Читать интересную книгу Чародей (ЛП) - Деннинг Трой

Это было слишком для Высочайшего. Рукав Теламонта рванулся в сторону Малика, и маленький человечек отлетел в тень. Три удара сердца спустя из темноты высоко под сводчатым потолком раздался громкий стук. Потом послышался долгий вздох, и из темного угла донесся более мягкий стук. Галаэрон осушил последние капли в ковше и почувствовал, как содержимое его желудка начинает подниматься. Понимая, что с рефлексом собственного тела бороться бесполезно, он отбросил ковш в сторону и закрыл рот обеими руками, а затем начал лихорадочно искать место, в котором он мог бы изгнать Избранных, там где Высочайший и его принцы не увидят. Удара, который Теламонт нанес Малику, было бы достаточно, чтобы убить большинство людей, не говоря уже о столкновении со стеной, которое последовало за этим, или о долгом падении, которое последовало за ним. Тем не менее, даже когда Галаэрон протискивался мимо Кларибернуса, зажав рот обеими руками, Малик, прихрамывая, вышел из темноты, подняв одну невероятно вывернутую руку в направлении Галаэрона.

— Спроси его, — сказал Малик. — Спроси его, не получил ли он от меня сообщения о том, что жизнь Валы в серьезной опасности, и не позволил ли он схватить себя, чтобы спасти ее жизнь.

На мгновение воцарилась тишина, затем Теламонт сказал:

— Как пожелаешь ... но я предупреждаю тебя, мое терпение на исходе.

 Галаэрон почувствовал, как на него наваливается знакомое бремя, но на этот раз Высочайшему придется проявить терпение. К тому времени Галаэрон склонился над ногой Ариса, извергая водянистый поток между коленями гиганта. Он увидел, как пара серебристых вспышек вспыхнула и исчезла в тени под огромными бедрами Ариса. Его по-прежнему рвало вонючей желчью, и тяжесть воли Теламонта исчезла.

— Думаю, мы пока оставим этот вопрос без ответа, Малик. — Высочайший звучал немного приторно. — Факт возвращения Галаэрона имеет большее значение, чем то, кто несет за это ответственность. Назови свою цену, но не предполагай слишком многого.

— Мне? Предполагать слишком многого? — Восторг Малика был очевиден даже по звуку продолжающейся рвоты Галаэрона.

Маленький человечек на мгновение задумался, а затем сказал:

— Я не из тех, кто просит много, э-э, гораздо больше, чем, как мне кажется, я могу получить. Все, что мне нужно – это мой друг Арис.

— Великан? — спросил Теламонт. — Ты хочешь, чтобы я сохранил ему жизнь?

— Да, именно этого я и хочу, — сказал Малик. — И чтобы он был моим рабом, так как я очень уверен, что вы не хотите, чтобы он снова свободно разгуливал по вашему городу ... и так как его статуи принесут еще большую прибыль, если мне не нужно будет делиться.

— Понимаю. — Теламонт начал хихикать. — Ты можешь иметь гиганта рабом, а вместе с ним и ответственность за то, чтобы твой раб не причинил вреда Шейду.

Галаэрона наконец перестало рвать. Вытирая рот, он обернулся и увидел очень потрепанного Малика, стоящего в нескольких шагах от него и осматривающего гиганта с головы до ног.

Холодный рукав опустился на плечо Галаэрона, и он повернулся, чтобы найти Теламонта, стоящего рядом с ним.

— Пойдем, Галаэрон, вернемся во дворец, — сказал Теламонт, ведя эльфа к мрачному выходу с Площади Маршалинга. — После такого трудного путешествия, я уверен, ты, должно быть, умираешь с голоду.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1 Элеасиаса, Год Дикой магии

Ни один молот никогда не был таким тяжелым в руке Ариса, ни один камень не был таким неподатливым, ни одна работа не была более вынужденной. Он стоял у Черного Портала внутри новой церкви своего хозяина, Храма Единого и Всего Малика, вырезая трехуровневый рельеф с изображением солнца и черепа Цирика над входом. Это была небрежная фигура без сердца, и, учитывая яйцевидную корону, окружающую череп, она была сильно испорчена. Он говорил себе, что таков результат рабского труда, когда художника заставляют исполнять чье-то видение, но он знал, что это не так. Правда заключалась в том, что ему не хватало сил. С тех пор как он прибыл в Шейд, не было ни одной возможности изгнать Хелбена, Лаэраль и Шторм из своего желудка, он отказался есть, и долгое голодание оставило его слишком слабым, с затуманенными глазами и головокружением, что мешало хорошо работать. Охранники Ариса, трое из дюжины воинов Шадовар, нанятых Маликом, чтобы постоянно следить за ним, издавали снизу одобрительные возгласы. Как и большинство их товарищей, эта троица действовала скорее, как помощники, чем хранители, передавая ему инструменты и бегая за бочонками с водой, когда ему хотелось пить. Они также хвалили все, что он делал, даже формы, которые он делал перед началом новой работы. Арис не знал, было ли это то, что они действительно чувствовали, или то, что Малик поручил им сделать в надежде сделать его счастливым и продуктивным. В любом случае, обожание стало настолько нелепым, что формы должны были начать исчезать, когда он заканчивал с ними. Он начал разбивать черновики, прежде чем выбросить их, чтобы охранники, или, что более вероятно, Малик, не продали их как оригиналы Ариса. Даже у рабов были свои стандарты. Наконец он вернулся в притвор, чтобы изучить свою работу, и ударился головой о ребро сводчатого потолка. У него закружилась голова, и ему пришлось прислониться к колонне. Его молот, который он даже не заметил, как уронил, с грохотом упал на пол, и кусок мрамора размером с коршуна полетел вниз по галерее. Охранник выглянул из-за колонны, за которой он нырнул в укрытие, его сапфировые глаза сияли, как голубые звезды на темном лице.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Арис? — Тонкий голос принадлежал Амарарлу или Гельтезу, Арис никогда не мог отличить одного шадовара от другого. — С тобой все в порядке?

Арис кивнул, но продолжал стоять, прислонившись к колонне.

— Ты уверен?

Этот охранник был достаточно смел, чтобы подойти к колену Ариса и спросить:

— Тебе нужен бочонок воды?

— Нет, я в порядке.

Он махнул свободной рукой в направлении рельефа с изображением солнца и черепа и сказал:

— Хотя по этому трудно сказать.

— О чем ты говоришь? — спросил первый охранник. — Это не совсем красиво, но убедительно, очень убедительно. И эти пустые глаза … — Он вздрогнул. — Я почти вижу, как в них горят темные солнца.

Арис оттолкнулся от колонны и наклонился вперед, изучая глазницы.

— Вы не думаете, что левый глаз имеет грушевидную форму? — спросил великан.

Охранник вытянул шею, изучая темный знак.

— Может быть, немного.

— Или другой слишком большой? — спросил Арис.

— Больше, чем тот, другой — сказал третий охранник. — Но это только усиливает эффект. И утверждает его во времени.

— Во времени? — Арис нахмурился. — Каком времени?

— Времени твоего рабства, — сказал первый охранник. — В то время как твое превосходство в деталях ускользнуло под давлением Малика. Широко известно, что в условиях рабства твоя работа подняла мрачность до уровня возвышенного.

— Среди принцев идут ожесточенные споры о том, лучшая это твоя работа или худшая, — сказал второй стражник.

— Высочайший еще не издал указа.

— А ты как думаешь? — спросил третий. — Было бы интересно услышать мнение художника.

— По-моему, ваши принцы ничего не смыслят в искусстве, — проворчал Арис. Он начал было доставать свой молот, но вдруг понял, что есть причина, по которой его хранители вели себя скорее, как помощники, чем охранники. Пытаясь подавить улыбку, он положил руки на колени и наклонился, чтобы говорить спокойно. — Но я польщен тем, что вы так высоко оцениваете мою работу.

— В самом деле, — сказал первый. — Если бы не возможность понаблюдать за тобой, думаешь, кто-нибудь стал бы работать за то, что готов заплатить Малик?

Теперь Арис действительно улыбнулся. — Так вот почему вы брали мои формы?