Самуил неспешно переезжал из деревни в деревню и внушал своему народу терпение и веру. Проповедь его была проста:
— Обратите сердца ваши к Господу, и служите ему одному; и тогда он избавит вас от филистимского ига.
— Ковчег Того, кому мы служим, у врагов наших, — говорил Самуил своим павшим духом братьям, — но сам Яхве ни в Газе, ни в Екроне, ни в Гефе. Он все еще с нами. Верьте, что он выполнит свое обещание и отдаст Ханаан в руки наши, если только вы выполните свой долг.
Проходили годы, и филистимляне, решив, что горная страна окончательно утихомирена, все больше и больше войск отводили на побережье, доверяя рутинные оккупационные обязанности маленьким илистимским гарнизонам, подкрепленными израильскими наемниками. На случай гражданских беспорядков основные силы находились в пределах одного дневного перехода.
Тем временем в Филистии, в предгорной долине, произошло событие, которое привело завоевателей в ужас и вселило в сердца израильтян новую надежду, тем более, что оно, казалось, подтверждало прорицания Самуила. В те времена политеистичные народы Ближнего Востока считали своих собственных богов всемогущими, но признавали также могущество всех прочих божеств. К инопланетным богам не следовало относиться несерьезно.
Поэтому филистимляне с почтением относились к Ковчегу израильтян. Они установили его в храме Дагона в Азоте. Вскоре Азот поразила бубонная чума. Жрецы быстро переправили Ковчег в Екрон, но чума распространилась и туда, а затем поразила всю Филистию. Перепуганные жрецы решили, что эту таинственную заразу наслал на них мстительный Яхве. Не лучше ли от него избавиться?
Они впрягли в телегу двух коров и хорошенько пнули их раз-другой. По горной стране распространилась весть, что Ковчег чудесным образом вернулся. Самуил приказал ликующим единоверцам поместить его во временное святилище в Кириаф-Иариме, в месте когда-то священном для хананеев. Теперь оно было на территории колена Вениаминова, лишь в девяти милях от дома Самуила в Раме. То, что филистимлянами воспринималось как проклятие, для израильтян было знаком будущего спасения. Но и разожгло их нетерпение.
Прошло почти пятьдесят лет со времени поражения при Афеке. И теперь старейшины колен израи-левых искали встречи с Самуилом в Раме. Они открыто объявили о том, что он уже знал — их народ не хочет больше мириться с господством филистимлян и жаждет свободы. Кое-кто, набравшись храбрости, высказал то, в чем другие осмеливались признаться только себе: аморфное содружество, созданное их предками, явно не в силах справиться с назревшей задачей. Молодежь шумно требовала незамедлительных действий, настаивала на вожде. И в речах своих отнюдь не льстила стареющему пророку.
Конечно, молодым следует простить их опрометчивость, говорили старейшины. И все же к ним надо прислушаться. Но освобождение потребует более высокого военного искусства, нежели то, каким обладал Самуил. Он был священником, пророком. А времена требовали Иисуса Навина, Гедеона; более того — царя, который поднял бы и объединил народ и повел его в битву. Так поступали соседние народы, не сдававшиеся подобно израильтянам. Яхве управлял через Самуила. Теперь Израилю требовался монарх, чтобы управлять от имени Яхве. Но божественным Правителем останется Господь, ибо Он выберет через Самуила временного царя. Все колена будут подчиняться воле царя, а стало быть, воле Яхве, борясь за свое освобождение. Но, добавили старейшины, необходимо разделение власти. У царя будет только светская власть. Яхве останется наивысшим владыкой. А Самуилу отводится роль духовного пастыря, призванного противостоять возможному царскому произволу.
Но Самуил не хотел сдаваться. С одной стороны, его верховным долгом было соблюдение Моисеева закона и создание условий, потребных для его исполнения, и он не имел права руководить радикальными переменами в содружестве. Закон не предусматривал монарха и, соответственно, ничего не говорил о его правах и обязанностях. С другой стороны, Самуил понимал, сколь опасно утратить контроль над людьми в такое тревожное время. Он должен обуздать этих нетерпеливцев, пусть и делая вид, что подчиняется им.
В конце концов, именно ему поручили выбрать царя. Стало быть, он может указать на человека, который будет ему покорен. А как только победа будет одержана, от монарха он сумеет отделаться. Самуил рассудил, что военные вожди не годятся для мирного времени и в периоды покоя народу его герои быстро надоедают. И люди снова вернутся к первосвященнику Яхве, как только Афек будет отомщен.
Самуил не сообщил старейшинам о своем решении и удалился, чтобы спокойно обо всем поразмыслить. Монарх, решил он, должен быть избран из колена Вениаминова. Самуил рассуждал хитроумно и прозорливо. По численности Вениаминово было наименьшим из двенадцати колен, и хотя бы поэтому зависть внутри колена была бы минимальной. К тому же история и обстоятельства воспитали в воинах этого колена отвагу и беспощадность, обычно присущую великанам. В первые дни оседлости Вениамин более других пострадал от яростного сопротивления хананеев на отрогах нагорной страны, после чего никогда не терял своей энергии и воли к свободе. Казалось, колено черпало силу из самой вздыбленности отвоеванной территории. Некогда устами Иакова Вениамин был охарактеризован как «хищный волк, который утром поедает ловитву, а вечером делит добычу». Воины колена Вениаминова были мастерами засад. Они умели мастерски пользоваться пращой и луком и стрелами, действовали левой рукой так же хорошо, как и правой. И наконец, Вениамин географически был расположен в центре прочих колен.
Самуил сразу же подумал о Сауле. Это был красивый молодой воин, известный успешными вылазками против филистимлян. В Вениаминовом колене говорили о его храбрости и достоинстве. Он был самым высоким в воинстве Вениамина, на голову выше своих соратников буквально и по существу. Он также обладал качествами, присущими его колену: стремительностью, гордостью и бурным темпераментом, что вкупе с его высокорослостью и самонадеянностью придавало ему царственную осанку.
Но сила Саула заключалась не только в этом. Он был из семьи Киса, одного из самых преуспевающих земледельцев колена Вениаминова. Владения этого семейства — земля, стада и стаи — обеспечили ему выдающееся положение в колене, и он стал старейшиной. Не было ни малейших сомнений в том, что Вениаминово колено одобрит выбор Самуила и использует все свое влияние, чтобы другие колена поддержали сына Киса. Однако Саул должен был править только с молчаливого согласия Самуила.
Теперь пророк обдуманно начал кропотливую работу по созданию своему избраннику царственного образа. Конечно, кампания началась с Вениамина. Самуил устроил обед для самых выдающихся представителей колена в Раме, и Саула посадили на почетное место — рядом с пророком. Это событие было должным образом замечено и имело широкую огласку. Самуил без свидетелей сообщил о своем решении Саулу, честолюбие которого, разожженное Самуилом, оказалось равным его действительным достоинствам. Затем Самуил приказал ему присоединиться к группе учеников священников в Гиве, доме Саула, и во время молитв прикинуться впавшим в состояние пророческого экстаза. Саул сделал, как ему было приказано, и об этом знаке милости Яхве тоже было широко оповещено среди всех колен. Наконец Самуил созвал представителей всех колен на собрание в Мицпу, в нескольких милях к северу от Рамы, где он провозгласил монархию и помазал Саула на царство. Так дом Саула стал первым царским домом Израиля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});