Справедливости ради следует признать, что в России во времена Шарапова среди русских патриотов, выступавших против засилья иностранного капитала, выделялась небольшая группа с особым мнением. Это были германофилы, которые считали, что если привлечение иностранного капитала нельзя свести сразу к нулю, то лучше ориентироваться на капитал немецкий, который принесет России меньший ущерб. Отчасти сторонники такой точки зрения исходили из того, что немцы все-таки более склонны к ассимиляции, чем прочие иностранцы. К тому же Германия как страна технически передовая могла дать что-то полезное России для ускорения ее технического развития. Например, такой точки зрения придерживался известный государственный деятель П. Н. Дурново. В своей записке императору Николаю II в начале 1914 г. он писал о необходимости резкого политического и экономического разворота России в сторону Германии для того, чтобы избежать войны: «Что касается немецкого засилья в области нашей экономической жизни… Россия слишком бедна капиталами и промышленной предприимчивостью, чтобы могла обойтись без широкого притока иностранных капиталов. Поэтому известная зависимость от того или другого иностранного капитала неизбежна для нас до тех пор, пока промышленная предприимчивость и материальные средства русского населения не разовьются настолько, что дадут возможность отказаться от услуг иностранных предпринимателей… Но пока мы в них нуждаемся, немецкий капитал выгоднее для нас, чем всякий другой. Прежде всего, этот капитал из всех наиболее дешевый как довольствующийся наименьшим процентом предпринимательской прибыли… Мало того, значительная часть прибылей, получаемых на вложенные в русскую промышленность германские капиталы, и вовсе не уходит; в отличие от английских и французских капиталистов германские капиталисты и сами со своими капиталами приезжают в Россию. Англичане и французы сидят себе за границей, до последней копейки выбирая из России вырабатываемые их предприятиями барыши. Напротив того, немцы-предприниматели подолгу проживают в России и быстро русеют. Кто не видел, например, французов и англичан, чуть ли не всю жизнь проживающих в России и ни слова по-русски не говорящих? Напротив того, много ли видно в России немцев, которые хотя бы с акцентом, но все же не объяснялись бы по-русски?»[161].
Что можно сказать по поводу подобной точки зрения?
Во-первых, очевидно, что П. Дурново не знаком с экономическим учением С. Шарапова. В противном случае он, наверное, воздержался бы от утверждения, что Россия «бедна капиталами». Россия могла бы самостоятельно удовлетворить свои потребности в капитале, осуществляя выдачу государственных кредитов в виде «мнимых» капиталов под соответствующие проекты. Впрочем, следует учесть, что Дурново не был экономистом.
Во-вторых, утверждение Дурново о склонности немцев к русификации и ассимиляции не совпадает с точкой зрения Шарапова. Вероятно, все-таки представления Дурново отражают ту ситуацию, которая была в России XIX века. В XX веке немцы также (подобно англичанам и французам) начали чувствовать себя в России как иностранцы. Дурново также идеализирует немцев, говоря, что они могут довольствоваться меньшей нормой прибыли, чем французские или английские инвесторы. В условиях международной конкуренции выживают лишь те, которые получают наибольшую прибыль.
В-третьих, Дурново прав, что с политической точки зрения России было бы лучше опираться на германский капитал, а не на французский или английский, с помощью которого нашу страну втягивали в войну против Германии. Вместе с тем на момент, когда Дурново писал свою записку, немецкий капитал в общем объеме накопленных прямых инвестиций в российскую экономику (начало 1914 г.) занимал весьма скромное место – лишь 20 %[162].
В значительной степени «перекосы» в географии иностранных инвестиций в российскую экономику создавались агентами мировых ростовщиков, которые готовили Россию к противостоянию с Германией. Главный из этих агентов – С. Витте – делал все возможное для того, чтобы обострить торгово-экономические отношения России с Германией[163].
«Выгоды» России от иностранных инвестиций
Высказывает Шарапов и свое мнение о тезисе, что доходы от иностранных инвестиций – плата за предоставление «знаний», «опыта», «техники» и «услуг».
Во-первых, большинство тех отраслей и производств, куда приходят иностранные компании, не относятся к разряду «передовых» и «наукоемких» и в особо сложной технике не нуждаются. Более того, в техническом отношении некоторые отечественные производства, как отмечает Сергей Федорович, выше по техническому уровню, чем западные. Шарапов перечисляет, какие производства захватывают иностранцы в первую очередь: соль, уголь, нефть, рельсы для железных дорог. Он пишет: «Идет постройка железных дорог, нужны рельсы, паровозы, все это обеспечено казенными заказами, и вот готов, ждет иностранец. Открывается винная монополия, требующая массу стекла и пробки. Опять иностранец, ибо здесь обеспеченный казенный заказ, который совершенно так же мог бы быть выполнен нашими заводами, будь у них оборотный капитал. Дальше: захватывается соль, уголь, нефть. Приносят ли здесь иностранцы что-либо новое, учат нас чему-нибудь? Увы!.. Затем иностранцы овладели конками почти во всех главных городах. Надеюсь, что эта наука невысокого качества»[164].
В ряде отраслей, как отмечает Шарапов, наоборот, иностранцы получали от нас передовые технологии. Например, в нефтяной и текстильной промышленности: «В Баку не мы учились у иностранцев, – техника бурения и добычи нефти там на огромной высоте, – там иностранцы – ученики наши, там они пришли на готовое… Теперь их капиталы направились на устройство прядилен и ткацких. Вы думаете, что здесь будет внесено что-нибудь новое в смысле техники?.. Увы! Наша русская техника по прядению и ткачеству стоит ничуть не ниже, а в красильном деле даже выше иностранной»[165].
Западные инвесторы не собираются создавать в России «продвинутые» отрасли промышленности: станкостроение, автомобильную и авиастроительную промышленность, химию, другие отрасли высокого «передела». Зачем создавать конкуренцию своим же предприятиям в Западной Европе и Северной Америке? Их интересует в России лишь добыча полезных ископаемых, эксплуатация других природных ресурсов. В это время западный капитализм начинает входить в стадию империализма. Начинается борьба Англии, Франции, Германии, Соединенных Штатов, других стран западной цивилизации за окончательный раздел и передел мира, в том числе источников сырья. Кстати, в 1884 г. ведущими странами мира был принят «Акт Берлинской конференции». Этот документ закреплял принцип «эффективной оккупации». Смысл этого принципа прост: если страна, обладающая сырьевыми ресурсами, не имеет достаточных технических средств для эффективной добычи ресурсов на своей территории, она должна допускать на свою территорию компании других стран. Правда, указанный Акт не имел статуса международно-правового документа, а представлял собой некую «декларацию о намерениях» западных стран. Причем в тот момент в фокусе интересов западных стран была Африка. Но принцип «эффективной оккупации» негласно стал проводиться Западом и в отношении России.
Во-вторых, никаких «услуг» иностранцы со своими капиталами нам не оказывают. Шарапов, развенчивая этот миф, пишет, что из России за границу уходят не платежи за «услуги», а проценты, которые начисляются на гигантский внешний долг России: «Ни о каких услугах иностранцев и речи быть не может. Это не обмен услуг, а обязательная уплата долга. Русская земля, русский народ расплачивается своею недвижимостью, своими богатствами за бесхозяйность нашей экономической политики последнего сорокалетия (с либерального тарифа 1857 г.). Но… заметьте это: расплачивается, должая вновь, и притом в страшной степени…»[166].
Как только отрасль или производство попадает под контроль иностранного капитала, он организует трест или синдикат (разновидности монополий). Вслед за этим происходит взвинчивание цен на соответствующие товары, которые иностранные фирмы реализуют тут же на российском рынке. Иностранцы получают бешеные прибыли, какие русским промышленникам и не снились. Шарапов иронизирует: «Приносят ли здесь иностранцы что-либо новое, учат нас чему-нибудь? Увы! Они учат нас одному: как устраивать тресты и синдикаты, захватывать монополию и поднимать цены. Не успели каменноугольные копи попасть в иностранные руки, уже казенные железные дороги переплачивают на первых же поставках угля сотни тысяч. В Баку они… сразу с первых же дней страшно подняли цены. В первые 10 месяцев главная английская компания выдала своим акционерам 43 % дивиденда. Сколько же получил заработка русский народ? Об этом легко составить понятие, если мы обратимся к цифрам: промыслы Тагиева на Биби-Эйбате, дававшие около 40 млн. пудов нефти в год, занимали всего 150 человек мастеров и рабочих»[167].