Читать интересную книгу Железный Совет - Чайна Мьевиль

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 112

Торопливо и до странности изящно тварь засеменила на ножках, которые и держать-то ее не были должны. Ее конечности растягивались: тварь двигалась вперед, не тревожа своих безмозглых кормильцев.

Обитатели Скрыгограда бросились наутек, преследуемые клочьями теплого тумана и щупальцами твари. Та хваталась за деревья своими когтями, похожими на птичьи, и повсюду на ней появлялись наросты, напоминавшие улиточьи рожки. Свою магазинную винтовку Каттер счел бесполезной и бросился к Иуде. Конечности твари, казалось, заполнили собой все пространство. На конце одной из них Каттер заметил крохотные глазки и пластичное отверстие с кольцом острых зубов, как у миноги.

Каттер выстрелил в распростертое в воздухе тело, попал, но пуля лишь вырвала крохотный кусочек, на месте которого выступили молочного вида капли. Целый клубок щупалец двинулся к нему, — они извивались, точно дерущиеся черви.

— Убейте ее! — заговорил откуда-то Курабин.

Прогремели новые выстрелы.

Каттер услышал слова Иуды:

— Подожди, подожди, — и тут же дерево и кожа замелькали у него перед глазами: это был голем. Он резанул по сплетенным щупальцам и отсек сразу несколько. Остальные обвились вокруг него, впились в затылок. Одна конечность-веревка задергалась. Несколько секунд она вздрагивала, напрягая железы, впрыскивая ферменты в древесину, а потом затихла, точно задумавшись.

Голем сражался по-простому: кромсал пальцами-ножами направо и налево, пользовался всей данной ему колдовской мощью. Из твари полетели клочья мяса, фонтаном брызнула кровь; она споткнулась, и все ее кормильцы, как один, перестали жевать. Помрой подскочил и сунул дуло своего мушкетона прямо в жировую прослойку. Плоть заглушила звук выстрела, но целая горсть пуль изрешетила внутренности.

Но тварь и тогда не упала, а только сбилась с семенящего ритма и завертелась на месте, и тут на нее снова навалился голем. Каттер наблюдал за движениями Иуды. Чудодей едва заметно шевелился, а голем повторял каждый его жест. Мало-помалу он просто разрезал хищника на куски.

Жертвы страшного существа были мертвы либо близки к смерти: слишком долго они служили жевательными машинами для прожорливого хозяина. Сусуллил и Помрой пострадали в бою; виноградарь позволил Каттеру промыть свои раны. Двое скрытоградцев погибли. Один упал совсем близко от неестественно тощих рабов твари, и те смогли дотянуться до него и даже надкусить.

Скрытоградцы набрали трофеев: это были останки жертв, которые вросли в тело твари и служили ей клыками и когтями. Каттер почувствовал отвращение, но пожалел, что не захватил с собой камеру. Он представлял себе снимок: Сусуллил, рядом Иуда, Элси и Помрой с мушкетоном, а он, Каттер, с другой стороны, рядом с големом, и лица у всех такие спокойные, горделивые, как у заправских охотников.

В ту ночь в длинной хижине Скрытограда состоялась праздничная попойка Мужчины и женщины из племен охотников и собирателей, а также бывшие хелоняне плясали, перепившись самогона.

Крохотные люди-жуки сновали у них под ногами, ничего не говоря и даже умудряясь никому не мешать. Они просто приходили, молча собирали объедки, щупали ткань, из которой была сшита одежда танцующих, и потирали свои усики-антенны.

Сусуллил не отходил от Бехеллуа. Каттер наблюдал за обоими, зная, что ночью они встретятся наедине, и не мог отогнать навязчивую мысль о близости между виноградарями, хотя и сомневался, что такое случится.

Люди за столом рассказывали разные истории. Курабин, бог скрытоградцев, внезапно сделался деятельным, став ближе к ним. Монах невидимкой ходил среди обедающих и переводил.

При его содействии Сусуллил, пастух и виноградарь, поведал им историю лучшего урожая, полученного коленом Предика, когда был выбракован первый самец виносвиньи, а второму, чьи плоды были суше и лучше качеством, позволили покрыть самку. Он описал борьбу, которой сопровождался сбор урожая, и печаль, овладевшую им после гибели кабана. Когда рассказ подошел к концу, ньюкробюзонцы хлопали вместе со всеми.

Наступила их очередь рассказывать, и выбор пал на Каттера. Скрытоградцы тихо запели под бой барабанов, и Каттер, заговорив, стал невольно попадать в ритм. Сначала он замялся, опустил глаза, потом поглядел в потолок и вдруг, упрямый и хмельной, начал, бравируя своей смелостью:

— Это история любви, которой не должно было быть. А длилась она ночь и одно утро. Пять лет назад я нашел мужчину. Мы сидели в портовом кабаке. Я пригласил его к себе домой. В ту ночь мы напились наркочая и шазбы и занялись тем, чего каждому хочется, и нам было здорово.

Виноделы рассмеялись, когда Курабин перевел его слова. Элси и Помрой опустили глаза.

— Потом, ночью, когда он уснул, я перелез через него и пошел отлить, и мне на глаза попалась его одежда. Из кармана выглядывал маленький пистолетик. Я в жизни не видал такой хитрой игрушки, и, хотя это было не мое дело, я протянул руку и вытащил его, а с ним из кармана выпал крохотный значок. Милицейский. Он оказался милиционером. Я не знал, что делать. Из какого он отдела? По борьбе с наркотиками? Или с такими, как я? Так или иначе, я влип. Я даже подумывал застрелить его, но ничего подобного не сделал. Вместо этого я стал думать: может, мне удастся быстро выпутаться или уговорить отпустить меня по дороге в тюрьму — и еще кучу всяких мыслей. В конце концов я понял, что сделать ничего не могу. И вернулся в постель. А пока я залезал, он проснулся. И мы занялись этим еще раз, — (Снова одобрительный смех.) — А рано поутру опять.

«Я пьян», — подумал Каттер. Ему было все равно.

— Но я, — продолжил он, — все время ждал и думал, как буду упрашивать его или подкупать: теперь-то я знал, что он любит. А потом я встал и выбежал из дома с мыслью, что, может быть, и не остановлюсь никогда. Сяду на корабль, сменю имя, но в тюрьму не пойду — не хочу стать переделанным. Тут я как раз миновал булочную, а потом зеленную лавку и почувствовал, что не могу взять и все бросить. Не могу просто исчезнуть. Поэтому я решил не делать ноги, а купить кое-чего. А потом пошел домой и разбудил его. Мы позавтракали вместе над моей лавкой в Барсучьей топи… и он ушел. Поцеловал меня на прощание и удалился. Больше я его не видел. И все удивлялся. Может, он и не собирался ничего предпринимать. Но по-моему, — по крайней мере, мне хочется так думать, — после той ночи и прекрасного завтрака, который я приготовил: рыба-гриль, острый хаш и фрукты со сливками, цветы на столе, как будто мы женаты, — он просто влюбился в меня по-настоящему на несколько минут. Нет, я серьезно. Я и сам в него влюбился. Как я его любил, когда он целовал меня на прощанье, — в жизни так не любил никого. Потому что он знал, что я знаю, — я уверен в этом, стопроцентно уверен. Это было его подарком мне — наше прощание и его уход. А завтрак — моим подарком ему. Ни до, ни после я никого не любил так сильно, кроме еще одного человека.

Когда стало ясно, что Каттер закончил, пастухи издали что-то похожее на лай, а кое-кто из слушателей зааплодировал. Даже Элси с Помроем чуть-чуть похлопали, правда, Помрой отводил при этом глаза. Глядя, как здоровяк бьет в свои огромные ладони, Каттер испытал внезапный прилив нежности. «Да благословят тебя боги», — подумал он, а Элси даже послала ему короткую улыбку.

Тут он увидел Иуду: големист улыбался не так, как все, ненамеренно и без теплоты, словно идол, и страсть Каттера к нему вспыхнула с новой силой.

Каттер не интересовался богами. В пантеоне Нью-Кробюзона были такие, которым он симпатизировал, обычно по еретическим мотивам: например, Раконог, чьи шуточки казались ему не столько бессмысленным дурачеством, сколько продуманным ниспровержением устоев. «Ты ведь тоже мятежник, а?» — думал Каттер, пока жрецы в День Раконога проповедовали терпимость к богу-глупцу. Но он не поклонялся никому. Его редкие молитвы были циничны и немногословны. Однако он видел, какое могущество дает Курабину преданность божеству.

Монах находил потерянное и скрытое, хотя и дорогой ценой. Но высокомерие, которое сообщала Курабину такая власть, исчезло из его голоса. Каттер чувствовал в нем перемены. «Монаха надолго не хватит», — думал он.

— Галаггиты, они называют это… «собреч» или «собречин лулсур». Это игра слов. — Голос Курабина то появлялся, то исчезал, по мере того как монах добывал информацию. — «Собреш» означает «ненавистный», а «собр-чи» — «капитан». В моем языке этому нет названия. В Теше… мы не так подробно все классифицируем, как вы.

Каттер расслышал отвращение и ярость в голосе Курабина, когда тот упомянул Теш. Поэтому он совсем не удивился, когда на следующий день, едва все поднялись, Курабин пришел и объявил, что путники пойдут не одни. Что он не просто расскажет им, где искать Железный Совет, но и сам пойдет с ними.

«Отдохнуть хочет, — подумал Каттер. — Одному побыть. С нами. Смелости набирается. Будет находить для нас все больше и больше, любой ценой. Да и какая разница? Зачем ему — или ей — жить? Кому хранить верность?»

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 112
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Железный Совет - Чайна Мьевиль.
Книги, аналогичгные Железный Совет - Чайна Мьевиль

Оставить комментарий