Читать интересную книгу Цыпочки в Нью-Йорке - Лайла Демэй

Место в детском саду относится к тому немногому, что нельзя купить за деньги и даже за большие деньги, хотя их наличие еще никому не помешало. Вспоминается скандал, разразившийся в декабре 2002 года в школе на 92-й стрит Y. Знаменитый финансовый аналитик Джек Грубман должен был составить и опубликовать как можно более благоприятный отчет в обмен на протекцию Сэнди Вейла, главы Citibank, обещавшего ему место в легендарной школе в Верхнем Ист-Сайде. В данном случае два места, поскольку невезучий Грубман (хотя и очень богатый) – отец близнецов, что облегчило бы его кошелек на 30 тысяч долларов в год. Вот уж поистине, цена не имеет значения, когда у тебя пара очаровательных мальчишек!

Марафон набрал такие обороты, что некоторые агентства предлагают помощь и поддержку родителям в этом нелегком испытании. Аманда Ухри, основательница агентства Manhattan Private School Advisors, не скрывает своих намерений. Маленькое объявление, прославляющее достоинств агентства, гласит: «Частная школа – это четырнадцатилетний брак, который обойдется вам в 300 тысяч долларов при условии, что вашего ребенка туда примут. Мы нужны вам!» А на своем сайте в Интернете она даже написала: «Если вы не воспользуетесь нашими услугами, будьте уверены в том, что ваши соперники не преминут это сделать».

У Роксаны Рейд из Smart City Kids более привлекательный подход. Она рядом с вами на каждом этапе этого забега на длинную дистанцию. Она помогает заполнять бланки по вступлению, подготовиться к первому визиту в школу, к собеседованию…

– Иногда я даже хожу с ними в магазины, что помочь выбрать соответствующую случаю одежду. Моя роль сводится к доведению до максимума потенциала семьи, чтобы зачисление малыша не оказалось под угрозой срыва.

Но если она и привносит немного здравого смысла в это охватившее родителей безумие, услуги ее остаются дорогими: 2500 долларов за поступление ребенка в дошкольное заведение. И вот что сказал один из читателей The New York Times после появления на страницах газеты статьи об этом новом виде услуг:

– Самое замечательное заключается в том, что люди, имеющие возможность заплатить 300 тысяч долларов за образование собственного ребенка, настолько неуверены в себе, что нанимают консультанта, который объясняет им такие простые вещи, как умение соответствующим образом одеваться или соблюдение элементарных приличий: выключение мобильного телефона во время собеседования, отправка письма с благодарностью и т. д.

Вы спросите, какая разница между школой за $5000 в год и школой за $ 12 000 в год. Ответ прост: за пять тысяч ваш херувим будет заниматься лепкой, раскрашиванием и составлением коллажей, а за двенадцать посвятит себя без остатка – угадайте, чему? – лепке, раскрашиванию и составлению коллажей (при этом его дневное пребывание в школе может быть сокращено наполовину).

Чем же вызвана столь безудержная инфляция, затронувшая лепку? Местом в престижном университете, а также тем фактом, что у вашего малыша не будет возможности открыть в себе задатки повара или слесаря. Но главное заключается в том, что, пока ваш беби будет перечислять буквы алфавита, вы, дорогие родители, сможете похвастать, что на родительском собрании вместе с вами присутствовали Вуди Аллен, Майкл Д. Фокс и Кельвин Кляйн.

И наконец, последнее. Одна наша подруга, француженка, спросила, почему бы не отдать детей в государственный детский сад? Да просто потому, что в городе, где нет ничего невозможного, в котором есть все, их просто не существует.

И в этой связи хочется привести слова Синди Адамс, обозревателя New York Post:

– Только в Нью-Йорке, деточки, только в Нью-Йорке…

Стажировка ударной группы

– Меня зовут Нэнси. Моему сыну Дилану девять месяцев, и я хотела бы записать его в школу.

У двенадцати пар присутствующих здесь родителей та же цель, и именно поэтому они пришли сюда из самых престижных и богатых районов Манхэттена: Верхнего Ист-Сайда, Верхнего Вест-Сайда и Трайбека. Один и тот же вопрос вертится у них на языке, одна и та же печаль гложет их сердце. Пойдут ли в школу Дилан, Генри, Ли и другие? Девять месяцев – это как раз тот возраст, когда уже пора задать себе этот вопрос, хотя некоторые считают, что они уже опоздали.

Взволнованные мамы и папы приходят за утешением (разумеется, не бесплатным) к Виктории Голдман и Роксане Рейд, двум ведущим семинара под названием Getting in. Они предлагают овладеть совокупностью приемов и методов по ведению борьбы на выживание, которая, раз уж к ним обратились, должна закончиться зачислением в школу. За 195 долларов эти милые женщины помогут разминировать поле, по которому, боясь оступиться, пробираются родители. Они заставят их чуть ли не наизусть заучить возможные ответы на вопросы директора, объяснят, как заполнять бланки для поступления и формулировать фразы не по шаблону, а так, чтобы в них чувствовались индивидуальность и ум.

– Приводите побольше примеров: «Когда я замешиваю тесто, он любит мне помогать». Или: «Когда мы приходим в музей, его многое интересует».

И тем хуже для вас, если выпечка пирога закончится заляпанными мукой и тестом стенами, а среди смотрителей музея еще долго не будут утихать разговоры о вашем визите.

Стратегия и тактика ведения боя широко обсуждаются. Как два Наполеона в юбках, подготавливающие свой собственный Аустерлиц, Роксана и Виктория приступают к развертыванию войск:

– Если вы хотите поступить в школу в Верхнем Ист-Сайде, подайте документы минимум в восемь, а лучше – в двенадцать школ. В следующий вторник поел с Labor Day наймите, по крайней мере, четырех человек, чтобы они обзванивали учебные заведения. Начинайте ровно в половине восьмого. И пусть самая лучшая школа достанется тем, кто быстрее других умеет нажимать на клавишу повторного дозвона.

Когда родители понимают, что все это надо воспринимать всерьез, брови их недовольно сдвигаются, а на лицах появляется озабоченность. Присутствующие на семинаре, как по команде, горбятся, их щеки приобретают зеленоватый оттенок, и они с еще большим усердием принимаются записывать все, о чем говорят ведущие.

Один из отцов, похоже, на грани отчаяния, решается спросить:

– Но как школы дифференцируют детей? Посмотрите на нас, мы все вроде бы одинаковые. Как в школах осуществляется отбор?

Демонстрируя полное понимание и сочувствие, подбирая слова, чтобы никого не обидеть, Роксана отвечает:

– Вы – все разные, а школы руководствуются определенными критериями, они хотят, чтобы дети были из их же квартала. Они растят будущих руководителей для города, лидеров. Но протекция играет большую роль.

В порыве отчаянной храбрости одна из матерей не выдерживает:

– Но в конце концов, это же безумие! Ведь в любом случае наши дети пойдут в школу, даже если ничего не предпринимать.

На нее в ужасе уставились десять пар глаз. С еще более понимающим видом Виктория взывает к суровой действительности.

– На две тысячи родителей, которые сделают все что нужно, будет пятьсот свободных мест. А вы можете отдать свою дочь в государственную школу. Она получит плохое образование и не поступит в престижный университет. И следовательно, не устроится на хорошую работу. Но я думаю, раз уж вы сюда пришли, так это потому, что вы хотите для нее лучшей участи, разве я не права?

Бунтарка с черными волосами и ярко-красными губами вся сжалась, уменьшившись в росте на пять сантиметров. Она села на свое место, а ее лицо стало таким же бледным, как у остальных.

Женщины, решившие не иметь детей

Чайлдсрри

– Почему вы оставляете ваших сорванцов без присмотра, я скоро от них с ума сойду!

Даже в таком дружелюбном по отношению к детям городе можно встретить дошедших до точки кипения людей, которые крайне неприязненно, если не сказать враждебно, относятся к родителям, дети которых своей возней нарушают тишину ресторанов или театров.

В США количество людей, не желающих иметь детей, увеличивается с каждым годом, и – новое явление – они группируются в ассоциации с целью защитить свой образ жизни. Бездетные люди половозрелого возраста (более 14 миллионов) представляют собой довольно большой сегмент общества, в котором отмечается очень быстрый рост. Не хотят быть матерями примерно 18 процентов американок. Эти женщины считают, что они лишены гена материнства, и нисколько не сожалеют о его отсутствии, поскольку без детей «можно раскрыть себя наиболее полно». И это осознанный выбор – быть childfree-not-childless (свободной от детей, но не бездетной женщиной), – настолько осознанный, что некоторые прибегают к перевязке труб после 25–30 лет, чтобы не иметь никаких неприятных сюрпризов, а в мужском варианте – к вазэктомии (перевязка семявыносящих протоков).

Свободные от детей женщины, чаще всего предпочитающие жить на Восточном или Западном побережьях, в обществе с нормальными устоями, центром которого являются дети, они задыхаются, как попавшие в безвоздушное пространство. Разворачивается настоящая идеологическая война, отзвуки которой могут принимать самые радикальные формы: на некоторых сайтах в Интернете, если речь идет о малышах, сторонники чайлдфри могут назвать их «грязные крошки», «головастики в колыбели», «отвратительные создания». И это самые пристойные из высказываний – остальные пышут такой злобой и ненавистью, что у нас рука не поднимается воспроизвести их.