Кончил он тем, что сочинил законы, которые собрал и напечатал в губернской типографии под названием «Русская Правда». Министров юстиции тогда еще не было, и судьи имели полную возможность судить по существующим законам.
Но судьи были истинные патриоты. Они поняли, какой вред могут принести патриотическим идеям писаные законы, и за небольшое вознаграждение они стали показывать, как можно обходить законы.
Один из судей, Шемяка, впоследствии на этом составил себе имя и сделался родоначальником целого поколения шемякинцев.
Через несколько лет «Русской Правде» исполнится 1000 лет, и большая группа юристов собирается отпраздновать с помпой тысячелетие обхода писаных законов.
Перед смертью Ярослав учредил дошедшее до нас и столь популярное теперь Удельное ведомство. За это он был прозван Мудрым.
Владимир Мономах
Лишь только сошел в могилу Ярослав Мудрый, как истребленные печенеги под видом половцев начали совершать набеги на русскую землю. В Киеве на столе сидел Всеволод I, который, как все Всеволоды, никаким умом и талантом не отличался.
Киевляне давно уже хотели снять Всеволода со стола и посадить на стул, но не сделали этого из уважения к его сыну Владимиру Мономаху. Князья в это время не переставали ссориться. Был один князь Василько, который не хотел ссориться ни с кем, и это страшно возмутило князей.
— Это не по-товарищески! — с негодованием говорили князья. — Все ссорятся, а он один не хочет ссориться.
— Белоручка! Лентяй! От ссоры отлынивает! Один из князей, Давид, не вытерпел и, пригласив к себе в гости Василька, выколол ему глаза.
— Теперь ступай! — сказал Давид, отпуская Василька. — Не поминай лихом. Кто старое помянет, тому глаз вон…
Узнав про это, Владимир Мономах пришел в страшный гнев и приказал отнять у Давида его удел.
Оставшись нищим, Давид открыл ресторан, известный и доныне под названием «Давидка».
Между тем Всеволод Первый, несмотря на свою бездарность и неумение княжить, умер. На киевский стол сел Святополк Второй. Несколько лет пришлось снова Владимиру Мономаху сидеть на стуле и ждать, пока новый князь ляжет на стол. Когда это случилось, Владимир Мономах начал княжить в Киеве.
Любимым занятием князя было бить половцев и поучать делать добро. Однажды он разбил половецкое войско и взял в плен князя их Бедлюза. Владимир сказал ему:
— Почему вы не учите своих детей быть милосердными, честными и не проливать крови?
И велел разрубить Бедлюза на части.
Других пленников, поучив добродетели, Владимир Мономах также приказал рассечь на куски. Он же является продолжателем законодательной работы Ярослава Мудрого, причем он внес в «Русскую Правду» много изменений.
Главнейшие изменения были следующие:
1) за убийство из мести был установлен штраф, как нынче за неверное сведение в газете.
Но штраф был до того ничтожный, что самый бедный человек, лишенный возможности ежедневно обедать, мог позволить себе дважды в день совершить убийство из мести:
2) убийство пойманного вора не считалось убийством, но ворам закон запрещал попадаться, и воры никогда не обходили закон,
3) проценты можно было взимать не больше ста, т. е. приблизительно вдвое меньше, чем в нынешних банкирских конторах:
4) уличенный в игре на бирже или в имении онкольного счета подвергался потоку и разграблению.
Владимир Мономах не был чужд и литературы. Пред смертью он написал «Поучение своим детям».
В поучении он сначала рассказывает о своих подвигах. «Был, — пишет он, — на коне и под конем. На коне хорошо, а под конем плохо. Медведь однажды прокусил мое седло, отчего оно тут же в страшных мучениях скончалось, не оставив потомства. 83 раза меня бодал лось и метал на рогах буйвол. Живите поэтому, дети, в мире и любви».
Дальше Владимир Мономах поучает детей:
«Не забывайте убогих, сирот, вдов».
Дети Мономаховы, послушные отцу, всю жизнь не забывали вдовиц.
И прочие
После Владимира Мономаха князья забастовали.
— Не хотим быть талантливыми! — заявили князья. — Слава Богу, не иноземцы.
Когда какой-нибудь князь начинал проявлять признаки даровитости, остальные князья объявляли его штрейкбрехером и подсылали к нему убийц. Так был убит обвиненный в талантливости Андрей Боголюбский. Этот князь был более себялюбив, чем храбр, и стремился больше к завоеванию своих народов, чем чужих.
С чужими народами он часто обращался по-человечески, в особенности с теми, которых ему не удалось завоевать. Со своими же народами он не церемонился, что его нынешние потомки Петр и Павел Долгорукие, принадлежа к конституционной партии, тщательно скрывают.
Остальные князья (а с каждым годом их становилось все больше и больше) проводили время в ссоре друг с другом и в придумывании себе приятных сердцу кличек. Один назвал себя «Храбрым», другой — «Удалым», третий — «Отчаянным», четвертый — «Бесстрашным», пятый — «Богатырем» и т. д.
Народ не мешал князьям ссориться, так рассуждая:
— Чем больше князья будут заняты ссорами, тем меньше будут заниматься нашими делами.
Тогда еще не существовала пословица: «Паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат». Чубы трещали у ссорившихся князей. Суздальские князья трепали чубы владимирским князьям, владимирские — суздальским. Киевские князья трепали чубы и тем и другим, а в свою очередь подставляли чубы новгородским князьям.
Ростовские князья долгое время ходили без работы, но потом присоединились к суздальским князьям, вместе с ними трепали чужие чубы или давали трепать свои. Много князей от чуботрепания за весьма короткое время облысели как колено и сделались родоначальниками нынешних балетоманов.
Не мешал также народ князьям называться «Удалыми» и «Бесстрашными».
— Пусть называются! — говорил, улыбаясь, народ. И добавлял добродушно:
— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не рубило головы.
Самая крупная ссора произошла между Торжком и Новгородом из-за Макарьевской ярмарки.
Торжок, славящийся своей обувью, ни за что не хотел приезжать на ярмарку.
— Если ты ходишь без сапог, — говорил Торжок, — то и приезжай ко мне. Обую. А таскать свои товар к тебе не стану. Сапоги — вещь нежная и самолюбивая. Принесешь деньги, возьмешь сапоги. Но Новгород ни за что не сдавался.
— При мне, — говорил он, — деньги, при тебе товар. Хочешь получить деньги, потрудись ко мне на ярмарку.
Сторону сапог приняли князья Ярослав и Юрии, а за Новгород вступился Мстислав Удалой. Понятно, что, раз вмешались князья, война стала неизбежной. Макарьевская ярмарка одержала верх над сапогами и обратила их в бегство.
Князь Юрий, ставший грудью за сапоги, еле спасся в одной рубашке. Торжок смирился и в знак покорности стал величать Новгород «господином». Потом это вошло в обычаи, и все, обращаясь к Новгороду, говорили:
— Господин Великий Новгород! И на простой и на заказной корреспонденции Новгороду писали на конверте:
«ЕВБ господину Великому Новгороду». После чего следовали наименования улицы и дома. Князей с «именами» у новгородцев не было, и в историю пришлось принимать всех.
Вече
Существует легенда, что Новгород управлялся вечем. По словам легенды, к слову сказать, ни на чем не основанной, управление происходило так.
Посреди города на площади висел колокол. Когда у новгородцев появлялось желание посчитать друг другу ребра и зубы, они приходили на площадь и принимались звонить в колокол. Моментально площадь покрывалась народом. Ремесленники, купцы, приказные, даже женщины и дети бежали на площадь с криком:
— Кого бить?
Вмиг начиналась всеобщая, прямая, равная, тайная и явная потасовка. Когда драка переходила в поножовщину, князь высылал своих людей и разнимал дерущихся. Очень часто, говорит легенда, доставалось самому князю. Возмущенные нарушением своих прав — свободно сворачивать друг другу скулы, — новгородцы кричали князю:
— Уходи, ваше сиятельство! Не мешай свободным людям ставить друг другу фонари.
Но князь не уходил, а уходили с площади сами новгородцы.
— Уходим потому, что сами так хотим! — говорили гордо новгородцы. — Не захотели бы и не ушли.
— Ладно! Ладно! — отвечали князевы люди, подбадривая новгородцев ударами в спину. — Поговорите еще…
Действительно ли существовало когда-либо в Новгороде вече, трудно установить. Иностранные ученые склонны думать, что вече существовало.
— Но, — добавляют они, — звонить в вечевой колокол имел право только князь новгородский, а чтобы никто из новгородцев не мог звонить в колокол, возле него был поставлен городовой.
Монгольское иго