нам. Боже, как он смутился. Мы здорово посмеялись, и я сказал: „Герта, смотри в оба, такой парень тебе больше не попадется!“»
Не знаю, сколько времени длится наш телефонный разговор. Но у хозяина бара все больше развязывается язык, а его речь снова становится немного разборчивее. По его словам, Герта и Рольф вскоре покинули заведение. Но по отдельности: сначала Рольф, потом Герта. Однако их хитрость не удалась. Выглянув в окно, посетители и хозяин паба увидели, как Герта взяла под руку Рольфа и оба, пошатываясь, побрели вместе. Через полчаса зазвонил телефон. Это была Герта – она пожаловалась, что парень у нее в квартире и не хочет уходить. Мужчина дал ей несколько советов и сказал, что она может снова с ним связаться, если возникнет еще какая-то проблема.
Пьяный человек на другом конце провода, вероятно, не подозревает, какое большое значение имеет его помощь. Я прощаюсь и едва не забываю предупредить, что ему вскоре нужно будет прийти в полицейский участок, чтобы дать показания под протокол. Как можно более трезвым, хочется добавить мне, но он уже повесил трубку.
Есть одно качество, которое я упорно тренировал в себе на протяжении многих лет: самообладание. Оно противостоит тому, что можно назвать инстинктом или охотничьим азартом. Конечно, я бы с удовольствием сейчас прыгнул в машину и поехал к Рольфу Хармсу. Я бы терзал его вопросами до тех пор, пока он не взвыл бы и не признался в убийстве. Я бы не покинул его квартиру, не получив от него подпись на признании, написанном от руки. Солгу, сказав, что у меня никогда не было таких мыслей. Но такая вот горячка – яд в нашей профессии, а противоядие – это самообладание. Поэтому я сажусь на подоконник и записываю в блокноте следующие вопросы:
Почему преступник убил Герту Мальштедт?
Почему он ее сначала задушил, а затем зарезал?
Что для него означает отрезанное ухо?
8
Самые точные ответы на такие вопросы редко дают подозреваемые или люди, знакомые с ними. Лучшие ответы у молчаливого свидетеля – у места преступления. Оно находится в центре моей работы как профайлера. Оно – моя отправная точка, материал, с которым я работаю. Как дерево для плотника, для меня самое важное – это место преступления. Здесь преступник принимает решения, невероятно большое их количество за очень короткое время.
Оставленные следы документируют потребности злоумышленника. Нужно научиться их читать. Это самая сложная задача для профайлера.
Основную информацию о случившемся можно получить, анализируя действия преступника и реакции жертвы. Преступление – это динамический процесс. Преступник действует, жертва реагирует, преступник, в свою очередь, противодействует и так далее.
Цель профайлинга заключается в том, чтобы в итоге составить как можно более четкое понимание того, что произошло на месте преступления. Вы должны увидеть это своими глазами, как в кино, и моя задача – написать сценарий для этого фильма. Для этого мне приходится задавать себе множество вопросов. Самый важный из них: как злоумышленник совершил преступление, что он сделал и почему? Если мне удастся приблизиться к реальной картине хода преступления, то из этого станет понятен мотив преступника. И если все пойдет хорошо, то и его профиль.
Одним из подобных вопросов может быть, например, следующий: как преступник обращается с телом? В рамках профайлинга для этого мы сформировали категории на основе некоторых признаков, которые периодически обнаруживаются. Преступники могут демонстрировать схожее поведение по разным причинам. Всегда нужно помнить об этом. Однако часто они ведут себя аналогичным образом именно потому, что у них одинаковые мотивы. Например, когда они накрывают чем-нибудь свою жертву после убийства.
Накрывание трупа после совершения преступления может объясняться по-разному. Для одной из таких причин в английском языке есть меткое и короткое определение: undoing. Попытка эмоционально отмотать произошедшее назад, как бы символически отменить его, преступник, так сказать, посмертно извиняется. Он испытывает угрызения совести.
Кстати, такое состояние нам всем хорошо известно: бывают ситуации, выбивающие нас из колеи. Ссора, которая перерастает в большой скандал. Гнев или ярость, которые не получается обуздать. Вы реагируете более эмоционально, чем обычно, громко кричите, возможно, распускаете руки. И в этот момент крайнего возбуждения возникает другое чувство: шок и ужас от собственной реакции. Вы обнимаете близкого человека, утешаете его и извиняетесь. В переносном смысле преступники, убившие родного или знакомого в состоянии крайнего возбуждения, могут сделать то же самое. И в тот же момент снова пожалеть об этом.
Поэтому, когда мы обнаруживаем накрытое тело, мы в праве сделать следующие выводы: между преступником и жертвой существовали близкие отношения, жертва могла являться каким-то очень особенным человеком для убийцы, а мотив мог быть личным. Поэтому преступника следует искать в кругу семьи или знакомых пострадавшего.
Было бы прекрасно, если бы все в криминалистике оказывалось так просто. Но ситуация никогда не бывает однозначной, даже в случае с накрытым трупом. Подобные действия могут иметь и совершенно иную причину: убийца желает спрятать жертву, не хочет, чтобы ее быстро обнаружили. Или же он еще не растерял остатки порядочности и накрывает покойного из уважения, желая таким путем сохранить его человеческое достоинство.
Таким образом, случается, что убийца действует, исходя из прагматических соображений, или имеет какие-то особые причины, которые, например, обусловлены его отношениями с жертвой. Именно на эти две категории мы делим те решения, которые он принимает на месте преступления. Подобная категоризация способна несколько облегчить анализ.
В случае прагматических решений наше внимание сосредоточено на вопросе «как?», на образе действия. Преступник намерен совершить преступление, остаться после этого незамеченным и иметь возможность скрыться. Чтобы достичь этого, он ориентируется на предыдущий опыт. Пытается оптимизировать образ действий и сохранить в своем репертуаре успешно отработанные схемы поведения. С другой стороны, он не будет и дальше использовать непродуктивные и рискованные схемы. Если, с его точки зрения, все идет хорошо, то с каждым разом он будет совершенствоваться. Однако из многих правдивых и вымышленных криминальных историй мы знаем, что такая динамика иногда становится опасной для самого преступника. Как часто мы читали о серийных убийцах, которые в итоге вели себя настолько самоуверенно, что недооценивали ситуацию и совершали ошибки.
Специальные решения – это действия злоумышленника на месте преступления или в отношении жертвы, которые, например, не являются необходимыми для убийства или изнасилования, но особо значимы для преступника. В деле Герты Мальштедт мы имеем дело с серией таких решений: преступник отсек ей ухо, разрезал брюки, раздвинул ноги.