А разверзшаяся перед духовным взором де Костера пропасть между бедными и богатыми, между сильными мира сего и нищими духом бедняками материализовалась в «Масках» — новелле куда более мрачной, которую биографы писателя называют «фантазией в манере Гофмана и Жака Калло», а очень искушенному русскому читателю эта сказочка, быть может, местами напомнит и надрывную иронию «Сна смешного человека» Достоевского.
Настоящим литературным эстетом предстает де Костер в новеллах «Сьер Хьюг» — изящно соединяющей жанр восточной повести, в освоении которого писатель, без сомнения, следовал традиции французских романтиков, с подлинно старинной брабантской «байкой» — и «Две принцессы», жизнеутверждающем гимне Воображению, написанном раешным стихом и заставляющем вспомнить сказки Пушкина.
А вот «Призраки» — новелла для него нетипичная. Эта история дружбы со старым художником была так дорога автору, что он перерабатывал ее не раз — сперва написал в стихах и только потом переделал в прозаический этюд, оставив рифмованным лишь первый абзац. Рассказ написан от первого лица, повествователь — сам де Костер. А вопрос, который он задает старику, — тоже из разряда исконно романтических: что такое Гений? Сколько в гениальности сверхъестественного и сколько просто нечеловеческого труда? Именно этот удалившийся от мирской суеты чудаковатый старый мудрец, запросто беседующий со Здравым Смыслом, Радостью Жизни и Меланхолией и крепко связанный с национальными художественными традициями, и должен, по де Костеру, знать настоящий ответ…
Сборник эклектичен. Его тексты писались в разное время, и их объединяет только место действия — живописный Брабант, его суетливые портняжки и рослые кузнецы, рабочий люд и крестьянские девушки и парни, храбрые странствующие купцы и охающие старые кумушки, лицемерные святоши и влюбленные сумасброды — персонажи пестрого ярмарочного театра марионеток под руководством маэстро Шарля де Костера.
Вот каким сложным писателем был молодой романтик, еще только вынашивавший планы создания народной фламандской эпопеи, бродя по улочкам и дешевым тавернам веселого Брабанта. Первое издание «Уленшпигеля» выйдет через четыре года после «Брабантских сказок». И тоже останется почти не замеченным. Писатель с нежной и наивной душой, аристократ духа и поэт своего народа обретет всемирную славу лишь после смерти. Он и в этом останется романтиком — до конца.
Читателям старшего и среднего поколения, хорошо знакомым с «Уленшпигелем», наверняка небезынтересно будет узнать другого Шарля де Костера — увлеченного бурными исканиями своего времени, по-юношески эмоционального, задиристого и сентиментального. Понять, кто были его кумиры в европейской литературе и живописи. Вместе с ним окунуться в уютный и колоритный мир старого Брабанта.
А читатели молодые, чей вкус к настоящему литературному романтизму, увы, крепко подпорчен современными его суррогатами — от Дэна Брауна до Артуро Переса-Реверте, — прочитав «Брабантские сказки», быть может, заинтересуются этим неисправимым романтиком и, открыв потом и великую «Легенду об Уленшпигеле», услышат от «предков», что еще каких-то два десятка лет назад среди читающей русской публики трудно было сыскать человека, никогда о де Костере ничего не слышавшего.
Примечания
1
Здесь — «Лондонская служба спасения» (англ.). (Здесь и далее примеч. переводчика.)
2
«Охотничий двор» (флам.).
3
Эско — французское название Шельды, крупнейшей реки Бельгии; именно такое французское название всегда употребляет де Костер, в том числе и в «Уленшпигеле».
4
Популярный сорт фламандского пива; существует с 1730 года по сей день.
5
«Кто прав и твердо к цели идет, того […] Чуждого страху, сразят обломки». Цитата из «Од» Горация, III, 3, дана здесь в переводе Н. Гинцбурга. Из пышной и пафосной поэтической речи Горация, говорящего, что уверенного в своей правоте человека не остановят ни гнев толпы, ни окрик тирана, ни даже Юпитер-Громовержец, ученый педант у де Костера выхватывает две строчки — первую и восьмую, пропуская все остальное; от этого и образуется комический эффект такого цитирования.
6
Слово образовано соединением корней двух французских глаголов: clapper — прищелкивать языком (например, пробуя вино) и clapoter — попусту болтать — с латинским окончанием и может быть переведено примерно как «Ученый Фома из местечка Причмокиватели-Пустобрехусы». Нередкий у де Костера прием, восходящий к веселым латинским штудиям средневековых университетских школяров, в данном случае позволяет автору ввести на полях основного сюжета персонаж, по-видимому, фольклорный или изобретенный им самим под видом фольклорного: во всяком случае, этот ученый Фома так же пародийно упоминается еще и в новелле «Братство Толстой Морды» в сборнике «Фламандские легенды».
7
Лис — приток Эско.
8
Тирс — жезл Диониса и его спутников — вакхантов: увитая плющем и виноградом палка, увенчанная сосновой шишкой.
9
Кермесса — народный праздник в Бельгии и Голландии, сопровождающийся ярмарочными гуляниями и танцами; колоритные народные сценки на кермессу изображали Брейгель и Рубенс.
10
Эспинетт — название маленькой деревушки к югу от Брюсселя, в лесу Суань, которая с XVII века служила местом отдыха охотников.
11
Сильфы — бесплотные светлые духи; ламии — страшные женщины-вампиры, высасывающие кровь у мужчин, часто с женским телом и змеиной головой.
12
Ян Люйкен (1649–1712) — голландский художник и гравер, фигура хотя и локальная, но для нидерландского Возрождения весьма крупная. Находился под влиянием идей Якоба Бёме, был склонен к мистике.
13
Влергат — маленький городок в Брабанте.
14
Темное место, допускающее двойное толкование. 1) Возможно, речь идет о ессенианах — иудейской секте, о которой де Костер мог прочесть в «Иудейской войне» Иосифа Флавия, не вдаваясь в исторические тонкости, а просто поэтически пышно сказав читателю, что Зулейка родом еврейка. 2) Эссен — крупный торговый город в Бельгии, и тогда дервиш по-восточному красноречиво говорит, что над племенем зажглась звезда, покровительствующая чужеземцу в его планах похищения красавицы.
15
Корень Иессеев, или древо Иессея, — очень распространенный в западном христианстве образ генеалогического древа Иисуса Христа. Мастера нидерландского и французского Возрождения часто изображали его в виде раскидистого дерева, у корней которого — Иессей, отец царя Давида, на ветвях возлежат ветхозаветные пророки, а на вершине Мадонна с младенцем Иисусом. Трудно понять, как из генеалогического древа можно сделать целебную мазь; в любом случае сказочно-мифологический образ, восходящий к наивным чудесам раннехристианских легенд, носит у де Костера конфессиональный смысл, что становится очевидным в самом конце новеллы.
16
Складной фламандский нож с длинным и остро заточенным лезвием.
17
Хозяин (флам.).
18
Сенна — большая река в Бельгии. В те времена, о которых идет речь, — едва ли не крупнейшая в Брабанте.