Я не узнал свой голос. Я и не замечал, как было тихо, пока мои слова не порвали плотную ткань молчания холма и не отозвались тысячами колокольчиков в голове. А часть голоса понеслась вперед и затухла где-то там, за очередным поворотом.
И я услышал рык. Дрожь прошла по моему телу: вдруг это логово пещерного медведя! А я прямиком иду к нему на обед… Но стоило подумать про обед, как рык повторился. Единственным голодным медведем в этой пещере был я сам. Я приложил руку к урчащему животу и выслушал тираду Макса Разумного о необходимости брать с собой в лес еду, спички, компас, сигнальные ракеты, веревку… Или хотя бы падая в яму, прихватить рюкзак, в котором вода, несколько аппетитных шоколадных батончиков и толстовка, которая сейчас бы не помешала.
– В следующий раз – обязательно, пообещал я сам себе, растирая озябшее плечо одной рукой, а вторую не решаясь оторвать от стены.
Я потерял счет времени. Но надеялся, что его прошло достаточно, чтобы меня начали искать. Ведь если стемнело, Кэр уже подняла всех на уши. Возможно, Усач уже вышел на поиски, поднял весь город и прихватил с собой собак-ищеек… Час, и они будут у дуба, а там найдут рюкзак, увидят яму за шторкой плюща и все поймут… Правда, эта надежда перекрывалась другой. Я тайно желал выбраться из этой передряги сам и вернуться домой за секунду до того, как закончится песок в часах терпения Кэр. Прежде, чем последняя крупица упадет в чашу волнений, беспокойств и звонков в полицию.
– Надо было хоть ботинок оставить. Как они узнают, что ты вообще был в той яме? – спросил Макс Разумный.
– Как бы я тогда шел, босой? – ответил ему я. – Тем более там рюкзак.
– Не шел бы, вот именно! Сидел и ждал! А рюкзак как пить дать утащил Атта, в нем же еда!
– А толку? – отмахнулся я. – Сидеть и ждать…
Никто не сидит и не ждет. Ни в одном из просмотренных фильмов и прочитанных книг герои не сидели на месте. И я лишь молился об одном, чтобы жанр моей истории не значился как «ужасы».
Я лишился основного из чувств – зрения. Не видя пути, я мог лишь полагаться на звук, запах и осязание. Под ногами то хлюпала вода, то перекатывались мелкие камушки. Пахло все так же: землей и влагой. Я не чувствовал на лице движения воздуха. Иногда я воображал, что шагаю по длинной глотке чудовища, чего-то среднего между плезиозавром и Несси. Хотя, если верить некоторым, они состояли в родстве. Если тебя проглотили, то всегда есть минимум два выхода.
Кажется, это было написано на глупом мотивационном плакате. О том, где ждал меня выход, я даже думать не хотел. Я и так был в полной… тупике.
Я медленно продвигался все дальше и дальше. И если я не хожу кругами, то это чертовски длинный туннель! Ноги налились свинцом, ушибленная рука ныла, в животе играл оркестр голодных котов, а в горло завезли песка из Сахары. Но я не останавливался, упрямо пробираясь вперед. Ведь если я упаду тут, то надежды на спасение совсем не будет.
Шаг за шагом. Если не смогу идти, буду ползти, пообещал я себе. Но этого не потребовалось: я уперся в тупик. Левая рука повернула под прямым углом и сошлась с правой ладонью, лежащей на стене прямо передо мной. Я осторожно ощупал стену правой рукой и убедился, что она поворачивает назад.
Я рассмеялся, как висельник. Но что-то было не так. Какое-то новое ощущение. Под моей рукой впереди был не камень. Я ощутил гладкую полированную поверхность. Теплую. Я начал хаотично ощупывать ее. Пальцы схватились за выступ. И лишь когда раздался щелчок, я понял, что повернул ручку двери.
Глава 16
По ту сторону двери
![]()
Я схватился за ручку и отчаянно вертел ее. Меня не волновало то, что в заброшенных пещерах не может быть дверей. Я слышал щелчки, но дверь не открывалась. Она была заперта. Единственная надежда на спасение таяла!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Откройте! Выпустите меня!
Я изо всех сил замолотил по дереву кулаками.
– Откройте, выпустите… – чуть слышно шептал я, давясь слезами, когда сил не осталось.
Проревевшись, я затих. Словно разом утратил все эмоции. Минуты растянулись, как липкая, пережеванная жвачка. Прилипли к пальцам, обволокли, утянули в темный омут. И в этой пустоте вновь вернулся разум. Или безумие. Что бы это ни было, оно решительно не хотело сдаваться.
Встав на колени перед дверью, я приложил ладони и стал методично исследовать дюйм за дюймом. У двери не было петель и не было узоров, лишь несколько еле заметных впадин: где кончалась одна доска и начиналась другая. Ручка тоже абсолютно гладкая. Металлическая. С небольшим отверстием для ключа по центру. Стоп! Я еще раз провел пальцем по замочной скважине. Мне не показалось. Надежда затрепыхалась хрупкими крыльями под ребрами. Нужно всего лишь открыть замок!
Я судорожно начал шарить по карманам. Пара фантиков, немного мелочи, конверт, что вчера нашел в тайной комнате, огрызок карандаша, половинка катафота. И ни одной скрепки! Я аккуратно, чтобы не уронить, сложил все свое бесполезное богатство обратно, но, подумав, достал катафот и попытался пальцем отковырять ободок. Бесполезно! Лишь ноготь сломал.
– Думай, думай, думай! – твердил я сам себе, но это не слишком помогало сосредоточиться.
Я вновь перебрал содержимое карманов в надежде, что упустил какое-нибудь кольцо от брелока. Увы. Но потом я нащупал в конверте подвеску. Она ведь как раз тонкая и достаточно длинная. И тут меня осенило! Это же и есть ключ! Спираль бесконечности и дорога к ней! Я же понял это еще до падения! А потом забыл. Как сон в прачечной. Воспоминания заваливались в темные углы памяти, а потом вдруг я на них натыкался. Вот и сейчас так.
У меня есть ключ! Все это время он был у меня в кармане! Руки тряслись от волнения, пока я осторожно доставал «отмычку».
– Хоть бы, хоть бы все получилось, – мысленно скрестил я пальцы на руках и ногах.
В фильмах у шпионов всегда все выходит достаточно просто. Нужно лишь пошевелить в замке скрепкой или отмычкой, на худой конец – шпилькой. Пришло время проверить это на практике. Стоя в темноте и сжимая дрожащей рукой золотое наследие деда, я поклялся себе, что если вернусь домой, то обязательно научусь вскрывать замки скрепкой, и всегда буду носить ее с собой. Все-таки это гораздо надежнее волшебных ключей.
Выдохнув, я осторожно вставил подвеску в замок. Раз, два, три. «Отмычка» цепляла зазубринами и выступами язычки замка, и ручка под моей рукой плавно совершала оборот против часовой стрелки. Щелк, щелк, щелк. Дверь поддалась и стала открываться, увлекая меня за собой. Я потерял равновесие и, не отпуская ручку, перелетел через порог.
* * *
Свет резанул по глазам. А до ушей долетел сначала крик, а потом вопрос, на одну половину полный угрозы, а на вторую – удивления.
– Ты кто? И что тут делаешь? – голос был тоненький, как металлом по стеклу.
Девчонка. Я не видел ее, перед глазами плясали белые мухи, и я отчаянно моргал, чтобы прогнать их. Но, несомненно, голосок принадлежал девчонке, моей ровеснице, ну, или если и младше-старше меня, то совсем ненамного. Еще я ощутил запах лаванды, свежесть, свободу. Не успел я порадоваться, как почувствовал толчок в бок. Легонько, но неприятно.
Недовольная девчонка была словно жужжащая муха. Мысленно отогнав ее, я всецело утонул в радости высвобождения! Я нашел выход! Я выбрался! Мои кости не будут гнить в темноте пещеры, и мерзкий лягушонок не станет по ним прыгать!
Муха все жужжала и жужжала. Это начинало раздражать. Я больше не мог ее игнорировать.
Глаза слезились, завеса мерцающего конфетти не собиралась развеиваться. И мне стоило огромных усилий сфокусировать взгляд. С первого раза вышло не очень. Я словно в музей попал. Кругом вопиющая древность, но в очень хорошем состоянии. Я рассмеялся. Может, это истерика, а может, мне и правда было смешно. Ведь я сам себе напоминал старый фотоаппарат со сбитой оптикой. Протерев глаза кулаками, я увидел комнату. Чистую, светлую, в розово-абрикосовых тонах и с кружевами на окне, покрывале, торшере. То там, то тут лежали книги в строгих обложках красно-коричневых оттенков. Ну, вот точно как в фильмах про Алису. Не хватает чайных сервизов и кроликов.
