— Но я не хочу становиться другим человеком! — взбеленился Делакорт, пытаясь обрести былую уверенность в себе.
Кембл молча пожал плечами.
— Тогда я задам вам тот же вопрос, милорд, который вы задали мне в самом начале: зачем я сюда пришел?
Делакорт удивленно поднял брови. Интересно, сколько понадобится усилий, чтобы сломать Кемблу руку?
— Я понятия не имею, зачем вы сюда пришли!
— Если дело не в кризисе вкуса, значит, здесь что-то похуже. — Лакей прищурился. — Вас шантажируют, милорд?
— О Господи, нет! — ответил Делакорт. Этот субъект начал его забавлять.
Кембл, скрестив руки на груди, постучал мыском ботинка по полу.
— Вам изменяет любовница? Или хотите отомстить человеку, который вас оскорбил? Делакорт резко поднялся с кресла.
— Клянусь Богом, сэр, вы очень странный тип!
— Возможно, — легко согласился Кембл, — но мне кажется, что у вас неприятности. Вероятно, вы и сами пока не знаете, какие, но мы это скоро выясним, будьте уверены!
Глава 5
Опаленная огнем озарения
В понедельник утром Делакорт, как и обещал Амхерсту, встал на рассвете, позволил одеть себя как приличного джентльмена не слишком молодых лет и неслыханно рано — в половине девятого — явился на Пеннингтон-стрит, где его тут же передали в натруженные руки миссис Милдред Куинс.
Эта матрона с суровым взглядом показалась ему чересчур дорогой ценой за карточный проигрыш. Но долг есть долг, и Делакорт, стиснув зубы, покорился судьбе. Во всяком случае, ему совсем не хотелось показать миссис Куинс — широкоплечей, видавшей виды даме, — что он не очень-то рад взвалить на себя обязанности руководителя. Она слишком напоминала ему его дядю Найджела. Но это уже совсем другая история…
Впрочем, миссис Куинс была беззаветно предана своему делу. Она устроила ему подробную экскурсию по всему зданию миссии, начиная с подвалов и заканчивая чердаками, в течение которой Делакорт без особого интереса обозрел просторную, полную неаппетитных запахов кухню, огромную прачечную, заставленную дымящимися деревянными лоханями и жутко грохочущими отжимными машинами, а также швейные мастерские. Для самых способных обитательниц миссии имелся даже кожевенный цех.
До сего момента Делакорт ни разу не задумывался над тем, из чего сделаны его перчатки, как сшиты брюки и каким образом стирается его белье, но теперь он взглянул на своих слуг другими глазами. Виконт осматривал цеха с чувством, близким к благодарности по отношению к людям, занятым черным ручным трудом.
В каждой комнате сидели девушки, прилежно склонив головы над работой. Вид у них был вполне дружелюбный, но, когда они косились на Делакорта, он остро сознавал себя здесь чужим, испытывая при этом нечто похожее на вину. Разумеется, подопечные мистера Амхерста должны были к этому привыкнуть: благонамеренная верхушка общества нередко посещала миссию, чтобы поглазеть на бедных девушек, как на подопытных кроликов. Впрочем, положа руку на сердце, Делакорт именно таковыми их и считал.
Удивительно, но ему было неловко признаваться в этом даже самому себе. Дэвид никак не мог разобраться в охватившем его смешанном ощущении неловкости и жалости. Миссис Куинс сообщила, что в миссии пропала еще одна девушка, Маргарет Макнамара, которую он смутно помнил по ритуальной службе.
— Да, вот так, — мрачно добавила экономка. — Кому-то мы помогаем, а кто-то бежит от нашей помощи, стремясь заработать деньги более легким путем. И вы это очень скоро поймете, милорд.
Дэвида так и подмывало сказать, что он не желает ее слушать, что попал в этот адский кроличий садок, с избытком наполненный христианским милосердием, потому что продулся в карты. А еще потому, что больше никто не возьмется за эту проклятую работу, от которой все шарахаются, как одинокий ночной прохожий от грязной бродячей собаки, увязавшейся за ним.
К черту! Он не желает переживать за этих незнакомых людей, но, понимая, что такими речами миссис Куинс не проймешь, прикусил язык. Тут зазвонил колокольчик, возвестив о начале утреннего чтения Библии. Экономка неторопливо вышла из комнаты, величаво приосанившись. Делакорт остался один.
Он вошел в большой кабинет. На самом дальнем от двери столе уже высилась огромная кипа папок и бумаг, обещанных Коулом. Здесь было тихо, в закопченные окна заглядывали тусклые лучи утреннего солнца.
В кабинете неприятно пахло вареной капустой, щелочным мылом и запустением. Делакорт вспомнил свой последний визит сюда. Неужели всего три дня назад он сидел за этим самым столом, любуясь женщиной с лицом ангела и телом богини?
А потом она вдруг упала. Ее голова, увенчанная копной огненно-рыжих локонов, с громким стуком ударилась о дверной косяк… В тот момент он отчетливо понял: если с ней случится что-то более серьезное, он этого не переживет.
Делакорт, опустившись в кресло, устало закрыл лицо руками. Слава Богу, череп Сесилии Маркем-Сэндс оказался таким же непробиваемым, как и ее сердце.
* * *
Украшенная гербом карета леди Уолрафен остановилась перед миссией ровно в одиннадцать. Лакей опустил лесенку, и Сесилия, как всегда в сопровождении Этты, вошла в здание. Странно, но сегодня ей все казалось каким-то другим: улицы Ист-Энда, которые она проезжала, — грязнее, а магазин — меньше и теснее, чем на прошлой неделе. Она знала, что на втором этаже впечатление будет таким же.
Вообще-то Сесилия думала, что он не придет. Или если придет, то часам к шести вечера, надменно усмехаясь, усталый и не выспавшийся после ночного кутежа, но, только еще переступив порог миссии, инстинктивно поняла, что Делакорт уже у нее в кабинете.
Представив мысленно эту картину, Сесилия возвела глаза к потолку. Этот негодяй наверняка развалился в ее любимом кресле, закинув щегольские сапоги на письменный стол.
Взлетев по лестнице, она ворвалась в кабинет, расправив плечи, со стопкой бухгалтерских книг в руках.
Но к ее удивлению, Делакорт мирно сидел за столом у стены — самым маленьким из трех. Он что-то писал, сосредоточившись, и когда она вошла, то даже не поднял головы.
Какая неслыханная наглость! Сесилия нарочно громко уронила гроссбухи на стол.
Делакорт медленно оторвал глаза от бумаг, и Сесилия с удивлением поймала его недоумевающий взгляд. Видимо, он и в самом деле не слышал, как она вошла. Ее охватила растерянность. Теперь он наверняка будет выжидать момент, чтобы над ней поиздеваться.
— Ага! — объявила она, решив начать атаку первой. — Я вижу, вы опять здесь.
— А где же мне быть? — спросил он, неторопливо поднимаясь из кресла. — Если мне не изменяет память, сейчас утро понедельника.