— Ясмин, помнишь, что я говорил тебе о детях, — медленно и четко произнес он, удерживая ее взгляд. — Я не хочу детей. Не от тебя, не от кого-либо еще. Это было одним из условий наших отношений.
Слеза скатилась по ее щеке, но Ясмин не стала рыдать, только судорожно вздохнула. Она никогда не повышала голос, зная, что Джафар ненавидит громкие звуки и особенно женские истерики.
— Пожалуйста, мой господин, позвольте мне оставить ребенка, — очень тихо проговорила она. — Я помню про наш уговор. Но мне так хочется иметь ребеночка. Я ни о чем не буду вас просить, клянусь. Я буду сама растить его и никому не скажу, кто его отец.
«Святая простота, а если он уродится моей точной копией?»
Джафар убрал руку от лица Ясмин и заговорил спокойно, даже ласково.
— Пойми, я выдвинул такие условия не по своей прихоти. Я хочу тебя защитить. Иметь от меня ребенка — опасно. Ты ведь знаешь кто я, у меня достаточно врагов. Ребенок будет моей слабостью. Разве ты хочешь, чтобы в один прекрасный день его украли и сделали заложником?
Джафар говорил здраво и логично, он хотел убедить Ясмин, не прибегая к силе. Но женщины далеко не всегда прислушиваются к разумным доводам.
Ясмин сцепила руки на животе, на ее лице появилось упрямое, даже вызывающее выражение, какого Джафар никак не ожидал от такой кроткой мышки.
— Но разве я тоже не являюсь вашей слабостью? — спросила она. — Ведь и меня могут использовать против вас. Я думаю, вы немного преувеличиваете опасность.
Вдруг ее плечи поникли, вся бравада исчезла.
— Какие глупости я говорю, конечно, меня не смогут использовать против вас, потому что…
Она не договорила и спрятала лицо на груди у Джафара.
«Я ничего для вас не значу. Я просто ваша прихоть и любимая маленькая зверушка», — без труда угадал он ее мысли.
Джафар обнял Ясмин за плечи, пытаясь решить, что же сказать.
«Ты немало значишь для меня».
Вот только будет ли это правдой?
Джафар не знал, он не привык анализировать свои эмоции. Ясмин просто была в его жизни, и он приходил к ней.
«Глупо было вообще заводить отношения с ней».
Джафар знал это уже тогда, когда подошел к девушке, скорчившейся на носу корабля, уносящего беженцев из Партевии. Знал, но позволил себе маленькую слабость. В конце концов, он не может быть безгрешным идеалом!
«Придется отпустить Ясмин. Давно пора. Ей нужна нормальная семья, с любящим мужем и кучей ребятишек».
Но при одной только мысли о том, что у Ясмин будет другой мужчина, Джафара охватило бешенство. Другой будет ласкать ее гладкую, загорелую кожу? Другой будет перебирать шелковистые черные локоны? Да он выпустит ублюдку кишки!
Джафар сильнее прижал Ясмин к себе, впиваясь пальцами в ее плечи. Она не вскрикнула, наоборот прильнула к нему, коснулась влажными губами ямочки между ключицами. По телу Джафара пробежала жаркая волна, и он резко отстранился.
— Ясмин, если ты хочешь ребенка, тебе следует найти другого мужчину, — холодно произнес он. — Я разреша…
— Нет! — на ее лице отразился такой ужас, словно ей угрожают смертью. — Я хочу ребенка только от вас!
Ясмин вцепилась в руку Джафара, поцеловала его пальцы.
— Пожалуйста, господин! Я хочу, чтобы у моего малыша были такие же зеленые глаза, как у вас. И такие же милые веснушки. И чтобы он также серьезно хмурил брови…
Она снова всхлипнула.
«И чтобы он также безжалостно убивал людей?»
Не сказать, что Джафар не любил детей. Скорее наоборот. Он с удовольствием нянчился с королевскими отпрысками: сорванцом Бадром и тихой малышкой Эслой. Но это были дети Синдбада и Когъёку. Дети, без испорченной крови убийц. Хотя Когъёку во время первой беременности изводила себя мыслями о дурном наследии семейства Рен, которое может принести с собой, все же императорской династии Ко было далеко до клана ассасинов по жестокости.
— Ясмин, прекрати говорить глупости. У меня не может быть детей, — отрубил он и посмотрел на нее тем особенным взглядом, какой пугал даже его короля. Ясмин съежилась и всхлипнула.
— Я когда-то убил своих родителей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Свет свечей потускнел, в комнате повеяло холодом тех далеких дней, когда Джафар убивал и получал удовольствие от вида крови.
«Сейчас тебя точно проймет».
Джафар приготовился увидеть страх и отвращение в глазах Ясмин. После такого он уже не сможет появляться в ее доме. Вот и хорошо, так будет лучше.
Но Ясмин не отшатнулась от него, не закричала. Она смотрела на Джафара, и он не мог понять выражения ее лица.
— Вы никогда об этом не рассказывали, — прошептала она.
— Убийство родителей — ритуал инициации в клане ассасинов, — будничным тоном произнес Джафар, тщетно пытаясь разглядеть страх в ее глазах. — Я зарезал их собственными руками, как до этого они зарезали своих родителей, а они своих.
Он расплылся в самой мерзкой улыбке, на какую был способен, и, протянув руку, погладил живот Ясмин.
— Хочешь, чтобы твое чрево родило монстра? — прошипел он.
Часть души Джафара отчаянно сопротивлялось такому поведению, он не хотел ранить Ясмин, не хотел, чтобы она боялась его и ненавидела. Но он жестко подавил глупые желания.
Нужно закончить все сейчас.
Но старания Джафара изобразить злодея пошли прахом, когда Ясмин переплела свои пальцы с его. Он наконец-то прочел выражение ее лица. Бесконечное сочувствие, жалость и любовь.
— Как ужасно. Но ведь вы не родились монстром, господин мой, вас сделали таким. Сейчас вы изменились, стали лучше. Я не верю, что ваше дитя может быть чудовищем. В Синдрии наш малыш будет расти, окруженный заботой, и станет хорошим человеком.
Это была самая пылкая речь, какую Джафар когда-либо слышал от тихой Ясмин. Ее глаза сияли, простоватое лицо осветилось внутренним светом и стало настолько прекрасным, что у Джафара перехватило дыхание.
Лицо Ясмин сейчас напомнило ему Руруму, супругу Хинахохо, заменившую ему мать. Ее большие, мягкие руки. Объятия, в которых было так спокойно. Тогда, едва вступив в команду Синдбада, Джафар был озлобленным на мир зверенышем, но большая женщина племени Имучакк изменила его. Изменила…
Джафар накрыл маленькую ручку Ясмин своей.
— Хорошо. Я подумаю.
Ясмин засияла, словно одна из ее свечей. Со времени бегства из Партевии ее глаза никогда не покидала тоска, даже в самые счастливые моменты, но сегодня впервые печаль оставила ее.
Похоже, Ясмин решила, что он уже согласился, но Джафар собирался сделать ровно то, что сказал. Обдумать все как следует. Он не из тех людей, которые принимают решения наскоком.
Джафар не стал советоваться ни с кем из друзей, хотя мысль поговорить с Сином появлялась. Но нет. Это только его дело и нужно решить все самому.
Ребенок. Джафар качал на коленях Эслу и пытался представить себя отцом. Имеет ли он право на семью? Когда-то давно Джафар решил, что не имеет. Но, подумав, он понял: Ясмин родит даже наперекор его воле. Покладистые люди могут проявлять редкостное упрямство в том, что для них по-настоящему важно. В таком случае можно было оставить Ясмин, посылать ей деньги и ни разу не увидеть своего ребенка. Но подобное поведение Джафар счел недостойным. Он должен поступить как мужчина.
Джафар принял решение и через девять месяцев, глядя на лежащего в колыбельке мальчика, ни о чем не пожалел. Ребенок внимательно смотрел на отца зелеными глазищами и посасывал палец. Вдруг он тихо загулькал и протянул к Джафару пухлые ручонки.
— Узнает папу, — застенчиво сказала Ясмин. Она робко взглянула на Джафара, ожидая его решения. Он знал, она все еще волнуется, что он не примет малыша.
— Как мы его назовем? — она нервно перебирала в руках бахрому пояса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Выбери ему имя, Ясмин. Я нареку его своим наследником.
И Джафар обнял своего сына.
Бонус. Брачные игры для начинающих
— Хилая волшебница!
— Тупой качок!
— Сама тупая! Весь мозг в сиськи пошел!
— Лысый придурок!