Читать интересную книгу "«Я – АНГЕЛ!». Часть третья: 'Клякса бифуркации' - Сергей Николаевич Зеленин"

не спиртное, камрад, — подмигиваю ещё раз, — это мужские лекарства.

Буркнув под нос «Rot Schwule», офицер поставил штамп в паспорте и пропустил меня на территорию Веймарской Республики.

Что, что?

«Рот» то понятно: это такая «мясорубка» — куда кушать кладут… А что такое «швуле»?

Эх, жаль нет с нами Давида, он бы перевёл.

Рисунок 6. Советский заграничный паспорт 20-х годов, мог быть и на целую семью.

Озираюсь: слышали ли мои спутники? Нет, навряд ли — они тоже заняты процедурой таможенного досмотра, у них свои небольшие проблемы. Ну, а потом как-то забылось…

Пока делать нечего, с какой-то «профессиональной» внимательностью присматриваюсь к паспортам других стран — авось пригодится. В большинстве своём — маленькие серенькие книжечки, сшитые цветной ниткой. В большинстве своём — даже без фотографий. Указаны личные биометрические данные, такие как рост, цвет глаз, пол и имеются синие печати, проставленные обычными штампами.

В общем — ничего сложного.

Советский «краснокожий паспорт» — другое дело!

Рабоче-крестьянская, истинно народная власть — первым делом позаботилась о том, чтоб через границу туда-сюда — кто попало не шляндрал.

* * *

Однако, как велико было моё удивление — когда по прибытию в Берлин, на Силезском вокзале нас встретил…

Нет, вовсе не Канцлер Германии — Ангела Меркель с группой «Rammstein»!

Давид Лейман — живой, здоровый и, даже слегка поправившийся на ряху. Сказать, как на духу — давненько не доводилось испытывать таких горьких разочарований.

В последний раз это было в далёкой юности, когда купив на рубль билет лотереи «Спринт» — сперва выиграл пять, а затем последовательно спустил всю первую стипендию.

Дьявол тебя подери… Кинг Конг тебя полюби… Годзилла тебя поимей!

Ну, естественно — неподдельная радость от удовольствия вновь лицезреть во всей его красе, ахи, охи и расспросы — что, да как.

Оказывается, уже через несколько часов его «отпустило» (и это несмотря на лошадиную дозу «грибного порошка»?), а после обследования в больнице — первоначальный диагноз не подтвердился. По звонку из Москвы местные чекисты подсуетились и, мой шеф по спецоперации — сперва был доставлен на автомобиле в польский Вильно, затем первым же рейсом «Люфтганзы» — в Берлин.

Так что, в результате он очутился здесь — даже раньше нашей архитектурной троицы.

Ну, что ж тут поделаешь?

Не фортит мне категорически!

Но, ничего страшного — жизнь не смотря ни на что, продолжается.

В запасе, до посадки на поезд, следующий до Парижа — у нас было чуть более трёх суток.

* * *

Рудольф Вульф тотчас куда-то свинтил, должно быть в свою Баварию, пообещав нарисоваться перед самой отправкой в Париж, а мы с Прасоловым и Лейманом — отправились на извозчике в Советское посольство. Отметившись там, мы по очень выгодному курсу обменяли командировочные червонцы на марки в банке на Унтер-ден-Линден — организованном советским правительством и, поехали в рекомендованный нам «Kurfiirst Hotel» — который находился около «Zoologischen Garten» и, где нас ожидал грандиознейший облом в виде отсутствия свободных номеров.

Маркс помог — послав нам возницу, отвёзшего нас в маленький отель на углу Нюренбергер- и Курфюрстенштрассе. Здесь, на нас посмотрели как-то подозрительно:

— Russische Touristen?

Опередив всех, я жизнерадостно:

— Я, я! Обликом орале!

Тот, залопотал что-то:

— Ein Zimmer für drei? Ich bitte um Verzeihung, meine Herren, aber das Bett für drei auf einmal wird zu eng…

Давид, переводит:

— Он предлагает нам общий номер, но предупреждает, что кровать узкая.

Я поспешно, опережая Сан Саныча:

— Нет, нет! Только отдельные номера — чего бы, это не стоило!

После чего, взяв сравнительно недорого, нас по одному поселили в небольшие комнаты, в которых из мебели — была только широкая кровать и пара стульев, а из «удобств» — кувшин с водой и таз.

Правда, бельё — свежее, а вода в кувшине — чистая, хотя и тёплая.

Позже, мы узнали что этот отель, вовсе не предназначался для длительного проживания приезжих, а сдавался по часам прелюбодеям для любовных свиданий… Но было уже поздно — из кувшинов, мы уже успели испить.

Перекусили в уютном ресторанчике при отеле сосисками с тушёной капустой, сходили в парикмахерскую, «прикинулись» по-европейски пошитой одеждой в магазине готового платья и обзавелись просто роскошными шляпами. Раньше, я в таких — только гангстеров в американских видосах видел.

Как их там, мать их так?

Фрэнки Костелло, Лаки Лучано, Аль Капоне, Фредерика Феллини, Фрэнсис Альберт Синатра…

Затем, Давид предложил нам сходить в «весёлый дом», типа на экскурсию:

— Посмотреть, как буржуазия морально разлагается.

Но мы с архитекторами дружно отказались:

— Буржуазия, «разлагается» точно так же, как и пролетариат — максимум в три естественных «отверстия».

Ну и так — пошатались до вечера по столице Веймарской Республикой — архитектуру, людей посмотрели, себя показали. Как раз не так давно, немцы «голосами домохозяек» — выбрали президентом небезызвестного Гинденбурга, который через восемь лет назначит канцером Гитлера.

Дык, они ж не знали!

Ну, что сказать?

Мне Берлин очень понравился!

Чистенько, опрятненько, аккуратненько… Народ одет хорошо, недостатка продовольствия не чувствовалось. Хотя, проигравшая мировую войну Германия переживала далеко не лучшие времена — но даже берлинские трущобы, по сравнению с центральными московскими жилыми кварталами — выглядели гораздо выигрышней. Не так давно выданный немцами кредит в 300 миллионов золотых марок, для закупок Советским правительством машин и оборудования для заводов и фабрик — тоже о многом говорит.

Такое ощущение, что проигравших — кроме нас нет…

Особых проблем с языком не было. Александр Александрович Прасолов, по-немецки понимал — хотя и «с пятое по десятое» и, даже Давид Лейман — вполне сносно общался с местными на какой-то татабарщине.

Лишь ваш покорный слуга ходил дурак-дураком, со скуки встревал со своими компьютерными американизмами в разговоры или читал вслух часто попадающиеся вывески на русском.

Да, да!

Однако, даже не зная дойче шпрехе — в Берлине не пропадёшь.

Этот город, а вовсе не Париж, в этот самое время — считается «столицей» русской эмиграции. Всюду слышится родная речь и даже довелось по этому поводу иметь удовольствие слышать такой анекдот, в переводе:

'Встречаются два наших:

— Ну, как тебе Берлин?

— Отличный город, но два недостатка.

— Это какие же?

— Слишком много немцев и они всё ещё плохо говорят по-русски…'.

Зацепился тут с одним в котелке и нафабренными усами, который явно намекая на Леймана,