Перебирали с Юлием сумасшедших, вернее, «тронувшихся», в нашем роду: дед Ник. Дм., Олимпиада Дмитриевна, Алексей Дм., Ольга Дм., Владимир Дм., Анна Вл. (Рышкова), Варвара Никол, (сестра нашего отца), Анна Ивановна (Чубарова, урожденная Бунина). Впрочем, все они «трогались» чаще всего только в старости.
Наше родословие: прадед — Дм. Семеныч, его дети — Ник. Дм., Олимпиада Дм., Алексей, Ольга, Владимир. У Дм. Сем. был брат Никифор Семен., его сын — Аполлон, а у Аполлона — Влад. и Федор. Дмитрий Сем. служил в гвардии в Петербурге.
Яков Ефимыч рассказывал, что он иногда и теперь «кой с кем» занимается («займается»), — с какой-нибудь «пожилой бабочкой»:
— Ну, сделаешь ей там валёк (валёк для битья белья) — вот и расход весь…
Про смерть:
— Вона, чего ее бояться! Схоронят з'ызбой (за избой), помянут п…ой.
Про облака:
— Облака, они толстые, непревают, выспарение делают.
Ходил перед отъездом к Рогулину, записывать его сказки. Хозяева пьют чай, их мальчишка конфоркой от самовара об стену — и с радостно-жуткой улыбкой к уху ее: она гудит и щекочет.
[13 июля Бунин пишет Нилусу из Клеевки (Витебская губ.):]
[…] Я вял и бесплоден. Жить здесь очень приятно. Край оригинальный — холмистый, лесистый, пустынный, редкие маленькие поселки среди лесов, хлебов мало. Но погода была почти все дни дурна. Я простудился, немножко повалялся в насморке. И все только читаю. […]
[Продолжение записей:]
12 Августа 12 г., Клеевка.
Девятого ходили перед вечером, после дождя, в лес. Бор от дождя стал лохматый, мох на соснах разбух, местами висит, как волосы, местами бледно-зеленый, местами коралловый. К верхушкам сосны краснеют стволами, — точно озаренные предвечерним солнцем (которого на самом деле нет). Молодые сосенки прелестного болотно-зеленого цвета, а самые маленькие — точно паникадила в кисее с блестками (капли дождя). Бронзовые, спаленые солнцем веточки на земле. Калина. Фиолетовый вереск. Черная ольха. Туманно-синие ягоды на можжевельнике.
Десятого уехали в дождь Вера и Юлий; Вера в Москву, Юлий в Орел.
Нынче поездка к Чортову Мосту. В избе Захара. Угощение — вяленые рыбки, огурцы, масло, хлеб, чай. Дождь в дороге.
С необыкновенной легкостью пишу все последнее время стихи. Иногда по несколько стихотворений в один день, почти без помарок.
[В августе Бунин ездил на Кавказ, из-под Гурзуфа, из Су-Ук-Су послал Нилусу 31 августа открытку. В октябре — Москва, где остановился в Лоскутной гостинице, на бумаге которой 20 окт. пишет Нилусу письмо:]
[…] Неужели не приедешь на юбилей?! Ты с ума сошел! Вот так друг! Как! Не найти 50 целковых на проезд! Отказываюсь верить! […]
[Дело в том, что 28 октября праздновалось 25-летие литературной деятельности Бунина. У Веры Николаевны отмечено:]
Днем у нас прием депутации, dejeuner dinatoire в зале Лоскутной. Масса цветов. Вечером банкет7.
[12 ноября Бунин в открытке Нилусу пишет: «[…] замотался. Едем нынче заграницу. […]» Через Варшаву, Вену, Венецию, Неаполь Бунины в декабре приехали опять на Капри. С ними приехал и Ник. Ал. Пушешников. Судя по конспекту Веры Ник., Бунин в декабре написал «Преступление», «Князь во князьях» и «Вера».]
1913
[В дневничке-конспекте В. Н. записано:]
— Новый год у Горьких, Ян читал.
[В открытке Нилусу (почтовый штемпель 25.1.13, Capri) Бунин, между прочим, пишет:]
Писал во все руки, переписывал — кое-что отправляю. Сочинил 4 небольших рассказа. […] Был Андреев 4 дня, пьянствовал, зацеловывал меня и говорил дерзости.
[У В. Н. записано, что за январь и февраль Иван Алексеевич написал: «Илья Пророк», «Забота», «Будни», «Личарда», «Последний день», «Вина», «Иоанн Рыдалец», «Копье Господне», «Псальма».
В марте: «Ян пишет „Чашу жизни“. Нервен, раздражителен, придирчив».
В письме Нилусу, написанном на бумаге Grant Hotel Quisisana, Capri от 2 марта/17 февр. 1913, Бунин сообщает:]
[…] Шлю тебе, Петр один из рассказов, написанных мною. Есть еще штук 5 — лучше. […] Глупейшая зима — дожди, бури. Чувствую себя паршиво. […]
Жил Шаляпин неделю. Я ему закатил обед — он пел после обеда часа два. Весь отель слушал, трепетал.
[У В. Н. записано, что Шаляпин приехал 2 февраля.
В конце марта: Отъезд домой. Неаполь, Генуя… Швейцария, высоко снега. Яну очень плохо. Инсбрук. Вена.]
[17/3 апр. открытка Нилусу:]
Вчера приехали в Вену. Завтра-послезавтра думаем выехать отсюда на Одессу — или по ж. д., или по Дунаю. Иду наводить справки. […]
[Запись В. Н.:]
[…] Скандал на границе из-за книг. Разъезд: Ян в Одессу, Коля в Глотово, я — в Москву.
[В середине апреля вернулся в Москву и Бунин.
29 апреля: Отъезд в Петербург.
В середине мая Бунины поселились на даче Ковалевского под Одессой: Федоровы, Нилу с, Юлий Алексеевич, — записывает В. Н.
Сохранилась перепечатанная на машинке запись Бунина:]
26 Июля 1913 г., дача Ковалевского (под Одессой)
Нынче уезжает Юлий. А наступила дивная погода. Страшно жалко его.
Каждое лето — жестокая измена. Сколько надежд, планов! И не успел оглянуться — уже прошло! И сколько их мне осталось, этих лет? Содрогаешься, как мало. Как недавно было, напр. то, что было семь лет тому назад! А там еще семь, ну, 14 — и конец! Но человек не может этому верить.
Кончил «Былое и думы»1. Изумительно по уму, силе языка, простоте, изобразительности. И в языке — родной мне язык — язык нашего отца и вообще всего нашего, теперь почти уже исчезнувшего племени.
[Записи В. Н.:]
Июль: Овсян[ико]-Куликовские, Куровск[ий]. «При дороге». Ян читал «Я все молчу». Август, Сентябрь, Октябрь: Лоскутная. 50-летие Русских Ведомостей. Речь Яна. Банкет. Скандал. Инцидент Строева и Бун[ина].
Приезд в Москву.
М. Ф. Андреева.
«Среда» у Телешовых — Я все молчу. Ноябрь: «Среда» в кружке — «Чаша жизни». Продажа дома2.
Декабрь: 4 — Ян в Петербурге. Именины Белоусова. 6-го вернулся. […] Сборы за границу […]
20 — отъезд. […] Берлин, Мюнхен, Бреннер-Пасс, Меран3, Рим, Неаполь, Капри. Горькие уехали. Мать Ек[атерины] П[авловны], Кончевская, Черемновы.
1914
[Сохранились рукописные странички с записями Бунина:]
Капри 1/14 Янв. 14 г.
Позавчера с Верой и с Колей приехали на Капри. Как всегда, отель «Квисисана».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});