- Ничего он, Саш, не понимает. Пошли? Они понесли его дальше. В освещенном штреке выяснилось, что дорога через ближний поворот ведет туда, куда надо. Часовой за поворотом оказался не прочь поговорить, что вызвало смутное ворчание ревностного Энисаара, и путано объяснил им довольно длинную, но светлую дорогу в госпиталь, на прощание добавив о всемерном улучшении качества зотовского здравоохранения.
Как ни худ был пострадавший, но иногда приходилось останавливаться, чтобы передохнуть. И снова по бесконечному подземелью. Прежде трудно было и вообразить, насколько оно велико. В одном месте их внимание привлек равномерный явно механический грохот, доносившийся из бокового прохода.
- Что это там, Коля? - спросил Шмидт. - Электростанция?
- Военная тайна, - мужественно ответил местный.
- Башку отверну.
- Там секретный завод оборонного значения, - тут же охотно открыл военную тайну Энисаар.
Они сбавили шаг, посмотрели направо. В сумрачном шумном гроте, кажется, работали станки, сновали люди в такой же синей униформе. Пахло металлом.
Поперек их пути были проложены рельсы, вполне эксплуатируемые.
- Кзотова будь готов и стоять! - сурово окликнул их на удивление рослый часовой.
- Всегда готов! - за всех ответил Энисаар. Савельев и Шмидт себя особенно готовыми так и не могли почувствовать и предпочитали выкрикивать просто "а-ов!"
С большой натугой человек пять, впрягшихся впереди, и пять толкающих сзади тащили по рельсам груженую вагонетку, накрытую брезентом.
- Эй вы, героические пульники, отвернуться от секретной продукции, скомандовал часовой.
Санитары и раненый послушно повернулись спиной и подождали, пока эти истощенные люди, выглядевшие, как самые несчастные зэки из чернушных фильмов, провезут свою вагонетку.
Следующий встреченный часовой остановил их и велел подождать. Саша и Миша с удовольствием передохнули. Из-за угла, за который их не пускали, послышались невнятные крики, ругань, женский плач. Новобранцы непонятной героической армии напряглись: женщин они не видели уже давно. Звуки затихли.
- Не, мужики, туда нельзя, - сказал часовой. - Аида я вас проведу к госпиталю короткой дорогой. Перелом, небось? По себе знаю - херово.
Он убрал немецкий автомат за спину, включил фонарь и указал им лучом в неширокий темный штрек. Странный это был часовой. Говорил нормальным языком, пост покинул.
Через некоторое время их окликнули из темноты:
- Стой. Кто идет?
Голос был звонкий и знакомый.
- Сплотила, - сообщил сопровождающий странный пароль.
- Навеки, - отозвался другой часовой. - Чего это? Временные незначительные потери в живой силе и технике с нашей стороны? - осведомился он и оказался старым знакомым - Мотей, тем самым впередсмотрящим Мотовиловым, который первым приветствовал их в Системе Ада.
- Ну, - сказал сопровождающий, - опять, бля, пошли потери, провались над дудками потолок. Я их хитрой тропинкой проведу.
Мотя, видно, хорошо знал сопровождающего и доверял ему. Он осветил фонарем лица Савельева и Шмидта, наморщил лоб, пытаясь, видимо, припомнить - не те ли? Но эта одежда, эти засаленные ушанки с белым пятном на лбу, которое почему-то называлось красной звездой, но больше напоминало кротовую жопу, эти одинаково опущенные усталые плечи делали тут всех Похожими друг на друга. Мотовилов не узнал бывших дудковских шпионов. А может, и узнал.
- Кзотова будь готов! - крикнул он им вслед, и ему ответили четыре голоса:
- Всегда готов!
- Коварный враг не пройдет! Победа будет за силами мира и прогресса...
Они свернули пару раз еще куда-то. Начались ступени, ведущие по темному штреку вниз. Идти при свете фонарика сзади, да еще нести Энисаара было трудно, тут по сторонам не посмотришь. Однако до этого, в том коридорчике, где стоял часовой Мотовилов, Мише почудилось, что там он уже был, что именно там их и задержал Мотовилов. Значит, эта чертова пещера имеет какие-то границы. Значит, можно хоть на небольшом отрезке найти и запомнить дорогу.
Сопровождающий покинул их у порога госпиталя - все такого же большого мрачного грота, с такими же мрачными каменными сводами, освещенного ничуть не ярче их казармы.
Четыре женщины в такой же синей хунвейбинской форме, только в белых шапочках, пронесли в носилках человека в окровавленных повязках. Шмидт и Савельев направились вслед за ними.
В гроте повсюду, кое-где даже на кроватях с панцирными сетками, но в основном просто на полу, на каком-то тряпье лежали раненые люди. Пахло карболкой и мертвечиной.
Через длинный коридор они попали в следующий такой же грот и там, наконец, избавились от больного. Худенький врач с еврейскими чертами лица осведомился у худенького Энисаара, что произошло, на местном разумеется, политурном наречии, и Саша с Мищей могли быть отпущены в заверении, что к борьбе за дело Зотова они всегда готовы. Дело было только за резервным часовым или...
За спиной раздался сдавленный вскрик. Саша и Миша обернулись. Там стояла Катя. Она была в офицерском мундире с капитанскими погонами, в брюках, в сапогах, на голове ее даже чуточку кокетливо сидела белая шапочка.
Глаза ее округлились, нижняя губа мелко тряслась, пальцы нервно терзали резиновую трубку фонендоскопа. Заметив, что остолбенение ребят начинает проходить, она страшно оскалила зубы и выдавила еле слышное шипящее: "Тс-с-с".
- Товарищ Рабинович, дело Зотова живет и побеждает? - обратилась она к врачу каким-то деревянным голосом.
- Точно так, товарищ рулевая! С каждым днем крепнет и закаляется здоровье наших трудящихся. Благодаря всемерной и гениальной заботе товарища Зотова...
- Окажите первую медицинскую помощь пострадавшему бойцу. Мы должны вернуть в строй полноценного... Ну, в общем, знаете. А вы, двое впередсмотрящих, следуйте за мной. Необходимо срочное, там, ударное...
Она повернулась и пошла. Саша и Миша молча отправились за ней. По спине девушки в незнакомом военном мундире было видно, как ей трудно идти и не видеть ежесекундно сейчас своих, тех, с кем она навсегда влипла в эту историю, своего любимого, о ком все мысли... Но вокруг было много народу. Там, где живет особенно прогрессивное человечество, у народа глаз, ушей и прочих органов всегда больше обычного.
В глухом уголке этого комплекса пещерной медицины перед дверью, закрывающей вход в грот, происходило нечто невероятное. На табуретке сидела старушка в очках, в платке, в драном халате и вязала, как в любой московской квартире, на любой деревенской завалинке. Но здесь, на глубине черт знает скольких метров?!
- Кзотова будь готов, товарищ адмирал в отставке! - поприветствовала Катя старушку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});