Ваша цель — большие манжаники. Горшки с зажигательными смесями во время штурма будут рядом с камнеметами — разбить два или три о порок, да поджечь его, вот что нужно! И тогда ваша смерть сможет спасти Переяславль… А может, и саму Рязань — ведь когда за спиной поганых загорятся камнеметы, наверняка ведь начнется неразбериха, и штурм наверняка замедлится. И уцелевшие защитники крепости, да и жители — кто сможет, конечно — отойдут в детинец. Лучшего момента для вашего вступления в схватку просто не придумать!
Коловрат внимательно выслушал мои слова, после чего задумчиво произнес:
— Княжеский кром — он ведь крошечный, там места хватает лишь для терема и хозяйских пристроек. Но ведь на Соколиной горе стоит «Средний город», что был возведен изначально, и там достаточно места, чтобы действительно укрыть многих жителей… Но вот ты Егор говоришь, что будь у нас хоть малая возможность спасти Рязань, вы бы остались. Но то, что ты сейчас изложил — разве это она и не есть? Та самая возможность?! А ежели так, подумай сам: в атаке на охрану пороков нам каждый меч на счету будет. Каждый меч!
Я вынужденно замолчал, смущенный замечанием боярина — и тем фактом, что действительно допустил противоречие в своих рассуждениях. Причем противоречие, касающееся жизни и смерти сотен людей! И одновременно с тем допускающее, что я сам — трус, ищущий для себя возможности спастись!
И ведь самое главное — понимая, что те, кто попытается поджечь пороки, обречены, я пусть и бессознательно, но ведь на самом же деле попытался избежать для себя этой участи… И теперь, от четкого понимания своей пусть и не осознанной трусости, жаркий стыд буквально жжет, заставляя залиться краской…
— Кхм, кхм…
Прочистив горло, я поспешил ответить:
— Прав ты, боярин. Только что ведь сам говорил, что возможности помочь нет — и тут же заявляю, что может и получиться осажденным помочь… Тогда выходит, нужно остаться всем отрядом. Часть людей, правда, необходимо утром выделить в охрану бабам да деткам — довести их до любого нормального жилья, но с этим справятся и легкораненые. Разве что десяток воев добавить им в помощь — довести тяжелых раненых… И гонца к Юрию Всеволодовичу нужно отправить обязательно! Да не одного, а хотя бы трех воев.
Коловрат согласно кивнул, но тут слово неожиданно взял Кречет:
— А почему князю Владимирскому не стоит ждать помощи из Новгорода?
Внезапный вопрос застал меня врасплох, так что я даже не сразу нашёлся, что ответить, замявшись на несколько секунд. Потом, наконец, честно выдал то, что знаю, разбавив версию собственными догадками:
— Слишком долго Ярославу Всеволодовичу идти из Киева в Новгород. Тем более, Киевское княжество после Калки реальной силы не имеет — а новгородцы у нас сами по себе. Коли у них вече народ не решит сообща собирать рать, она и не соберётся. При этом те бояре, кто готов был поддержать князя и его сына, уже дали людей — ныне осажденных в Переяславле вместе с владимирцами. А прочие не захотят терять своих людей в боях с далёкими агарянами, у них рядом немцы, даны и свеи свой кусок урвать хотят, ждут удобного времени… Так что бояре новгородские, кто реально вечем заправляют, скорее понадеются отсидеться за крепкими стенами града, чем в поле терять воев.
Кречет задумчиво кивнул.
— У тебя были видения о князе Юрии Всеволодовиче?
Секунда на размышление — после чего я внутренне смиряюсь с необходимостью соврать, и озвучиваю доступный еще на школьной скамье курс истории:
— Да. Узнав, что первая рать погибла, он отправился на север, собирать воев из Ярославля, Ростова, Белоозеро, Углича и прочих городов и весей, встав на реке Сити. Хотел дождаться новгородцев и всей мощью ударить по осадившим Владимир поганым! Но прихода брата великий князь так и не дождался, стольный град агаряне взяли быстрым штурмом, сломав стены пороками и истребив жителей, включая княжескую семью… А предатели спустя какое-то время выдали положение владимирской рати монголам, и те сумели застать русичей внезапной атакой, не дав собрать силы воедино… Ведь Юрий Всеволодович поделил рать между несколькими поселениями, чтобы воям было где укрыться от морозов и метелей. Это, конечно, разумно, но в сече полки пали поодиночке — вместе с князем. Такая вот история…
Дядька оторопело покачал головой, после чего только и смог выдать:
— Во дела…
Спустя пару секунд слово взял Ждан, ожидаемо спросив:
— Слушай, Егор, а когда у тебя эти видения начались? Сам понимаешь, может, тебе их Господь посылает, а может, и дух нечистый, нам как раз на погибель!
Уже нисколько не кривя душой, я ответил вполне спокойно:
— Начались у меня видения после того, как мы полоняника из орды с боем взяли. А что касается, Божья воля это, или нет — подумай сам: рязанская рать по-прежнему цела, а вот мы уже истребили три тумены, и Пронск с Ижеславцем все еще целы… И присутствующие здесь — все еще живы, хотя по видениям нам всем давно уж конец должен был прийти!
Ждан замолчал, переваривая услышанное, а слово вновь взял Кречет:
— Коли так, Егор, то только тебе и нужно к князю Юрию Всеволодовичу отправляться. Ибо убедить его как можно скорее начать собирать вторую рать, да Владимир не покидать, помощи брата не ждать — только тебе это и под силу, с Божьей помощью-то… Ты сумел повлиять на Юрия Ингваревича, тебе же и великого князя уговаривать!
После внезапного предложения дяди над костром повисла тяжелая тишина. Все, что он сказал вслух, абсолютно правильно — более того, я и сам о том не раз уже думал, но… Согласись я сейчас со словами Кречета — и от брезгливого ощущения того, что я струсил, бросив умирать соратников в самоубийственной схватке у пороков, я уже никогда не избавлюсь. Стоит ли жертвовать в угоду здравому смыслу собственной честью и совестью? Я ведь сколько раз уже с этими людьми плечом к плечу бился, столько раз рисковал собой — и обрекал их на этот риск, как тогда, на льду Прони! Так могу ли я сейчас уйти, коли действительно имеется пусть и крохотный шанс спасти целый город, полный беженцев — даже если сам я погибну?! Зато в случае успеха нам удастся обезопасить Пронск от нового штурма с применением катапульт…
Не этот ли путь я выбрал с самого начала?!
Все для себя решив, я уже было открыл рот, чтобы твердо заявить «я остаюсь», как вдруг заговорил Коловрат — спокойно, с пониманием и без всякого намека на осуждение:
— И ведь, правда, Егор, только тебе