Читать интересную книгу Визитная карточка хищницы - Наталья Борохова

– Почему вы делаете такие выводы?

– А какие я могу сделать другие выводы? Муж мой водкой торговал. Все его в городе уважали. Даже вон тот отщепенец! – кивнула она в сторону Василевского, который старательно пытался спрятаться за колонной. – Честно работал мой супруг, никого не обманывал. Да, на его беду, объявился этот козе… простите, Суворов. Не поладили они. Бизнес не поделили. Муж мой нервничал. Два покушения на него было. Одного даже посадили. Вот так! Кого же мне еще в его смерти обвинять!

– Разумно, Татьяна Николаевна, – опять вмешался со своей оценкой прокурор, но тут же осекся. – Вопросов не имею!

Грановский не спеша начал допрос:

– А в какой среде вращался ваш супруг? Кто были его знакомые?

– Хорошие все, интеллигентные люди! Спиртного ни-ни, в рот не берут. Разговоры умные, речи толковые.

– Не сомневаюсь, – поддакнул Грановский. – Тут я фотографии принес. Взгляните-ка, никого не узнаете?

Степанченко, близоруко щурясь, рассматривала фотографии:

– Да… Рожи все знакомые. Пардон, лица, – спохватилась она. – Вот Гоша. Вот Сережа… А это муж мой рядом. Еще несколько бизнесменов. А это что за баба? – Татьяна нахмурилась.

– Узнали? Отлично. И чем же занимался этот Гоша или, может быть, Сережа?

– Разнообразной коммерческой деятельностью…

– Вот именно, разнообразной… Уважаемый суд! Гоша – это не кто иной, как четырежды судимый особо опасный рецидивист Григорий Мухин под поэтичной кликухой Цветок. Сережа – местный авторитет Еникеев. Личность, без сомнений, творческая и одаренная. Когда-то щипачом работал, сейчас на отдыхе – стихи и блатные песни сочиняет.

Лицо Степанченко исказила ярость:

– Ах ты…

– Потерпевшая! Уймитесь или будете наказаны за неуважение к суду! – опередил Горин скандалистку, на языке которой уже вертелись бранные словечки.

– Вот тут уважаемая вдова что-то начала говорить про покушения на ее мужа. А у меня в руках копия приговора на некоего Саломатина, – продолжил Грановский. – Он действительно отбывает наказание за покушение на убийство Степанченко. В приговоре сказано, что мотивом этого преступления была месть нашему потерпевшему. Саломатин долгое время работал у Степанченко. Тот не выплатил ему вознаграждения, попросту надул. Так что мой подзащитный Суворов не имеет никакого отношения к этому неприятному случаю… Фотографии я прошу приобщить к материалам дела. Полагаю, они доходчиво показывают, что круг общения нашего потерпевшего был разнообразен и отнюдь не столь интеллигентен, как заявила уважаемая Татьяна Николаевна. Враги у него были. Это доказывает Саломатин. А из органов его уволили, как говорят материалы дела, за связь с криминальными элементами. Вы не находите, что число возможных виновников его гибели не ограничивается фигурой Александра Петровича Суворова?

Суворов про себя усмехнулся: «Не зря заплатили Цветку деньги. Понадобились фотографии». Продав их за умеренную цену, Цветок попросил лишь клятвенное заверение, что ему это не выйдет боком. Он получил деньги и промотал их за неделю в веселых гульбищах, Суворов же получил надежду. Надежду на будущее.

История с Саломатиным пришлась также как нельзя кстати. Конечно же, этот горе-киллер поднял руку на Степанченко вовсе не из-за какой-то личной неприязни. Эта работа была оплачена. Оплачена Суворовым, но не выполнена как следует. Физически крепкий, Степанченко выбил оружие из рук придурка, а затем сдал его собственноручно в милицию. Александр ухлопал, помнится, немало средств и нервов для того, чтобы вся эта малопривлекательная история не имела для него последствий. Но вывод для себя сделал: не поручай дело дилетанту. Нет стоящего киллера – делай сам…

Все сделал брат. Именно он, беззлобный и покладистый Андрей, убил Степанченко, местного авторитета и хозяина всего городского водочного рынка. Младший Суворов слыл трезвомыслящим человеком, сторонником компромисса, но не человеческих жертв. Поэтому Степанченко почти без колебаний подошел в тот вечер к серебристой «девятке». Его окликнул Андрей. Парень приветливо улыбался. Водочный король местного разлива всегда находил общий язык с Суворовым-младшим. И этот поздний визит пришелся, как ему казалось, весьма кстати. Бессмысленная вендетта выматывала. Два покушения за полгода, а потом еще эти звонки… «Извините, не вы венки заказывали?», «Гроб будет готов ко вторнику, не забудьте». Жена плакала, да и у самого Степанченко стали сдавать нервы. Итак, в тот слякотный апрельский вечер он был готов разрубить гордиев узел и отступить.

Андрей продолжал улыбаться, но в его руках Степанченко увидел холодное равнодушное дуло автомата. Было слишком поздно что-либо предпринимать. Он даже не успел осознать происходящее, как дикая боль острыми кинжалами пронзила беспомощное тело. А серебристая «девятка» уже мчалась по мокрой от дождя дороге. Петляя хорошо знакомыми переулками, машина въехала в гаражный кооператив. Уже через несколько минут к выезду из города устремился темно-синий джип.

Совместная операция ОБОПа и ОМОНа по задержанию преступников, совершивших убийство Степанченко, известного в городе бизнесмена с не менее известным ментовским прошлым, не имела успеха. Перехватить злоумышленников было решено на мосту. Заняв позиции по обе стороны от дороги, работники милиции приготовились к ожиданию. Ближе к одиннадцати часам со стороны леса показалась машина. Она неслась на огромной скорости и не прореагировала на выставленный чуть поодаль патруль ГАИ. Милиционеры растерялись. В принятой ранее ориентировке речь шла о «Жигулях» девятой модели, но к мосту приближался джип. Его фары уже выхватили из темноты притаившихся в засаде людей. Времени на раздумье не было. Серии выстрелов мощной шумовой волной разорвали тишину. Истошно кричал заместитель начальника ОМОНа: «Они нас обстреляли!»

Милицейские пули не достигли цели. Джип, целый и невредимый, миновав мост, уже мчался по освещенной редкими фонарями улице. Выехав из города, Андрей и его товарищ бросили машину в придорожных кустах, недалеко от поворота на Уфимский тракт. На попутных машинах они вернулись в город, откуда в ту же ночь на другом автомобиле выехали в Москву…

Александр остался доволен братом. Доказательств причастности «суворовцев» к громкому убийству не было никаких. Только легкие подозрения. Не более того…

Свидетельское место заняла Татьяна Лесина. Вдова погибшего товарища была тиха и задумчива.

Суворову появление этой женщины было особенно неприятно. Конечно, убрав со своей дороги Игоря, он поступил разумно и, более того, справедливо. Но почему тогда, черт возьми, у него такое чувство, что где-то по отношению к Лесину он совершил ошибку?

Cуворов прикрыл глаза: «Что же ты, Игорек, натворил! Ну зачем ты так… Ведь ничего не предвещало беды. Ты сам ее накликал. Пеняй на себя! Видит бог, я не желал такой развязки».

Тени прошлого проносились перед его глазами.

Декабрьский вьюжный вечер. Он перевязывает Лесину руку.

Другой кадр. Смеющийся довольный Лесин с золотой цепью – символом вечной дружбы.

И наконец: «Марьин задушил Лесина удавкой. Труп мы сожгли», – монотонно докладывает Зверев. Суворов вытаскивает из ящика фотографию, где несколько лет назад запечатлела себя неразлучная четверка друзей. Посмотрев несколько мгновений на снимок – кадр прошлого, Александр рвет его на части.

Пусть прошлое останется в прошлом.

– Скажите, будьте добры, что предпринял Суворов, когда узнал об исчезновении вашего мужа? – мягко вел допрос Грановский.

– Он отправил в Москву своего помощника. Тот сопровождал отца Игоря. Они вместе наводили справки в милиции, морге.

– Было похоже на то, что Александр Суворов самоустраняется от поисков вашего супруга?

– Нет, что вы! – Татьяна застенчиво улыбнулась. – Боюсь, я была не совсем объективна к Александру Петровичу. Вы должны меня понять, я была в положении. Вот-вот должна была родить. А тут такое несчастье. Сейчас я понимаю, что Суворов тратил собственные силы и средства на поиски Игоря. Ведь он был ему лучшим другом!

– В районе Домодедова нашли останки обгоревшего человека. Вы были на опознании? Что вы можете сказать по этому поводу?

– Меня не было. Я ведь уже объяснила… Ездил отец Игоря. Ему представили верхнюю челюсть с золотыми коронками и цепочку. – Татьяна заплакала.

Грановский терпеливо ждал, когда она успокоится. Наконец, судорожно вздохнув, она подняла голову.

– Простите… На чем я остановилась? Да, челюсть и цепочку. Больше ничего.

– Отец решил, что это… – Грановский наморщил лоб, соображая, как лучше выразиться, – …это принадлежит Игорю?

– Он не был уверен. А я… я в это вообще не верю!

– Спасибо, Татьяна Александровна. Спасибо вам за мужество!

Сидевший неподвижно Зверев вдруг дернулся.