- Это законно? – со смешком интересуется он, когда мы упираемся в массивную железную дверь под потолком.
– Волнуешься за свою честь, Платов? – в тон ему отвечаю я, набирая комбинацию цифр на панели кодового замка.
Замок отщёлкивается, Дима тянет дверь на себя, и мы выходим на бетонную площадку на крыше моей многоэтажки.
Уже темно, город под нами усыпан тысячами огней, над головой висит молодой месяц, просвечивающий через неплотные облака, вечерняя прохлада приятно остужает разгоряченную кожу. С моего лица не сходит улыбка, и ощущение такое, будто я выпила шампанское и пузырьки радости играют в животе, согревая меня изнутри. С тех пор как переехала в эту квартиру, я мечтала показать Диме свое место. И сейчас мне хочется ущипнуть себя, потому что мне не верится, что это действительно происходит сейчас, в этот самый момент.
- Это место, - говорю тихо, изучая давно знакомый, но всегда меняющийся ландшафт мегаполиса. – Часто прихожу сюда, чтобы помечтать.
- Хорошее место, - одобрительно говорит он. - Как раздобыла код?
- Одно время здесь велись монтажные работы, и я угостила строителей своим пирогом с яблоками, - отвечаю весело.
- Ты опасная девушка, Ника, - со смесью восхищения и иронии произносит Дима.
- Боишься?
Внезапно Дима опускается на бетонное ограждение в центре крыши и тянет меня за собой, усаживая сверху на свои колени. От захвативших меня эмоций, вызванных откровенностью нашей позы, я почти не дышу – не верю, что он это сделал.
- Уже нет, - говорит он.
- Что нет? – лепечу невпопад, парализованная его взглядом.
- Не боюсь, Ника.
Смысл сказанного обрушивается на меня сотней разноцветных огоньков бурлящего счастья. Не боится? Не боится рискнуть со мной и для меня?
Я несмело поднимаю руки и кладу их на его плечи. Дима же, одной рукой поддерживая меня за талию, другой начинает вольно гладить меня по бедрам, пояснице и спине.
- И что это значит? – спрашиваю я.
- Не боюсь хотеть тебя, Ника, - поясняет он задумчиво. - Не готов отпускать тебя на свидания с другими. Не стану сдерживаться.
- Будешь моим парнем? - спрашиваю робко.
Немного боюсь напирать, ведь Платов и так сказал больше, чем я ожидала, но чувствую, что лучше определиться со своими притязаниями сейчас, чем мучиться неизвестностью.
- Я не умею быть в отношениях, Ника, - говорит он с тяжелым вздохом. - И я едва ли смогу быть тебе хорошим парнем.
- Для меня это тоже в новинку, но вдвоем мы справимся.
Дима молчит, но взгляд не отводит, позволяя мне следить за сменой эмоций на его лице. Мое сердце в ожидании его ответа бешено колотится рядом с его мускулистой грудью, обтянутой простой футболкой. Мои руки скользят вверх по его плечам и соединяются, обняв его шею.
- Кириллу придется сказать, - говорит он тихо.
- Он поймет, - шепчу я, едва дыша от нахлынувших чувств.
35
Дима
Никогда еще я не чувствовал такого умиротворения, как сидя на грязной крыше многоэтажки с Никой, оседлавшей меня своими длинными ногами. Может быть, так происходит потому, что я, наконец, перестал сражаться с неподдающимися контролю эмоциями по отношению к этой удивительной девушке и плыву по течению, а это занятие совершенно мне не свойственно?
Я не знаю, сколько мы сидим, в этом тесном объятии, утонувшие в теплой июньской ночи, но сейчас это, кажется, совсем неважным. Голова Ники склонилась на мое плечо, теплое дыхание согревает мою шею, а шелковистые волосы, которые треплет ветер, щекочут щеку и нос. И ее запах окутывает меня надежным коконом, защищающим нас от нелепых вторжений внешнего мира. Мне не хочется никуда идти, думать, анализировать. Низ моего живота сводит от желания, а в паху все в полной боевой готовности, но я не смею даже вздохнуть – настолько мне не хочется нарушить тихую красоту этого момента.
- Я люблю тебя, - вдруг шепчет Ника.
Я дергаюсь, будто от удара. Тело подбирается, а нервы натягиваются как струна. С каждой секундой в животе становится холоднее, горло перехватывает болезненный спазм, а возбуждение сменяется паникой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ох, девочка...
- Тебе не нужно ничего отвечать. И любить меня прямо сейчас ты тоже не обязан - на это я и не рассчитываю, - не дождавшись от меня реакции, продолжает Ника совершенно спокойно. - Я очень долго ждала тебя, Дим, и могу потерпеть еще немного. Я не дурочка: прекрасно понимаю, что могу так и не дождаться взаимности, но, если через какое-то время ты встанешь и уйдешь, я хочу знать, что была честна с тобой и с самой собой и сделала все, чтобы не допустить этого.
От ее слов в моей груди что-то болезненно дергается. Что-то, причиняющее боль и одновременно радость.
Мучительно выдыхаю и прижимаюсь лбом к ее лбу. У меня нет ни малейшего сомнения в ее искренности, о которой свидетельствуют и тон ее голоса, и выражение красивого лица. И я спрашиваю себя: почему мне, привыкшему всегда и со всеми быть начеку, так легко верить Нике?
- Ты абсолютно невероятная, - говорю тихо. - И бесстрашная. Мне кажется, чтобы произнести эти слова, нужно немало мужества.
Ника чуть отстраняется от меня и прямо смотрит в глаза.
- Ты тоже невероятный. Сильный, добрый, ответственный, справедливый. Ты лучший друг, о котором только можно мечтать, - ее голос пронизан нежностью и теплотой, а глаза в ночной темноте сверкают отблесками ярких огней мегаполиса. - И ты потрясающий мужчина, рядом с которым я чувствую себя совершенно особенной, понимаешь?
Я опускаю глаза и делаю вид, что рассматриваю вырез на ее шелковом платье, но на самом деле борюсь с противоречивым желанием продолжить этот откровенный разговор и держать язык за зубами.
Готов ли я рассказать Нике о своих чувствах, если сам в них не уверен? На этот вопрос у меня нет ответа. Я давным-давно перестал делиться с кем-то тем, что у меня внутри. И Ника стала первой, кого я хотел бы пропустить дальше вычищенного фасада, с которым знакомы окружающие меня люди.
Собравшись с духом и вновь взглянув в ее лицо, я говорю:
- Я очень боюсь причинить тебе боль, Ника. Не хочу, чтобы из-за моего неумения строить здоровые отношения с людьми, пострадала ты. Кто угодно, но только не ты.
- Но разве это не значит - чувствовать? - она склоняет голову и с лукавой улыбкой кладет ладошку на мою грудь, в то место, где быстро-быстро бьется сердце, а потом ерзает на коленях, нарочно возбуждая меня.
- Это физиология, - говорю строго, кладя руки ей на талию, чтобы удержать на месте. - Ты говорила совсем о другом.
- Согласна, - она вновь становится серьезной. – Но это уже что-то. Ты хочешь меня, ты ревнуешь меня, а еще, когда я рядом, твое сердце бьется быстрее. Это очень хорошее начало для того, кто годами не замечал моего присутствия.
- Я всегда замечал твое присутствие, Ника, - поправляю я.
- Как сестру Кирилла, конечно, – она корчит недовольную рожицу.
- Пусть так, но для меня ты всегда была особенной малышкой.
- Не хочу быть особенной малышкой, хочу быть для тебя особенной девушкой, - шепчет она.
Ника придвигается ко мне ближе, запуская тонкие пальчики в волосы у меня на макушке. Мои руки, вторя ее движениям, зарываются в ее волосах, а рот накрывает ее приоткрывшиеся в ожидании губы. Наше дыхание смешивается. Языком проникаю в бархатную влажность ее рта, сначала медленно и осторожно, потом с нарастающей силой и страстью, имитируя древнейший ритуал любви мужчины и женщины.
Ника судорожно вздыхает, крепче стискивая в пальцах мои волосы, и с энтузиазмом отвечает на поцелуй. Она лижет, кусает, гладит. Сводит меня с ума нетерпеливым откликом и полной обнаженностью своих чувств.
Оторвавшись на мгновение, чтобы набрать в легкие воздух, я спускаюсь вниз, и осыпаю частыми горячими поцелуями ее шею и ключицы. Осознанно или нет, но ее бедра начинает плавно покачиваться, стоны становятся громче, и я понимаю, что, если мы не прекратим, я возьму ее прямо здесь, под открытым небом на грязном бетоне.