Зеленая подсветка настенных часов над плитой пусть чуть-чуть, но освещала кухню Биммеров, так что Джой не решался встать.
Два окна. Одно над раковиной, второе – за кухонным столом. На обоих занавески и, что лучше, жалюзи, закрывающие верхнюю половину окон.
Осторожно приподнявшись, прижимаясь спиной к стене, Джой протянул руку и опустил жалюзи. Страх окатил его волной холода. Он почему-то не сомневался, что Пи-Джи обошел дом и сейчас стоит у него за спиной, так что их разделяет только стена. И, возможно, Пи-Джи способен определить местонахождение брата и застрелить его сквозь стену. Прошла секунда, выстрела не последовало, волна ужаса, захлестнувшая Джоя, отхлынула.
Селеста рискнула подняться и опустила жалюзи на окне над раковиной.
– Ты в порядке? – спросил Джой, когда они вновь опустились на пол посреди кухни, предпочитая стоять на коленях даже при закрытых окнах.
– Они все мертвы, не так ли? – прошептала Селеста.
– Да.
– Все трое.
– Да.
– Нет ни единого...
– Ни единого. Все мертвы.
– Я знала их с рождения.
– Мне очень жаль.
– Бет нянчила меня, когда я была маленькая.
Необычный зеленый свет словно перенес кухню Биммеров в морские глубины или в другую реальность, вне привычного людям потока времени и пространства. Но одного только света не хватало для того, чтобы Джой забыл о происходящем вокруг. Живот у него скрутило, горло сжало так сильно, что он едва мог проталкивать воздух в легкие.
– Это моя вина, – выдохнул Джой, доставая из кармана запасные патроны. Но пальцы так сильно тряслись, что патроны упали на пол.
– Нет, не твоя. Пи-Джи знал, где они, где их найти. Он знает про всех, кто остался в городе, и где живут эти люди. Не мы привели его сюда. Он бы все равно их убил.
Джой попытался собрать упавшие патроны. Но онемевшие пальцы не желали слушаться, и он решил перезарядить ружье чуть позже, когда немного успокоится.
Джоя удивило, что его сердце по-прежнему может биться. Грудь словно стянули железным обручем.
Они вслушивались в ночь, ждали звука тихонько приоткрываемой двери, хруста осколков стекла под ногами.
Наконец, Джой нарушил затянувшееся молчание:
– Дома, чуть раньше, найдя тело в багажнике его автомобиля, я мог позвонить шерифу. И тогда эти люди остались бы живы.
– Ты не можешь винить себя за это.
– А кого же еще мне винить? – Он тут же устыдился столь резкой реакции. Когда заговорил вновь, в голосе звучали горечь и угрызения совести, но злился он уже не на Селесту, а на себя. – Я знал, что надо сделать, но не сделал этого.
– Послушай, – в зеленом сумраке она нашла его руку, сжала, – когда я говорила, что твоей вины нет, я имела в виду другое. Не позвонив шерифу, ты допустил ошибку двадцать лет назад, но не сегодня, потому что отсчет твоего второго шанса остановить Пи-Джи идет не от разговора дома, не от находки тела. Точка отсчета – твое появление на развилке. Так?
– Ну...
– Тебе не предоставили шанса сдать его шерифу.
– Но двадцать лет назад мне следовало...
– Это прошлое. Ужасное прошлое, и тебе придется с этим жить. Но теперь речь идет о том, что происходит здесь и сейчас. Что было до того – значения не имеет. Новый отсчет пошел, как только ты выбрал правильную дорогу, и будущее целиком зависит от решений, которые ты принимал и продолжаешь принимать сегодня.
– Пока мои решения ни к чему хорошему не привели, не так ли? Три человека уже умерли.
– Три человека, которые все равно бы умерли, – гнула свое Селеста, – которые, скорее всего, и в первой твоей жизни нашли свою смерть в эту ночь. Это ужасно, это тягостно, но так, похоже, должно быть, и ничего изменить нельзя.
– Так какой смысл давать мне второй шанс, если я не смог спасти этих людей? – голос Джоя вибрировал от душевной боли.
– Ты, возможно, сможешь спасти остальных до того, как закончится эта ночь.
– Но почему не всех? Я опять проиграл.
– Прекрати терзать себя. Не тебе решать, скольких людей ты можешь спасти, до какой степени тебе удастся изменить будущее. Может, тебе дали второй шанс совсем не для того, чтобы ты спас кого-нибудь в Коул-Сити.
– За исключением тебя.
– Может, и без исключения. Может, спасти меня тоже не удастся.
От слов Селесты Джой лишился дара речи. Она совершенно хладнокровно рассматривала вероятность собственной гибели, тогда как для него казалась невыносимой даже мысль о том, что он может Селесту потерять.
– Вполне возможно, – продолжила она, – что этой ночью тебе удастся только одно – остановить Пи-Джи, не дать ему уйти отсюда. Не позволить еще двадцать лет убивать. Может, именно этого от тебя ждут, Джой. Не моего спасения. Ни чьего-либо спасения. Может, это все, чего хочет от тебя бог.
– Здесь нет бога. На эту ночь бог забыл про Коул-Вэлью.
Селеста еще сильнее сжала его руку, вонзила ногти в ладонь.
– Как ты можешь так говорить?
– Посмотри на людей в гостиной.
– Это глупо.
– Как может милосердный бог позволить людям так умирать?
– Многие мыслители, куда умнее нас, пытались ответить на этот вопрос.
– И не смогли.
– Но сие не означает, что ответа нет, – в голосе Селесты отчетливо слышались злость и нетерпение. – Джой, если не бог дал тебе шанс заново прожить эту ночь, то кто?
– Не знаю, – печально ответил он.
– Ты, возможно, думаешь, что это Род Серлинг, и ты оказался в "Сумеречной зоне"? – пренебрежительно бросила она.
– Нет, разумеется, нет.
– Тогда кто?
– Может, это просто... физическая аномалия. Временная петля. Энергетическая флуктуация. Необъяснимая и бессмысленная. Откуда мне знать?
– Ага. Понимаю. Какая-то механическая поломка в великом космическом агрегате, – голос Селесты сочился сарказмом, она выпустила руку Джоя.
– В этой версии больше логики, чем в боге.
– Значит, мы не в "Сумеречной зоне", так? Теперь мы на борту звездолета "Энтерпрайз" с капитаном Керком. Нас лупцуют энергетические волны, мы ныряем во временные петли.
Он не ответил.
– Ты помнишь "Стар трек"? Кто-нибудь в 1995 году помнит этот сериал?
– Помнит? Черт, да я думаю, он приносит больше прибыли, чем "Дженерал моторс".
– Тогда давай подойдем к этой проблеме с холодной вулканской логикой[10], хорошо? Если удивительная трансформация, произошедшая с тобой, бессмысленная и случайная, тогда почему, перемещаясь по временной петле, ты не попал в какой-нибудь день, ничем не отличающийся от других, скажем, когда тебе было восемь лет и ты болел гриппом? Или почему тебя не перенесло на месяц назад, когда ты сидел в своем доме на колесах в Лас-Вегасе, уже уговорив полбутылки виски, и смотрел мультфильмы? Какова, по-твоему, вероятность, что случайная физическая аномалия вернет тебя в самую важную ночь твоей жизни, в тот самый момент, когда ты, приняв неправильное решение, уже ничего не мог исправить?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});