангел? Вы вылечите мою маму? Ей так больно, она ночью всё время стонет и плачет.

На глазах у девочки появились слёзы, а у меня от той боли, которую испытывала Лера, словно мозолистой рукой, сжало сердце. Превратив свою дорожную и довольно простую на вид одежду в белоснежный хитон, расправив за спиной крылья и заставив сверкать все нимбы, я через силу улыбнулся и сказал:

— Конечно, маленькая моя. Я не только вылечу твою мамулю, но и превращу её и тебя в ангелов и вы уже никогда не будете болеть. А ещё я научу и вас лечить людей. — После этого я сразу же распорядился притворно весёлым голосом — Закройте все окна и дышите чаще, чтобы здесь как можно сильнее запахло яблоками. Помните, где ангелы, там и Божественная Благодать.

Маринка, увидев меня в таком виде, сразу же бросилась ко мне и я подхватил девочку на руки. Малышка потянулась рукой к нимбу и на этот раз моя магическая защита не стала вредничать, а потому девочка смогла прикоснуться к нему и, посмотрев на своего радостно улыбающегося отца, подхватившего на руки изумлённую жену, похоже, что та не поверила рассказу дочери, а звоня домой, Виктор, по моей просьбе, как и все остальные члены нашей, команды, ни о чём ей не рассказывал, спросила меня:

— А мой папа теперь тоже ангел?

— И ещё какой, Маринка. — Ответил я девочке — Он у тебя ангел особого назначения и потому будет защищать всех людей.

По пути мы заехали в ресторан и накупили там всяческой еды на всю нашу большую компанию, чтобы не возиться потом на кухне. Купили мы и выпивки. Я не стал сразу же приступать к исцелению Леры и сначала сделал воздух в квартире, в которой сильно пахло медикаментами, чистым и свежим, слегка наполненным озоном, а также включил у всех на полную мощность ангельское яблочное дыхание. Виктор положил жену на кровать и вопросительно посмотрел на меня, а я в ответ отрицательно помотал головой. Для того, чтобы я мог сделать диагностику и исцелить эту женщину, мне вовсе не требовалось, чтобы она лежала передо нагой. Девушки отнесли продукты на кухню и мы все собрались в комнате, перед больничной кроватью, которую Юрец специально достал где-то для жены своего друга. Мы расселись кто на чём, я сделал Лере магическое обезболивание и Мамонт, на правах командира, принялся рассказывать женщине о том, чем они теперь станут заниматься. Несколько раз за время своего рассказа, он отпускал Коту подзатыльники за то, что тот самым нелестным образом отзывался о жертвах алчности Очкастого. Тот от этого даже не вздрагивал, а только огорчённо вздыхал. Свои объяснения он закончил следующими словами: