плату в поддержку войск. Знать указ никак не затрагивал – король всегда опасался влиятельных подданных.
Мятежи вспыхивали тут и там, народ был и так истощен за последние годы, и этот указ стал последней каплей. Воины, оставшиеся на охране государства, подавили восстания. Но Леон успел не на шутку перепугаться. Указ был быстро отменен, но народ уже разгорячился, и возмущения не стихали.
Король стал часто болеть. Он почти не спал ночами и вызывал меня. Я излечивала его, но на следующий день он вновь чувствовал себя плохо. Я предполагала, что причина его недуга кроется в нервном истощении. А нервишки у короля действительно шалили в последние недели. Леон стал еще более вспыльчивым и жестоким. Теперь каждый во дворце боялся лишний раз попасться ему на глаза или обратиться к повелителю. Посреди приема или обеда король мог неожиданно заплакать. Он рыдал белугой, словно маленький ребенок. А когда затихал, не мог больше ничего делать, и запирался в своей спальне.
– Вам нужно устроить праздник, ваше высочество, – тихонько предложил один из наместников, когда король за трапезой в очередной раз пожаловался на возмущения народа. Тем утром горожане закидали гнилыми помидорами белые стены дворца, но поймать хулиганов так и не смогли. Король выказывал все больше беспокойства, а вместе с этим все больше чах.
Все присутствующие за столом с изумлением уставились на высказавшегося наместника. Надо быть глупцом, чтобы в нынешней ситуации открывать рот при короле. Леон осмотрел наместников и гостей, и остановил взгляд на говорившем. Тот побледнел и опустил глаза к тарелке.
– Праздник? – зло прошипел правитель. – Моя казана пустеет, а я должен устроить праздник для грязных отбросов?
– Да ваше величество, – десница решил поддержать бледнеющего наместника. Он откашлялся и заговорил дрожащим голосом. – Народ устал от войны и бед, им нужно отдохнуть. Праздник – вот что поднимет их дух и воскресит любовь к нам.
«Невозможно воскресить то, чего не было» – подумала я про себя. Король задумался. Он принял еще более мрачный вид, чем прежде, и мне показалось, что наместнику и деснице теперь не жить. Но лицо Леона неожиданно озарила улыбка.
– Праздник! Мы устроим праздник! – воскликнул он радостно и захлопал в ладоши. – Послушайте, что я придумал: мы устроим праздник для народа! Они смогут отдохнуть и вновь полюбят своего короля!
Присутствующие одобрительно закивали, повторяя, какая прекрасная идея пришла королю. Я посмотрела на наместника, который это предложил. Тот тоже согласно кивал и улыбался. Думаю, он был рад, что сегодня избежал возможной казни или заключения.
Гонцы короля раструбили по всей столице, что король устраивает праздник для верных подданых. Он выделил много золота из полупустой казны, и на площади Эришта установили множество столов. Виноделы выполнили небывалый заказ – тысячи бочек вина и эля везли со всех концов королевства. Земледельцы не успевали собирать фрукты и грузить в повозки, а фермеры забивать на мясо скот. Народ приободрился и заметно повеселел, возмущения стихали.
Суета царила и в замке, и я с улыбкой наблюдала как тут и так мельтешат портнихи и портные с дорогими тканями и ювелиры с драгоценностями. Благородные обитатели тоже намеревались посетить празднество, и собирались предстать во всей красе. Я с завистью смотрела, как дамы обсуждают за обедом, от кого они ждут приглашения на танцы. Как бы и я хотела хоть на миг оказаться среди веселья, музыки, танцев и блестящих нарядов. Но мне запрещено покидать замок, и даже из своего окна я не увижу площадь. Только тихое лазурное море.
Так я думала, пока одним вечером в дверь не постучали, и Меида не завела в спальню портниху.
– Король велел сшить вам платье для праздника, – высокая и худая портниха слегка поклонилась мне. – Он сказал, что платье должно сочетаться с его нарядом, раз уж вы будете подле него.
С меня сняли мерки, а уже через два дня платье было готово. Белоснежный шелк был расшит алыми цветами и изумрудными листьями, и я с восторгом кружила в нем по комнате. Но я все равно не могла поверить, что впервые с момента приезда покину пределы дворца. Я мечтала о том, как снова взгляну на цветущие улицы Эришта, вдохну запах ароматных специй. И уже через день моя мечта сбылась.
Площадь горела тысячами огоньков. От зданий тянулись гирлянды разноцветных флажков. Цветы, которых и так было полно на улице, теперь украшали каждую свободную поверхность. Я восторженно озиралась на великолепие праздника, стоя подле короля. Леон восседал на троне, который установили на высокий постамент. Он радостно улыбался и хлопал в ладоши всякий раз, как видел что-нибудь интересное.
Народ веселился. Вино текло рекой, тут и там слышался стук кружек. Мужчины, женщины, дети, старики – все весло плясали под незатейливую музыку. Знатные господа и дамы сначала вели себя отстраненно, но постепенно влились в этот бурный поток первобытного веселья. Иногда вспыхивали драки, но дерущихся быстро разнимали, а в руки им совали наполненный кружки. Чокнувшись, драчуны снова становились друзьями.
Мне тоже хотелось пуститься в пляс под задорную мелодию, закружиться в танце. Но я не смела даже просить об этом. Я только притопывала ножкой по деревянному постаменту в такт мелодии. «Радуйся и тому,» – мысленно говорила я себе, и действительно радовалась и такой небольшой возможности развеяться.
Но неожиданно в разгар празднования раздался душераздирающий вопль. Король было вскочил с места и метнулся к перилам, но стража обступила его кольцом, прикрывая, и достала кривые мечи. Я же подбежала к перилам, всматриваясь в толпу. Музыка смолкла, народ замер и зароптал. Я не могла ничего рассмотреть среди бесконечного моря спин и голов, но недалеко от огромных винных бочек толпа расступилась.
Опора подломилась, и мальчик, не больше десяти лет, был придавлен огромной бочкой. Он истошно кричал, и когда мужчины смогли сдвинуть бочку, я увидела, что ребенок сильно покалечен. Его мать упала перед ним на колени и горька рыдала, а пострадавший кричал от невыносимой боли.
Я кинулась к лестнице, но стража преградила мне путь.
– Пустите, я должна ему помочь! – я пыталась оттолкнуть стражников, но те не двигались.
– Нет! Ты не можешь! Ты – мой лекарь! – гневно прокричал король. – Ты не можешь тратить магию на всякую ерунду!
– Это не ерунда! Это чужая жизнь! – с отчаянием в голосе прокричала я в ответ. Народ замер и с ненавистью смотрел на короля. Я слышала их яростный шепот, полный негодования. Что стоит королю отпустить лекаря, чтобы помочь ребенку?
– Мой король, – вмешался десница. – Лучше отпустить ее к нему. Взгляните –