Читать интересную книгу Космос - Карл Саган

Почему марсиане? Почему столько напряженных раздумий и горячечных фантазий посвящено именно марсианам, а не жителям Сатурна или, скажем, Плутона? Да потому, что на первый взгляд Марс кажется очень похожим на Землю. Это ближайшая планета, поверхность которой мы можем наблюдать. На ней есть ледяные полярные шапки, проплывают белые облака, свирепствуют пыльные бури, приводящие к сезонным изменениям ее красной поверхности. И даже сутки здесь длятся 24 часа[82]. Все это рождает искушение считать Марс обитаемой планетой. Он стал своего рода мистической сценой, на которую мы проецируем наши земные надежды и страхи. Но предубеждения, будь они за или против, не должны вводить нас в обман. Важны только факты, а их пока нет. Настоящий Марс – удивительный мир. Будущее его гораздо увлекательнее, чем наши прошлые представления о нем. Мы уже добрались до Марса, мы исследуем его пески, мы воплотили в реальность то, что столетиями было лишь мечтой!

Никто не поверил бы в последние годы девятнадцатого столетия, что за всем происходящим на Земле зорко и внимательно следят существа более развитые, чем человек, хотя такие же смертные, как и он; что в то время как люди занимались своими делами, их исследовали и изучали, может быть, так же тщательно, как человек в микроскоп изучает эфемерных тварей, кишащих и размножающихся в капле воды. С бесконечным самодовольством сновали люди по всему земному шару, занятые своими делишками, уверенные в своей власти над материей. Возможно, что инфузория под микроскопом ведет себя так же. Никому не приходило в голову, что более старые миры во Вселенной – источник опасности для человеческого рода; самая мысль о какой-либо жизни на них казалась недопустимой и невероятной. Забавно вспоминать некоторые общепринятые в те дни взгляды. Самое большее, допускалось, что на Марсе живут другие люди, вероятно менее развитые, чем мы, но, во всяком случае, готовые дружески встретить нас как гостей, несущих им просвещение. А между тем через бездну пространства на Землю смотрели глазами, полными зависти, существа с высокоразвитым, холодным, бесчувственным интеллектом, превосходящие нас настолько, насколько мы превосходим вымерших животных, и медленно, но верно вырабатывали свои враждебные нам планы [83].

Такими словами начинается написанный в 1897 году научно-фантастический роман Герберта Уэллса «Война миров», ставший классикой жанра и до наших дней сохранивший свою притягательную силу[84]. Страх и надежда найти жизнь за пределами Земли сопутствуют нам на протяжении всей истории. Последние сто лет наши ожидания сконцентрировались на одной яркой красной точке земного неба. За три года до публикации «Войны миров» житель Бостона Персиваль Лоуэлл (Ловелл) основал большую обсерваторию, где были получены наиболее серьезные аргументы в пользу существования жизни на Марсе. С юности увлекавшийся астрономией, Лоуэлл поступил в Гарвард, получил назначение на полуофициальную дипломатическую службу в Корее и вел жизнь, обычную для богатого человека. Но до своей смерти в 1916 году он внес значительный вклад в наши знания о природе и эволюции планет и многое сделал для того, чтобы было обнаружено расширение Вселенной и открыта планета Плутон, названная в его честь. Первые две буквы в названии Плутона совпадают с инициалами Персиваля Лоуэлла. Символ Е стал официальным обозначением планеты.

Но любовью всей жизни для Лоуэлла стал Марс. В 1877 году он был потрясен сообщением итальянского астронома Джованни Скиапарелли о каналах на Марсе. Во время сближения Марса с Землей Скиапарелли наблюдал запутанную сеть одиночных и двойных прямых линий, в разных направлениях пересекающих светлые области планеты. Скиапарелли использовал слово саnali, которое в итальянском языке означает «протоки» или «русла» (англ. channels или grooves. – Пер. ), но его перевели на английский словом canals (каналы), подразумевающим участие разумного строителя. По Европе и Америке прокатилось повальное увлечение Марсом, и Лоуэлл был полностью захвачен им.

В 1892 году у Скиапарелли стало портиться зрение, и он объявил, что прекращает наблюдения Марса. Лоуэлл принял решение продолжить работу. Он хотел создать первоклассное место для наблюдения, где ему не мешали бы облака или городские огни и где была бы хорошая «видимость» – так астрономы говорят о спокойной атмосфере, которая минимизирует дрожание изображения в телескопе. Плохую видимость вызывает мелкомасштабная турбулентность в атмосфере над телескопом, заставляющая звезды мерцать. Лоуэлл построил свою обсерваторию вдали от дома, на Марсианском холме во Флагстаффе, штат Аризона[85]. Он зарисовывал детали марсианской поверхности, в особенности буквально гипнотизировавшие его каналы. Вести такого рода наблюдения непросто. Морозным ранним утром вы проводите долгие часы у телескопа. Видимость часто бывает плохой, изображение Марса искажается и затуманивается, и вам нужно игнорировать увиденное. Иногда изображение замирает, и на мгновение детали на диске планеты становятся удивительно ясными. Тогда надо запомнить то, что вам посчастливилось увидеть, и аккуратно перенести это на бумагу. Вы должны отбросить всяческие предрассудки и непредвзято регистрировать чудеса Марса.

Тетради Персиваля Лоуэлла заполнены изображениями того, что, как ему казалось, он видел: светлые и темные пятна, едва заметная полярная шапка и каналы – планета, опутанная каналами. Лоуэлл считал, что видит мир, покрытый сетью грандиозных ирригационных рвов, которые несут воду тающих полярных шапок мучимым жаждой жителям экваториальных городов. Он предполагал, что на планете обитает более старая и мудрая раса, возможно, сильно отличающаяся от нас. Он предполагал, что сезонные изменения в темных областях вызваны ростом и увяданием растительности. Он предполагал, что Марс очень похож на Землю. Вообще, он слишком много предполагал...

Лоуэлл представлял себе Марс древним, бесплодным, иссушенным миром, похожим на земные пустыни. Марс Лоуэлла имел много общего с юго-западом Америки, где располагалась его обсерватория. Марс виделся ему прохладным местом, но все же не менее приятным для жизни, чем «юг Англии». Воздух разреженный, но содержащий достаточно кислорода для дыхания. Вода встречается редко, но густая сеть каналов разносит живительную влагу по всей планете.

Как мы теперь знаем, наиболее серьезные возражения идеи Лоуэлла встретили в его время там, где меньше всего можно было ожидать. В 1907 году Алфреда Рассела Уоллеса, соавтора теории эволюции и естественного отбора, попросили отрецензировать одну из книг Лоуэлла. Получивший инженерное образование Уоллес хотя и верил, например, в экстрасенсорное восприятие, был предельно скептичен в отношении обитаемости Марса. Он показал, что Лоуэлл ошибался в своих расчетах средней температуры на Марсе; она не то что не соответствовала температуре Южной Англии, она почти везде была ниже точки замерзания воды. А значит, под поверхностью должна залегать вечная мерзлота. Воздух разрежен куда сильнее, чем следовало из вычислений Лоуэлла. Кратеры должны встречаться столь же часто, как и на Луне. А что касается воды в каналах, то Уоллес писал:

Любая попытка заставить столь скромные запасы [воды] полноводными каналами течь через экватор в другое полушарие по ужасным пустыням под совершенно безоблачным небом, как это описывает г-н Лоуэлл, была бы скорее делом рук группы сумасшедших, нежели разумных существ. Можно с уверенностью утверждать, что уже в ста милях от источника ни одной капле воды не удастся избежать испарения или впитывания.

Этот разгромный и в основном правильный физический анализ Уоллес сделал в возрасте восьмидесяти четырех лет. Его вывод состоял в том, что жизнь на Марсе – под жизнью он понимал гражданских инженеров, сведущих в гидравлике, – невозможна. От высказываний о микроорганизмах он воздержался.

Несмотря на критику Уоллеса и вопреки тому, что другие астрономы, чьи телескопы и обсерватории были ничуть не хуже, не могли найти никаких признаков легендарных каналов, картина Марса по Лоуэллу получила широкую популярность у публики. Она обладала притягательностью мифа, древнего, как Книга Бытия. В какой-то мере такая привлекательность связана с тем, что XIX век был эпохой инженерных чудес, в частности эпохой строительства грандиозных каналов: Суэцкий канал открыли в 1869 году, Коринфский – в 1893-м, по Панамскому первое судно прошло в 1914-м, а в США завершилось сооружение системы шлюзов в районе Великих озер, в том числе грузовых каналов штата Нью-Йорк и оросительных каналов на юго-востоке Америки. Если столь грандиозные проекты смогли осуществить европейцы и американцы, то почему не могут марсиане? Разве более старый и мудрый вид не способен был приложить гораздо большие усилия в своем отважном противоборстве с иссушением красной планеты?