и попытками лягнуть обидчика или повалить его. Так что на схватки я только смотрел. В остальном же… Из всех видов спорта я отдавал дань только велосипеду, плаванию и бегу. Причем любительски, серьезных результатов не достигал.
Том же был и любителем подраться, и опытным бойцом. Так что мне сразу пришлось туго. Этот ирландец, как уже отмечалось, был на пару сантиметров выше, и весил под сотню кило, то есть был на добрый десяток кило тяжелее. И килограммы эти не были жиром, напротив, О’Брайен был быстр, здоров и опытен. И что хуже всего, он не стремился быстро победить. Он мог бы положить меня на пол серией-другой ударов. Но… Ему нужна была не просто победа. Он стремился унизить и запугать меня. Причинить столько боли, чтобы я долго еще потом вздрагивал.
Я, памятуя редкие уроки отца, все больше уклонялся, держась на длинной дистанции. Благо руки у меня были чуть длиннее, чем у него. И это позволяло сбивать его удары и уходить приставными шагами по кругу.
Впрочем, удавалось это не всегда, и Том сумел уже не раз врезать мне по ребрам и по морде. Постепенно он распалялся, перестал бояться меня, и тут я его удивил. Неожиданно сблизившись, и блокировав его прямой правой, я сам ударил его. Но не кулаком, а ребром ладони. Под челюсть, по горлу. И тут же отскочил.
Надо сказать, что это очень недобрый удар. Мне он удался не вполне, но, даже ослабленный, удар в горло произвел сокрушительный эффект. Том побагровел, поднял руки к горлу, и рухнул на пол. Бой был остановлен, зрители стали считать. Счет, надо сказать, вёлся очень медленно. Не знаю, подыгрывали ли ирландцы земляку или они всегда считали так медленно, но на счет одиннадцать Том встал. С полминуты он осторожничал, приходя в себя, и отбиваясь от моих не слишком ловких попыток «достать» его, затем пришел в себя и озверел.
Ведь я унизил его. «Урок выскочке» теперь запомнится всем совсем не так, как Тому мечталось. Напротив, теперь его ехидно будут предупреждать поберечься любого доходяги.
От таких мыслей Том полез вперед разъяренным медведем. Если бы мог, он явно убил бы меня. Он молотил меня с длинных дистанций, но я упорно подставлял под удары плечи и все думал, как же остановить эту «машину смерти».
Поняв, что с длинной дистанции ему меня не достать, Том сблизился, и начал молотить меня по корпусу, целя по печени, в солнечное сплетение и под сердце. Отец рассказывал мне, что именно там расположены нокаутирующие точки, привычные боксёрам.
Мне ничего не оставалось, как ломануться к нему, поближе, войдя в клинч[7]. Том попытался оттолкнуть меня, упершись мне в оба плеча. Он был гораздо сильнее меня, и ему это удалось. Но тут я вырвался, и Том получил удар головой в лицо. Я, хоть и не занимался боевыми искусствами, но голливудские боевики с Ван Даммом в детстве обожал. А у того это был его любимый прием, демонстрируемый во многих фильмах.
А затем я обрушил на оглушенного Тома град ударов. Я понимал, что это последний шанс, и молотил его по морде то слева, то справа со всей дури, благо Том даже не особо защищался. Однако разница классов сказалась. Нокаутировать его я так и не смог. Постепенно ирландец начал отступать, слегка уклоняться. И снова приходил в себя. В шаге от границы круга он замер, как скала.
Тогда я снова отказался от бокса. Правила были «руками, без оружия». Поэтому я просто взял его левую руку в залом и выкинул Тома из круга.
* * *
Но и на этом не кончилось. Дальше был спор, честно я победил или нет. Мёрфи позвал еще двоих «авторитетов». Они о чем-то пошушукались, и сказали, что «по решению судей» победа в поединке присуждается мне. И я отстоял свою правоту.
Вернувшись в комнату, я не стал одеваться, а просто рухнул на кровать, словно погрузившись в вату. Это был «отходняк» от боя. Сквозь эту вату я слышал, как к соседу пришли, и позвали ночевать в другом месте. Тупое безразличие и неверие в реальность происходящего охватили меня. Поэтому я совершенно не отреагировал, когда в дверь вошли, аккуратно постучавшись, двое дюжих полисменов. Просто по их требованию вяло собрал вещи в мешок, оделся и пошел, куда вели. И лишь много позже узнал, что Том с дружками планировали меня снова избить, уже безо всяких правил и свидетелей. Однако это не входило в планы Троя Мёрфи, вот он и «стуканул» прорабу, чтобы меня забрали из барака и переселили куда-нибудь. А Тома на следующее же утро надолго услали в какой-то «медвежий угол»…
* * *
Примечания и ссылки к главе 6:
[4] ГЭЛАОХУЭЙ («Общество старших братьев»), конгломерат («система») близких по целям, лозунгам, организационным формам и ритуалам китайских тайных союзов (хуэйданов), возникших в период правления маньчжурской династии Цин (1644–1911). Название «гэлаохуэй» предположительно возникло во второй половине XIX века. Гэлаохуэй ставило своей целью свержение маньчжурского господства и изгнание иностранцев из Китая, а также выполняло функции социальной взаимопомощи и защиты низов китайского общества. Члены гэлаохуэй считались побратимами, что отражалось в наименованиях руководителей союзов и ячеек разного уровня
[5] Чень Шаобо — друг Сунь Ятсена, будущего вождя китайской революции. В 90-х годах XIX века Гонконг служил тыловой базой китайских революционеров. При этом революционеры и члены тайных обществ заключили союз, поэтому Чень Шаобо совмещал должность главы финансового управления триады и входил в состав высшей иерархии общества «Гэлаохуэй». Более того, на основе гонконгской «Триады» был создан союз «Чжунхэтан» («Ложа верности и гармонии») для содействия революции.
[6] Воронцов и его американские собеседники здесь и далее упоминают события и людей, описанные в романе «Американец».
[7] клинч в боксе — защитные действия в боксе, сковывание атакующих действий противника, «связывание» его рук.
Глава 7
Нью-Йорк, 3 января 1899 года, вторник
Рассказал я потом и про остальные приключения. Как банда Тома О’Брайена меня чуть не повесила, как учился стрелять, как О’Брайен с подручными поймал меня в засаду и чуть не пристрелил…
— Да уж…