Де Люме усадил Фрэнси в служебный «ситроен» и доставил на левый берег Сены на Дю Шерш Миди, в уютную квартиру, где ей предстояло жить. Дом был очаровательным и очень старым, с внутренним двориком за крошечной калиткой, помещением для консьержки и небольшим газоном, на котором стояла забавная статуя сфинкса на каменном постаменте.
Квартира оказалась на верхнем этаже. Лифт был совсем маленьким, и Ролану пришлось сделать два рейса, чтобы поднять весь багаж Фрэнси. Квартира ей очень понравилась — бывшая артистическая студия с огромными окнами, из которых открывался вид на крыши Парижа с их узкими печными трубами, а всего в двух кварталах возвышались купола церкви Сен-Сюльпис. Глядя на эту великолепную панораму, отражающую самую суть и дух города поэтов и влюбленных, Фрэнси впервые за последние недели почувствовала себя счастливой.
Когда вещи были наконец сложены в гостиной, Ролан де Люме начал прощаться.
— Я так рад, что вы теперь здесь, с нами, — сказал он.
— Вы очень добры, что встретили меня. Жаль, что пришлось так рано вставать.
— Что вы, для меня это радость. Ну, а сейчас вы, быть может, хотите отдохнуть? Я позвоню во второй половине дня.
Фрэнси покачала головой:
— Я бы хотела приступить к работе прямо сейчас. Я совсем не устала.
— Вы уверены? Разница во времени при таких полетах очень изматывает.
— Уверена, — настаивала Фрэнси.
— Прекрасно, — кивнул Ролан. — Тогда вы сможете встретиться со своими новыми коллегами за ленчем. В час дня не поздно? Я сам заеду за вами.
— Лучше не может быть.
Следующие три часа Фрэнси провела над привезенными бумагами, думая о том, как произвести наилучшее впечатление на французских специалистов. Потом она приняла душ, тщательнее, чем обычно, причесалась, надела строгую юбку и блузку, купленные специально для этого случая.
Ролан появился ровно в час.
— Не огорчайтесь, если некоторые из моих коллег будут с вами холодны поначалу, — предупредил он, подъезжая к ресторану, где была назначена встреча. — Вы должны помнить, что мы не столь бесстрашно, как американцы, идем на внедрение новых методов в бизнесе.
И улыбнувшись, он открыл для Фрэнси дверцу автомобиля.
— В любом случае ваше очарование заставит их быстро забыть о всех своих сомнениях.
Но все оказалось не так просто. Фрэнси поняла это, как только села за стол с восемью крайне подозрительно настроенными французами, чьи вежливые приветствия не могли скрыть, насколько они недовольны насильственным вторжением чужака в их мир.
— Мадемуазель, — приветствовали они по очереди девушку, вставая, чтобы пожать ей руку, но сохраняя настороженное выражение на лицах.
— Очень рад…
— Счастлив познакомиться…
К своему удивлению, Фрэнси обнаружила, что французы возражали против ее проекта куда более энергично, чем совет директоров в Америке.
— Если бы только мадемуазель позаботилась навести справки об условиях работы в Европе… — снисходительно объявил один из директоров.
— Не мешало бы учесть все обстоятельства, — процедил другой.
— Заказать эту адскую машину! Совершенно невозможно! Неслыханная затея, — настаивал третий, дымя сигаретой и хмуро глядя на Фрэнси, которая, очевидно, никому из присутствующих не внушала доверия из-за своей молодости и явного отсутствия опыта.
Фрэнси, однако, пыталась парировать возражения со спокойной уверенностью и разъясняла детали своего проекта, подчеркивая, какие выгоды ожидают компанию в случае его осуществления, убеждая, что все нововведения будут сделаны ценой минимальных изменений в повседневной работе. Она понимала: сейчас важнее всего тактичность и осторожность, поэтому старалась быть как можно более дружелюбной и общительной.
Во время этого разговора Фрэнси обнаружила, что французский подводит ее в тех случаях, когда с помощью технических терминов требуется объяснить суть компьютерной технологии. Она то и дело останавливалась, подбирая слова, начала сказываться бессонная ночь, проведенная в самолете, усталость. Густой дым крепких французских сигарет ел глаза, от ресторанной духоты кружилась голова.
Но, к счастью, на помощь девушке пришел Ролан де Люме и буквально спас Фрэнси, заплутавшую в дебрях информатики, сопроводив безукоризненный перевод собственными комментариями, направленными на то, чтобы убедить и успокоить взволнованных коллег.
К концу встречи было достигнуто нечто вроде пата[6]. Фрэнси все же удалось произвести на французов впечатление своими знаниями и дружелюбием, но тем не менее они предпочли занять позицию выжидания, не желая ничего принимать на веру до тех пор, пока на практике не убедятся в эффективности компьютеризации.
Наконец, обменявшись рукопожатиями, все разошлись, не забыв похвалить превосходное произношение Фрэнси.
— Спасибо за помощь, — искренне поблагодарила она Ролана по пути домой. — Как глупо было с моей стороны не освежить в памяти технические термины!
— Наоборот! — улыбаясь, возразил он. — Ваш французский великолепен, а некоторые затруднения только усиливают ваше очарование. Поверьте, теперь мои коллеги начнут относиться к вам серьезно. Вы прекрасно справились, а сейчас нужно хорошенько отдохнуть.
Фрэнси и впрямь выглядела совершенно измученной.
— Увидимся завтра в офисе, -сказала она на прощание.
— Буду ждать, — ответил Ролан и, убедившись, что консьержка открыла двери, помахал девушке рукой и направился к машине.
Фрэнси, еле волоча ноги, поднялась наверх, села на постель. Ее всю трясло, но спать не хотелось.
Она подошла к окну и долго стояла, глядя на крыши. В умирающем предзакатном солнечном свете Левый берег выглядел таинственным и манящим. Повинуясь внезапному порыву, Фрэнси решила побродить по городу. Если верить путеводителю, до бульвара Сен-Жермен и Латинского квартала отсюда не более десяти минут ходьбы. Она не спеша прогуляется, потом поужинает и крепко проспит до утра.
Сняв строгий костюм, Фрэнси надела брюки, свитер, положила в большую сумку фотоаппарат и собралась уходить. Но тут вся усталость, все переживания этого долгого и трудного дня вновь с еще большей силой навалились на нее. Она решила на минуту прилечь, устроилась на постели и закрыла глаза, наслаждаясь теплым ветерком, ласкавшим ее щеки.
На мгновение из колеблющегося полусна выплыло лицо Джека Магнуса. Теперь, когда их разделял океан, Фрэнси больше не боялась его.
Но неожиданно его губы приблизились к ее губам, сильные руки заключили ее в объятия, и она почувствовала тот волнующий мужской запах, запах Джека, который однажды уже разжег в ней пламя… В следующее мгновение Фрэнси провалилась в тяжелый, глубокий сон.