Я вежливо, но не очень искренно согласилась с нею.
Другая гостья поразила мое воображение тоже старым и рваным одеянием — балахоном из ярко-красного плюша, сплошь вышитого золотистым шелком.
— Это афганская одежда, — объяснила мне его хозяйка, — муж мой — вы ведь знаете, он антиквар, — был в Афганистане и там совершенно случайно набрел на этот восхитительный, не правда ли, наряд начала девятнадцатого века. И представьте — совсем недорого.
Она назвала сумму, за которую в Англии можно купить маленький автомобиль.
Я видела на этом вечере старинный китайский халат, используемый как вечернее платье и перехваченный над талией, наряд модниц времен наполеоновских войн; обволакивающий шелк стиля «а-ля Мери Пикфорд» и кружевное облако времен королевы Виктории.
И все это красовалось на изящных длинных телах современных женщин, спокойно и любезно говорящих об английской погоде, магазинных ценах и профсоюзных требованиях.
— Чему вы удивлялись? — резюмировала моя подруга Пегги Грант. — Вы попали в круг экстравагантно-артистический, изысканный и изломанный. Скажите еще спасибо, что голые не пришли. Это у них такая мода. Я их не выношу. Куда приятнее ходить в музей одежды. Там манекены одеты точно так же, но не претендуют прослыть особенными. И вообще молчат.
Дамы, бывающие в гостях у миссис Кентон, всегда одеты достойно и прилично: если они приходят вечером, то как по команде наряжены в длинные юбки и яркие кофточки с непременным каким-нибудь украшением у ворота и на шее. Украшения служат неисчерпаемой темой для разговора, который вдруг начинает угасать. И все они, с точки зрения их мелкобуржуазного круга, одеты модно.
— Пегги, я хочу купить себе пару туфель на платформе.
Она долго смотрит на меня:
— Вам не восемнадцать лет.
— А что, разве только в восемнадцать?..
Я гляжу вокруг. Да, Пегги права. В туфлях на платформе волокут свои ноженьки девушки-школьницы и студентки.
— Еще и девицы из Сохо, — дополняет Пегги, — чтобы привлекать к себе внимание клиентов.
Лучше всех, по-моему, одеваются друзья и подруги самой Пегги. Все — и женщины и мужчины — в линялых джинсах и свитерках, никто не говорит об одежде, никто не интересуется одеянием другого. Глядя на их одинаковость, я снова подумала, что есть истина в мысли об отсутствии моды. Эти люди — молодые художники, врачи, учителя, актеры, как правило только вступающие в жизнь и пробующие в ней свои силы, не хотят выделиться друг перед другом с помощью блузки или галстука, ибо они совершенно уверены, что это не те предметы, которые выделяют личность из окружения.
— Пегги, вам не кажется, что с годами и с ростом благосостояния вы и ваши друзья обретете типично благообразно-буржуазный английский вид? Как люди круга миссис Кентон? Или повыше.
— Не знаю. Ведь вот я ушла из своей буржуазной семьи. Все это мне претит. Мне кажется — весь мир идет к простоте.
— Но как можете вы так рассуждать, — вы, художница по костюмам. Ваше воображение создает модную линию — она должна стать предметом любования. И вам не хочется примерить это на себя?
— Во-первых, я не по костюмам, а книжный график. На графику не проживешь, слишком большая конкуренция и невелик круг применения. А костюмы — по необходимости. Я это не очень люблю. И с удовольствием заброшу, как только станет возможно.
— Но пока не забросили, помогите мне, пожалуйста, понять, что есть мода в Англии, кто ее определяет, каковы ее тенденции и перспективы? И еще — какой урок я могу извлечь для себя из всего, что узнают.
Она немного подумала:
— Лицо нашей моды и всех ее перипетий составили в последние годы три имени, три художницы. Это же и три отношения к жизни, три мироощущения. Это же и три человеческих судьбы.
Три двери готовы были открыться навстречу моему любопытству. Я подошла к первой:
Мери Куант
У нее мягкие, крупные черты лица, которое не очень запоминается. Молодящая челка по самые глаза. Одни считают ее ловкой, другие предприимчивой, третьи — человеком с сильным характером. Все правы.
Дочь школьных учителей из Уэльса Мери Куант, рано проявив склонности к прикладным и изобразительным искусствам, окончила колледж искусств в Лондоне. В колледже она познакомилась с молодым человеком — Александром Планкет-Грином. Они поженились. В 1955 году, после двух лет работы, похожей на работу, которую делает моя Пегги: они создавали модели по частным заказам модных фирм, Мери и Александр открыли свой небольшой магазин женской одежды в Челси, районе, где живут актеры, художники, богема. Магазин назывался «Базар» и с первого же дня стал широко популярен в городе.
Спустя два года они открывают второй «Базар» в районе «Найтсбридж». Успех растет. В 1963 году Мери Куант делает свое самое знаменитое профессиональное «открытие». Невероятно простое. Однако никому до нее не пришедшее в голову. Решительным взмахом ножниц она обрезает подол у женской половины человечества. Так возникает мода «мини-юбок», — которая мгновенно прививается среди молодежи Англии и победно идет по миру, не очень быстро, но весьма прочно, завоевывая и средний женский возраст.
«Открытие» Мери Куант принесло ей всемирную славу и огромные деньги, которые она не замедлила пустить в дело. Сегодня имя Мери — символ огромной фирмы, целой промышленной корпорации, которая занимается не только моделированием и шитьем одежды по заказам модных магазинов разных стран, но и продает косметику, бижутерию, постельное белье, материю для платьев. Все более расширяя горизонты торговых операций, фирма «Мери Куант» даже стала продавать вина под своей маркой.
Сама Мери не только знаменита, но и осыпана государственными почестями. В 1966 году она стала обладательницей ордена Британской империи. Он был получен ею из рук самой королевы. Этим орденом награждаются в Англии люди, совершившие героический поступок, отличавшейся знаменательным поведением. Именно таким поступком сочли награждающие явление «мини-юбок».
В 1963 году Мери была единодушно избрана Женщиной Года. В 1969 году ее провозгласили Королевским дизайнером для Индустрии Академии искусств.
Венцом славы Куант стала выставка «Лондон Мери Куант», состоявшаяся в 1973 году в Лондонском музее дворца Кенсингтон. Мэри — первый дизайнер Англии при жизни удостоившийся персональной выставки.
Однако все, что я до сих пор говорила, — лишь факты. Они достаточно красноречивы, но вряд ли люди] знакомясь с ними, могут уловить, в чем, собственно, помимо обрезанных подолов, состоит стиль «Мери Куант», Попробуем разобраться.
Я ходила по залам выставки «Лондон Мери Куант», с первой же минуты ощущая, что нахожусь в мире ограниченного колорита, приглушенных красок, неуловимой с первой минуты индивидуальности рисунков на тканях — сочетание крупных Горохов с мелким горошком. Смелое соединение полосы с клеткой, игра разношироких полос. Что касается линий и форм одежды Куант, то они подчеркнуто просты, удобно применимы в повседневной служебной жизни и чрезвычайно разнообразны. Если вдруг встречается вычурный наряд, его воспринимаешь скорей как шутку художницы, как автопародию. Стиль «Мери Куант» может нравиться и быть совершенно неприемлемым. Я легко представляю себе миссис Кентон, которая морщится при виде платья «от Мери»: «Как убого, ненарядно, нет ощущения, что хорошая вещь!»
Я также легко представляю себе молодую женщину, служащую офиса, для которой марка «Куант» звучит как пароль: «А ну-ка, посмотрим, «Куант» — это всегда интересно!»
Я ходила по залам выставки «Лондон Мери Куант», думая о том, что успех этой художницы, заметно сегодня идущий на убыль, закономерен и справедлив. Она с самого начала своей деятельности задалась целью, заведомо обреченной на победу: дать каждой девушке со скромными средствами ощущение, что она одета элегантно, современно, удобно, эффектно. И при этом — недорого.
Но я обмолвилась, что успех Мери идет на убыль. И это так. Объективно прошло ее время. Имя Мери вписано в историю мировой моды. Во многих странах мира и сегодня ее модели мгновенно раскупаются. Англия же испытывает охлаждение. Пустовато у стендов с тканями фирмы «Мери Куант». Все чаще появляются они в грудах материалов, предназначенных для распродажи по сниженным ценам. Мини-юбка после долгой и упорной борьбы уступила место широким ниспадающим складкам платьев длины «миди». Мери использует и «миди» в своей работе, однако это уже не ее «открытие».