– Я всего лишь хочу, чтобы вы оставили меня в покое.
– Едва ли это звучит ободряюще для будущего мужа, Арабелла.
Она промолчала, и тогда Грант спросил:
– Вы хотите, чтобы я освободил вас от предстоящего брака, Арабелла?
– Я не могу просить вас об этом, так как не хочу огорчить своего отца, – с явным сожалением сказала она. – Так что нам придется подойти друг другу, ваше сиятельство.
– Тогда, может быть, следует воспользоваться отсрочкой.
На ее лице отразилось явное облегчение.
– Это было бы приемлемо, ваше сиятельство.
– Приговоренный к смерти преступник мог бы выразить больше энтузиазма, Арабелла.
– Я вообще не желаю выходить замуж, – заявила она. – Ни за кого.
– По крайней мере, полагаю, я должен считать, что мне повезло находиться в такой хорошей компании.
На ее вопросительный взгляд он улыбнулся.
– Со всем остальным мужским полом.
– Вы не понимаете, ваше сиятельство. Да и как вы можете?
– Тогда, Бога ради, просветите меня.
– Нет, – бросила она и резко отошла от него, обходя танцующих и протискиваясь среди гостей.
Грант окинул взглядом бальный зал и постарался прогнать чувство облегчения, немедленно охватившее его с уходом Арабеллы. Он поискал глазами Джиллиану и нашел ее в другом конце зала. Очевидно, она старалась быть очаровательной и любезной и, похоже, чересчур преуспела в этом. Грант нахмурился, не обращая внимания на людей, собирающихся вокруг него. Если он подойдет прямо к ней, ей некуда будет спрятаться. Что она скажет, если он пригласит ее на танец? Быть может, ему даже удастся уговорить ее выйти на террасу, в лунную ночь. Кусты, деревья и цветы будут свидетелями их встречи, но только природа, потому что люди причиняют слишком много горя своими досужими домыслами и сплетнями.
Вообще-то он не склонен к поэтике, несмотря на годы жизни в Италии. Но Джиллиана пробуждает в нем желание сочинять сонеты – о чем Грант никогда и не думал до недавнего времени. Сейчас же он жалел, что не играет на мандолине или каком-нибудь другом инструменте, который позволил бы ему петь Джиллиане серенады. Музыкой он смог бы заглушить смятение души, общаться с ней, не прибегая к словам. К несчастью, он не обладает таким и талантами, а музыке он вообще никогда не уделял времени.
Зато он мог бы прочесть лекции на множество тем. Хотелось бы ей услышать его теорию магнетизма? Или познакомиться с его последней статьей, которая называется «О движении тепла и его значении для математической теории электричества»? Он мог бы показать ей электрический разряд, провести еще один опыт, чтобы продемонстрировать некоторые свои гипотезы, но какая женщина предпочтет это хоть малой толике романтизма?
Возможно, это Джиллиана. Возможно, именно она, одна из всех знакомых ему женщин, поймет его. С ее самоиронией, с аурой печали, с наслоениями особенностей ее характера. Она – головоломка, она – загадка, и он разгадает ее, посвятив этому свою жизнь так же, как он посвятил ее изучению электричества.
Пожалуй, это не слишком романтическое заявление, но у него нет права делать заявления другого рода.
Он – граф Стрейтерн, последний в роду распутных мужчин, которые не делали тайны из своих склонностей. Последний в длинном ряду мужчин, которые использовали титул и положение, чтобы получить то, чего они желали. В ряду мужчин, которые были аристократами по рождению, но не совершили в жизни ничего мало-мальски полезного.
Но он хотел быть другим. Грант всегда старался быть лучше своего отца. И сейчас ему было бы разумно помнить об этом, но он отнюдь не был уверен, что может быть разумным, когда дело касается Джиллианы.
Что же в ней так пленяет его? Ее густые каштановые волосы уложены в очень простую, скромную прическу. Мягкие голубые глаза? Она, пожалуй, хорошенькая, но не больше. Но иногда она так смотрит на него, что он поневоле задается вопросом, не обладает ли она способностью заглянуть ему прямо в душу.
Ну что за вздор!
Джиллиана ничем не отличается от любой другой женщины из тех, кого он знал. Просто он одинок, вот и все, а брак с Арабеллой Фентон внезапно перестал его устраивать. И ведет он себя не лучше, чем любой из его предков, кроме, конечно, его отца, чьи грехи уж слишком велики.
И все же, когда Джиллиана улыбнулась. Гранту тоже захотелось ответить ей улыбкой.
Джиллиана оживленно болтала с обступившими ее молодыми людьми. Зачем она это делает? Его мать сама позаботится о том, чтобы все шло без сучка без задоринки. Джиллиане нет нужды любезничать со всеми этими молодыми повесами.
Но почему она не танцует? И почему он испытывает от этого такое невероятное удовлетворение?
Эта ночь никогда не кончится.
Вот теперь один из его молодых соседей беседуете Джиллианой и при этом стоит чересчур близко. Ну с чего этот Бартон тратит так много времени на бедную компаньонку? Всем известно, что ему нужна богатая жена. Наверное, следует предупредить Джиллиану, чтобы она не выставляла себя на посмешище, так любезничая с мужчиной.
А у него есть дела и поважнее, чем стоять здесь, на виду у всех, расточать любезности и прятать раздражение. Повернувшись, Грант покинул бальный зал, пока эмоции окончательно не взяли над ним верх.
Глава 12
Грант спустился к озеру, обошел его и, стоя на другой стороне, устремил взгляд на дворец. В лунном свете статуи, расположенные вдоль колоннады, были похожи на людей в римских одеждах, тайно собирающихся здесь, когда нет свидетелей их встречи. Они, казалось, ревностно охраняли здание, словно внутри шел пир и участники его не хотели, чтобы кто-то из людей стал очевидцем их ночного кутежа.
Когда Грант был ребенком, он боялся этого здания, тем более что отец велел, чтобы он никогда к нему не приближался. Позже, уже зная, что происходило в этих стенах, он стал испытывать к нему отвращение. Но двадцать лет пустоты снова сделали его просто зданием, и хотя воспоминания о его прошлом сохранились, теперь это было всего лишь сооружение, которое построил его предок, а Грант использовал, потому что оно было удобным.
В лунном свете и тишине, под отдаленные звуки музыки, доносящейся из Роузмура, дворец казался почти волшебным местом.
Господи, ну что это на него сегодня нашло?
Впервые за долгое время Грант был удовлетворен своей жизнью, своим выбором и своими решениями. Он тосковал по Эндрю и Джеймсу. Своими шуточками и поддразниваниями братья умели прогнать его мрачное настроение.
Грант вдруг обнаружил, что направляется к часовне Роузмура.
Двадцать пять лет назад отец задумал построить здание, которое бы соперничало с Версалем, и потребовалось немало времени и труда архитектора и бригады строителей, чтобы воплотить его мечту в жизнь. Часовня являлась примером крайнего излишества позолоты и мрамора. Потолок был расписан библейскими сценами. Стены от пола до потолка украшены цветными витражами, алтарь сверкал позолотой, и огромный золотой крест лежал посреди белоснежного кружевного покрывала. Сотни работников день и ночь в течение десяти лет трудились в поте лица, вырезая горгулий на крышу и витиеватую резьбу, тянущуюся от земли до башенок. Огромные львы, больше чем в человеческий рост, восседали у двери, словно напоминая каждому входящему верующему о величии рода, происходящего от английской знати, которая сделала Шотландию своим домом.