— Да, я с тобой согласен. У французов все собрано в одном кулаке. А у нас два главнокомандующих: Барклай и Багратион.
Прибыл врач и осмотрел рану.
— Ваше сиятельство, — сказал он, — я все сделал, чтобы спасти вашу жизнь, но… дальше она в ваших руках. Вам требуется хороший медицинский уход. Вы меня поняли?
— Благодарю вас, доктор, я постараюсь выполнить ваше требование.
— Постарайтесь, генерал.
Когда они остались вдвоем, Раевский предложил ему немедленно ехать в тыл.
— Смоленск мы вряд ли удержим. Хотя я буду стоять до последнего. Так что, Павлуша, срочно уезжай, битва тут будет знатная.
Видя, что граф молчит, Раевский стал настаивать.
— Дай слово, что уедешь немедленно. Или я выделю конвой, и он увезет тебя насильно.
В ответ Шувалов улыбнулся.
— Я думаю, ты бы так не поступил.
Они улыбнулись друг другу. Раевский коснулся его щеки своей, вскочил на коня и поскакал догонять своих.
Лекарь Раевского помог Шувалову. У него прибавилось сил, и он стал подумывать о возвращении в армию. Да Семен не пустил.
— Ваше сиятельство, что хотите со мной, то и делайте, но я повезу вас дальше. Что сказал вам лекарь?
Но Семену не удалось сразу увезти его. Он еще встретился с Дохтуровым, Неверовским, Цибульским. И все в один голос говорили, что Барклай не способен оказать сопротивление Наполеону, нужна другая, более колоритная фигура. К ним присоединился князь Волконский, которому срочно надо было возвращаться в Петербург.
— Друг мой, — обратился к нему Шувалов, — я хочу написать письмо императору и прошу тебя передать его ему.
— Хорошо, только с условием: я передаю письмо, а ты уезжаешь лечиться.
Шувалов посмотрел на Волконского грустными глазами и прошептал:
— Согласен.
Он попросил перо и бумагу и, сильно прихрамывая, ушел в другую комнату.
Князь недолго его ждал. Шувалов вышел с конвертом в руках. Видя, как графу тяжело идти, Волконский подскочил к нему.
— Вот, — протянул Шувалов незапечатанный конверт. — Ты прочти его.
— Я чужих писем не читаю, — ответил Волконский.
— Я прошу тебя, князь, прочти, там нет никаких тайн.
— Ты настаиваешь?
— Будь любезен.
Волконский достал письмо. Сначала глаза его побежали по строкам, потом их бег замедлился. Когда дочитал до конца, лицо его побледнело. Характер царя он знал хорошо.
— А ты, граф, не боишься?
— Нет, князь, я боюсь только за Родину.
А в письме Шувалов писал: «…Исходя из вышеследующего, хочу сказать Вам, Ваше Величество, если Вы не дадите обеим армиям одного начальника, то я удостоверяю своей честью и совестью, что все может быть потеряно безнадежно. Генерал Барклай и князь Багратион очень плохо уживаются. Последний справедливо недоволен… Нужен, повторяю, один начальник над обеими армиями и необходимо, чтобы Ваше Величество назначили его, не теряя ни минуты, иначе Россия погибнет».
Князь Волконский выполнил свое обещание, как и граф Шувалов.
Александр, получив письмо, долго ходил с ним по кабинету, читая его много раз. Наконец, сел в кресло, взял колокольчик, но опять задумался. Он знал, кого могут предложить… Но после Аустерлица к генералу от инфантерии Кутузову у него появилась какая-то неприязнь. И все же он позвонил и приказал собрать Государственный Совет.
Вскоре собрались: председатель Совета Салтыков, генерал Вязмитинов, Лопухин, князь Кочубей, министр Балашов и генерал от артиллерии Аракчеев. До этого письма в Совет поступили рапорта Барклая и Багратиона. Зачитав их, Салтыков зачитал и письмо Шувалова. Они знали отношение императора к Кутузову. Но как ни судили, ни рядили, письмо Шувалова заставило их принять решение. Россию надо было спасать. Главнокомандующим над обеими армиями стал генерал от инфантерии Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. Было выполнено и требование дворян обеих столиц. Но не только их. В армии, как в офицерской, так и в солдатской массах, говорили о Кутузове. Многие видели в нем не только черты сибаризма, лени, лукавства, но видели главное: большой ум и безусловный военный талант. Когда об этом узнал Шувалов, он воскликнул:
— Эта прекрасная весть — бальзам на мою рану!
Бонапарт так и не мог получить долгожданного сражения. А войска его таяли. Уже тогда он почувствовал недоброе от такой тактики русских.
Генерал-лейтенант Шувалов смог присоединиться к действующей армии только в 1813 году в Пруссии. Такой срок потребовался для его излечения, ибо ранение оказалось не из легких. Было время, когда Варвара, со слезами в глазах, стоя на колеях, молила Пресвятую Богородицу спасти ее мужа. Добрые лекари — Федька да Лукерья — помогли ему встать на ноги, приговаривая, что русского человека надо и лечить по-русски. Свое умение они доказали. И как только он немного почувствовал в себе силы, велел запрягать экипаж. Не могла его остановить и любимая Варвара. Он сказал ей:
— Любовь моя, ты прости меня, но я не могу спокойно смотреть на этот уютный теплый дом, когда кругом полыхает пожар войны, когда тысячи людей теряют свой кров, близких, родных. И я думаю, что ты сбережешь мою честь и совесть, без которых я не мыслю свою жизнь. А Бог даст, свидимся!
Что оставалось делать жене после таких слов? Крепко поцеловав его на дорогу, она попросила Семена беречь графа и долго смотрела ему вслед, пока не скрылась кибитка и не затух колокольный звон.
А что виновник всех этих бед? Взятая им Москва горела. Доставка фуража срывалась. Усложнилась доставка продовольствия. В армии появились мародеры, дисциплина падала. Бонапарт лучше всех понимал, что дальше так продолжаться не может. И он трижды обращался к Александру с предложением почетного для него мира. Но император молчал. У Бонапарта был последний шанс: дать русским крестьянам свободу. Но, бывший революционный генерал, сторонник Робеспьера, став императором, на это не пошел.
Ему ничего не оставалось, как дать приказ на оставление Москвы. Но как выходить обратно? И Бонапарт решил идти по новой калужской дороге. Это позволило бы ему идти по местам, где имелось продовольствие. Но исполнению его желания помешал Кутузов. У Малоярославца разгорелся бой. Город восемь раз переходил из рук в руки. В конце концов остался за французами.
А утром следующего дня Бонапарт чуть не попал в плен, когда с группой генералов решил осмотреть русские позиции. На них напали казаки. Мюрат, Бессьер и несколько офицеров окружили императора и стали отбиваться. Спасли их подоспевшие гвардейские егеря и польская конница.
На военном Совете в селе Городни французы поняли, как поменялась обстановка. Теперь Кутузов искал генерального сражения. Но Наполеон на него не решился. Пришлось возвращаться на старую калужскую дорогу. Бонапарт, чтобы подбодрить солдат личным примером, шел вместе с ними, с палкой в руке, перенося все тяготы русской зимы.