— Предложение Годжа Уррикана, — сказал он, — основано на неверном понимании воли завещателя и находится в полном противоречии с правилами благородной игры Североамериканских Соединенных Штатов. Каково бы ни было состояние здоровья пятой партнерши, мы приступим к тиражу, назначенному на девятое мая для мисс Лисси Вэг. Через две недели, если участница не окажется в назначенном месте — останется ли она в живых или нет, — она будет лишена своих прав.
Последовали бурные протесты Годжа Уррикана. Голосом, полным негодования, он заявил, что если кто-нибудь и понимал неверно волю завещателя, то это сам нотариус Торнброк!
Пробило восемь часов, глубокая тишина водворилась в зале. Мистер Торнброк, немного больше обычного взволнованный, правой рукой взял пустой футляр, левой положил в него игральные кости и потряс ими, то подымая коробочку, то опуская ее. Послышался легкий стук маленьких костяшек, ударившихся о кожаные стенки футляра… когда их выбросили, они покатились к самому краю стола. Нотариус пригласил Джорджа Б. Хиггинботама и его коллег проверить выброшенное число очков и звучным голосом произнес:
— Девять, из шести и трех.
«Счастливое число»! Пятый партнер одним скачком попадал в двадцать шестую клетку, штат Висконсин.
Глава XII
ПЯТАЯ ПАРТНЕРША
— О, дорогая Лисси, какой счастливый… какой изумительный удар костей!… — восторженно вскричала Джовита Фолей.
Она быстро вошла в комнату, забыв, что могла взволновать больную.
— Какое же число выбросили кости? — спросила Лисси Вэг слегка приподнимаясь на подушках.
— Девять, милочка, девять, из шести и трех, что отсылает нас сразу в двадцать шестую клетку!
— А эта клетка?
— Штат Висконсин… город Милуоки, в двух часах… всего только в двух часах езды скорым поездом!
Действительно, для начала партии лучшего нельзя было и желать.
— Все удачи, дорогая моя, тебе, тебе одной, — повторяла Джовита, — а все неудачи другим.
— Будь немного повеликодушнее, Джовита.
— Если хочешь, могу исключить из их числа Макса Реаля, так как ты желаешь ему всяких благ…
— Без сомнения…
— Но вернемся к делу, Лисси… Двадцать шестой квадрат! Ты должна дать себе ясный отчет в нашем преимуществе! До сих пор первым был этот журналист Гарри Т. Кембэл, но он только еще добрался до двенадцатой клетки, тогда как мы!… Еще тридцать семь очков… всего только тридцать семь очков… и мы достигнем цели!
Но подруга, казалось, не разделяла ее энтузиазма.
— У тебя такой вид, точно ты не рада!… — вскричала Джовита.
— Рада, голубчик, рада!… Мы отправимся в Висконсин, в город Милуоки!
— О, у нас еще есть время, душа моя! Это не завтра и даже не послезавтра!… Через пять или шесть дней, когда ты совсем поправишься… Может быть, даже через пятнадцать, если так будет нужно! Только бы нам быть на месте двадцать третьего в полдень…
— В таком случае все к лучшему, раз ты довольна.
— Довольна ли я, моя дорогая? Я настолько же довольна, насколько недоволен коммодор… Этот противный морской волк хотел устроить так, чтобы ты оказалась вне конкурса… Хотел заставить нотариуса Торнброка предоставить пятый удар ему, коммодору, под предлогом, что ты все равно не смогла бы им воспользоваться… Желаю ему заблудиться в «лабиринте», свалиться в «колодец», заплесневеть в «тюрьме»!
Оставляя в стороне некоторые преувеличения, свойственные этой живой натуре, нужно признать, что действительно девять очков, составленные из шести и трех, означали один из лучших ходов, какие только возможны в начале игры. Висконсин находится рядом со штатом Иллинойс, севернее его. На западе границей ему служит Миссисипи, на востоке — озеро Мичиган и на севере — озеро Верхнее. Его столица — Мадисон, а Милуоки — метрополия.
Итак, день, грозивший большими неприятностями, начинался очень счастливо. Правда, волнение больной ухудшило ее состояние, а когда пришел доктор медицины Пью, девушку мучили приступы кашля, сопровождавшиеся общей слабостью и небольшим повышением температуры.
Газеты Союза Североамериканских Соединенных Штатов, как и следовало ожидать, поместили на своих страницах отчет о пятом метании игральных костей. Во многих говорилось об инциденте[100]с Урриканом, причем одни поддерживали претензии неистового коммодора, другие их осуждали. И все одобряли нотариуса Торнброка, который твердо исполнил свой долг. К тому же, что бы ни говорил Годж Уррикан, Лисси Вэг не умерла и умирать не собиралась. Все это вызвало в публике естественный подъем симпатий к больной, бюллетень о состоянии здоровья пятой партнерши печатался два раза в день — утром и вечером, как если бы дело шло о здоровье принцессы крови.
Ночь с десятого на одиннадцатое прошла довольно спокойно, появились все основания думать, что лихорадка закончилась. Когда утром Джовита Фолей вошла в комнату больной, она не могла скрыть оживления, а глаза блестели так хитро и весело, что Лисси не могла не спросить:
— Да что с тобой сегодня?
— Ничего, милая… ничего… Это майское солнце… лучи, которые точно вдыхаешь, точно пьешь… О, если бы ты могла хоть часок посидеть у окошка… вместо лекарства принять хорошую дозу солнца!…
— Но куда же ты уходила, Джовита?
— Куда уходила? Прежде всего в магазин «Маршалл Филд», чтобы сообщить о твоем здоровье…
— Ну, а потом?
— Потом? Что потом?
— Ты нигде больше не была?
— Где я еще была?
— Ведь сегодня, кажется, одиннадцатое мая, не правда ли?
— Одиннадцатое, моя дорогая, — ответила Джовита таким звонким голосом, что ее подруга невольно улыбнулась.
— Но в таком случае шестое метание игральных костей уже было…
— Разумеется!
— А это значит…
— Это значит… Нет, подожди, я должна тебя поцеловать!… Я не хотела рассказывать, потому что тебе нельзя волноваться… но это выше моих сил!
— Но говори же, Джовита…
— Представь себе, голубчик, ведь он тоже получил девять очков… но составленные из четырех и пяти.
— Кто он?
— Коммодор Уррикан.
— Но мне кажется, что это еще лучше…
— Да, лучше, потому что он сразу попадает в пятьдесят третью клетку, значительно опережая всех других… Но, с другой стороны, очень нехорошо…
И Джовита Фолей предалась неудержимым проявлениям радости, настолько же шумным, насколько и необъяснимым.
— Но почему же нехорошо? — спросила Лисси Вэг.
— Потому что коммодор отослан к черту на кулички.