- Опять прозевал! - кричит Мовчан. - Эх ты, голова с кепкой! Привык к привольной жизни на небе!
Летчик Ковалев стискивает зубы. На небе не привольная жизнь. Попробовал бы Мовчан этой привольной жизни! Но ученик Ковалев проштрафился на земной работе, против этого не поспоришь.
- Вы не кричите, объясните толком, - хмуро говорит он.
- Да я же объяснял сто раз! Нет у тебя, Степан, подземного чутья.
- Не верю я в чутье, - твердит Ковалев.
- Нет, чутье есть! У кого вкус к работе, у того и чутье. Как ты идешь к станку? Хмурый, кислый, словно тебе жить надоело. Думаешь, на пятерку ответил - и достаточно. Пятерка - это сто процентов плана, а люди шестьсот дают, находят новое, умом раскидывают... Должно быть, душа у них к делу лежит. Для них работа - праздник. Ты пойми: что по программе положено, я тебе растолкую, но бурение программой не кончается, оно особого чутья требует - подземного.
Можно ли слушать спокойно такие слова? Если чутье - это любовь к делу, мастерство, вдохновение, было у Ковалева чутье, не подземное - воздушное. Небо он любил, понимал, чувствовал. Для буровых скважин нет у него ни любви, ни вдохновения. Он еще не стар, может работать честно, и вот с первых шагов ему говорят, что честности мало, нужно еще чутье. Что отвечать? Не сознаваться же, что он старается, а радости в работе не видит!
И Ковалев спешил спрятаться в скорлупу.
- О чутье в учебнике ничего не написано, - говорил он. - Есть люди разные. Одни головой думают, другие - печенкой. Я из первых... Когда мне словами объясняют, я понимаю, а насчет нюха, сознаюсь, не мастак. Я человек, а не легавая собака.
4
Замысел покорения вулкана был очень прост: пробурить гору до внутренней пещеры, лаву выпускать вниз и там использовать, газы отвести вверх и тоже использовать. Чертежницы Гипровулкана много раз изображали этот замысел на ватманской бумаге, проводя тонкие пунктиры от подножия и от вершины вулкана к его центру. У чертежниц это получалось изящно и легко: острым рейсфедером они за две минуты пробивали вулкан насквозь.
Но вот пришла пора воплощения. В газетах, на заводах, в конторах зазвучало новое слово - "Вулканстрой". Плановики отпускали средства, заводы отгружали, пароходы везли на Вулканстрой бетономешалки, запасные части, рельсы, провода, контейнеры, ящики, тюки, бочки... Потянулись на Камчатку умелые люди машинисты, шоферы, электрики, бетонщики, плотники, крановщики, монтажники, автоматчики, программисты и вычислители... И повара, чтобы кормить эту армию, и парикмахеры, чтобы стричь ее, и портные, чтобы шить одежду, и киномеханики, и учителя. Ни чертежницы, ни инженеры, ни даже Грибов не представляли себе, сколько хлопот будет из-за каждой черточки пунктира. Пожалуй, только один человек видел все заранее - инженер Кашин, некогда выстроивший вулканическую станцию в уме, а теперь строивший ее на местности в натуральную величину.
Лава пойдет вниз, а пар наверх. Пунктир, обозначающий паропровод, - только одна из деталей на схеме реконструкции вулкана. Точнее сказать, это двенадцать деталей, так как в Гипровулкане уже давно решили сооружать не один паропровод, а двенадцать, как бы разделить силу вулкана на двенадцать частей. Так надежнее и безопаснее.
Итак, следовало пробурить двенадцать скважин, а для этого забросить на вулкан двенадцать буровых вышек со станками, обеспечить их горючим, запасными деталями, инструментами, послать двенадцать буровых бригад, поставить для людей сборные домики, выдать теплые полушубки, валенки и продукты на завтрак, обед и ужин. Обо всем этом должен был подумать Кашин, великий мастер заглядывать в будущее.
У Ковалева была своя доля забот. Во-первых, он сдавал экзамен по буровому делу. Как и полагается, он волновался, что-то забывал, вспоминал, ругал свою "заскорузлую старческую память", в последнюю минуту листал конспекты. Он так боялся осрамиться, ответить хуже зеленой молодежи.
Но все сошло благополучно. Ковалев, получив пятерку, сразу с курсов отправился на склад. Как староста группы, он обязан был считать вещевые мешки, горные ботинки с шипами и банки с консервами - трехдневный неприкосновенный запас пищи. Группа бурильщиков должна была выйти в понедельник на рассвете. Но в субботу вечером на курсы пришел приказ: Мовчану с лучшими учениками на следующий день в десять утра явиться на площадку базальтолитейного комбината.
Комбината, собственно говоря, еще не было. Но площадку для него уже отвели. Это был пустырь у подножия вулкана, огороженный забором, вплотную примыкающий к склону горы. Небольшая речка, протекавшая здесь, размыла древние базальты и обнажила отвесные шестигранные столбы. Они были похожи на подпорную стенку, поставленную человеческими руками. Даже не верилось, что природа вытесала эти ровные плоские грани, выстроила шеренги столбов.
Мовчан не отличался особой точностью. Когда он привел своих учеников, инженеры во главе с начальником строительства уже собрались возле базальтовых столбов. Мовчан хотел шумно рапортовать, но Кашин остановил его жестом. Сам он и его спутники внимательно и даже настороженно глядели на откос. "
Что они там высматривают?" - удивился Ковалев. Но расспрашивать постеснялся.
Инженеры молчали; казалось, они прислушиваются к чему-то. Ковалев прислушался тоже. Он различил непонятный, все усиливающийся лязг и скрежет. Внезапно столбы дрогнули, мелкие камешки посыпались вниз, послышались новые удары, все более отчетливые. И тут гора раскрылась, как в арабской сказке, изнутри выглянула зубчатая морда какой-то неведомой машины. Запахло озоном и пылью. Машина нажала, столбы рухнули, и, лязгая гусеницами, из горы выползло стальное чудовище. Оно остановилось тут же, у речки, как будто уморилось от тяжелой подземной работы, не могло сделать ни шагу больше. Затем сзади открылась дверца, и из зубастой машины вышел обыкновенный человек небольшого роста, круглолицый, курносый, с лысиной и редкими усами, желтыми от табака.
- Поздравляю с победой! - Кашин обнял человека, явившегося из-под земли, потом обернулся к бурильщикам: - Познакомьтесь, товарищи! Это инженер Котов, конструктор подземного электрокомбайна. А это наши бурильщики, старший мастер Мовчан...
Мовчан засыпал конструктора вопросами:
- Почему называется "электрокомбайн"? Ах, вот что: двигатель электрический! А я думал - вы режете камень искрой, на заводах я видел, как сверлят и режут искрой. А вы чем берете? Жаром? Раскаленные зубья, что ли? Ах, газовые струи! Значит - термобурение. Только в буре одна струя, а у вас, наверное, сорок? Даже сто сорок! Для чего так много? Направляете во все стороны - вперед и под углом? Понял: нарезаете клинья, потом скалываете. И не заедает? Продвигаете зубья? А из какого материала зубья? Они должны быть тугоплавкие. Металлокерамика? Это, конечно, подходит. И сколько же вы проходите в час? А как с креплением? А если горное давление растет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});