выматывало посильнее жёстких тренировок в зале с разными видами оружия и без него.
Но были моменты, когда эта связь с прошлым становилась моей слабостью. Когда Род уничтожили практически полностью, и мы с сестрой остались одни на всём белом свете.
В ту роковую ночь мой Дар изменился. Духи предков из добродушных родичей обернулись в кровожадных монстров. Их ни на минуту неумолкающий мстительный шёпот сводил с ума.
Мне в одиночку пришлось столкнуться с кровожадностью предков. Их жажда возмездия порой затуманивала мой разум до такой степени, что пару раз я оказывался на грани безумия, уничтожая врагов моей семьи., защищая сестрёнку. Тогда-то я и встретил князя Вяземского. Он оценил мой потенциал, принял на службу и пообещал пополнить мой список тех, кто погубил мой Род.
В такие моменты, когда накатывал кровавый прилив, я словно переставал быть самим собой, уступая место своим предкам. Их последние мгновения жизни, полные боли и ярости, заполняли мою душу без остатка, грозили полностью затопить сознание, подчинить и выпустить на свет зверя, неподконтрольного никому. Но я держался, порой приходилось с такой силой натягивать ментальный поводок, что иногда у меня носом шла кровавая пена. Благодаря этому жёсткому способу я до сих пор сохранил трезвость ума и не позволил жажде мести затмить рассудок.
Дар предков стал одновременно благословением и проклятием. С тех пор как он во мне проявился, я прожил не одну, а сотни жизней. И каждый день нёс на своих плечах груз родовой вечности. Но именно это закалило меня, сделав одним из сильнейших воинов Империи. Я научился слышать голоса прошлого, но не позволял им управлять собой, сохранил твёрдость духа и верность своим принципам.
Я криво улыбнулся: надо же, родные со мной ежедневно и еженощно. Но я бы отдал все, что угодно, лишь бы снова оказаться в заповедных лесах с отцом и дедом, пройти полосу препятствуй хоть десять, хоть сто раз. Неделю готов просидеть на пне, не двигаясь, медитируя, отпуская и возвращая душу, лишь бы матушка вот прямо сейчас взошла на кухню, потрепала по волосам, да завтраком накормила.
Накатив третью рюмку, убрал всё со стола, сполоснул лафитник и пошёл в душ. Через пару часов проснётся сестрёнка, позовёт завтракать. Лада очень старалась, вела дом, соблюдала семейные традиции. Да, нас осталось двое, но за нами огромные Род, и предки пристально наблюдают, как мы с сестрой живём. Мне ли не знать.
Контрастный душ взбодрил, но я решил-таки, что короткий сон мне не помешает. Едва голова коснулась подушки, я провалился в приятное забытье без сновидений. Проснулся я внезапно, как будто кто-то меня из собственного сна выпихнул в реальность.
Минут пять лежал, переваривая мысль: не стоит продавать Империи формулу Сердца, во-первых, рановато, не все свойства изучены, во-вторых, проверить в бою надобно, поэкспериментировать, самому пригодится. В-третьих, зачем армии одна перчатка? Надо полный доспех собрать, вот тогда модно думать о выгодном контракте.
Надо сказать, родня, живущая в моей голове, решение моё одобрила. Я поднялся и с чистой совестью отправился на кухню готовить завтрак на двоих и варить крепкий кофе для себя. Сестрёнка предпочитала чай с сахаром и лимоном.
Омлет практически подошёл, помидорки с огурцами подмигивали глянцевыми боками, исходили соком от соли. В турке поднимался кофе по-арабски, но без сахара, в кружке с маками заваривался чай. Тихое, мирное утро, редкое при моей профессии.
И вот эту идиллию нарушил возмущённый крик Лады:
— Слав! Ты кого в дом притащил? Лучше б котёнка, честное слово!
— И тебе доброго утра, сестрица, — буркнул я в ответ.
Кого я мог притащить? Пришёл утром, один, трезвый. Мелькнула мысль, что в дом пробрался лазутчик и его покромсало лезвиями на входе. Я выключил газ под туркой и метнулся в холл, где сестрица продолжала упражняться в остроумие.
— Это кто? Это что?
— Это где? — оглядывая просторную прихожую, изумился я.
— Мы же договаривались: никаких девок ты в дом не тащишь! — рявкнула младшенькая. — Хочешь развлекаться, ночуй у них.
— Да чтоб тебя паук за язык цапнул, — я шлёпнул ладонью по выключателю и наконец-то увидел, ту, из-за которой разгорелся весь сыр-бор.
Глава 11
— Умеете вы удивить, командир. Такой солидный мужчина и такие тараканы в голове. Никогда бы не подумала, что вас на школьниц тянет, — Гринпис оценивающим взглядом прошлась по сестрёнке, последняя не осталась в долгу.
— Братец, что-то недотягивает сия мамзелька до твоего обычного стандарта. Больно тощая, да и потрёпанная какая-то, — пренебрежительно фыркнула Лада. — И волосы как мочалка, да и лицо интеллектом не изуродовано. Сразу видно, без греховных связей в семействе не обошлось, такая-то красота неземная на свет божий появилась. Небось, и попы в церкви, когда крестили, морды свои отворачивали, чтобы не ослепнуть от сияния.
Вот ведь язва малолетняя! И когда только выучилась? Или у женщин эта функция с рождения заложена, так сказать, язвительность и уничижение конкуренток идёт в комплекте с прочими недостатками характера.
— Это ничего, деточка, не печалься, сейчас чудо-доктора, — ласково, как с несмышлёным ребёнком, заговорила Зверева. — Могу посодействовать, примут в больничке по высшему разряду, операцию проведут на высшем уровне, и станешь ты красавицей писанной. С одним, правда, не смогу помочь… — княжна всерьёз опечалилась, задумчиво разглядывая мою сестрёнку.
— С чем? — мелкая скрестила руки на груди, пренебрежительно скривив губы.
Я скрыл улыбку: Лада попалась на крючок. Оно и немудрено, молодая ещё, зелёная, да и с кем ей в закрытой школе пикироваться? Девчонок там раз, два и обчёлся, да и мелкие они, Ладамира там самая старшая. Но всё равно, с Гринпис ей не тягаться. Сестрёнка с малых лет в суровом мужском коллективе живёт, с неё тут пылинки сдувают, балуют невозможно, она из парней верёвки вьёт. Опыта боевого общения с себе подобными язвами у сеструхи нет. А княжна наша с малых ногтей в великосветском террариуме крутится, на ристалищах бальных с благородными гадюками ядом обменивается.
Княжна оправдала мои ожидания, ответ не заставил себя долго ждать.
— Ну не делают покуда в Империи пластические операции на мозг, — сочувственным тоном выдала Розалия. — Но ты не переживай, я попрошу доброго дядю доктора, он тебе таблеточки пропишет, синенькие. И красненькие. Какую выберешь, такой станешь.
— Какой такой? — сестра сердито засопела, уперев руки в бока.
— Одно из двух: или красивой, или очень красивой. Умной,