Тайрон держал за плечи, вглядывался в лицо. Напряженный, внимательный:
— Что случилось?
Вслед за словами рванулись слезы. Он молча слушал. Наконец, я успокоилась, вытерла лицо рукавом:
— Уходи, Тай. Собирай манатки и уходи. — Это было глупо, неправильно, и нелогично. Зато честно. Если охота начнется всерьез, долго мне не протянуть. Но так не придется думать о том, что потащила за собой в могилу любимого.
— Вот как… — протянул Тайрон.
Обиделся. Замечательно. Тем вернее уйдет.
— Да, так. Сама справлюсь.
— Я уже видел, как ты справляешься.
— Не твое дело.
— А теперь послушай меня, — он схватил за руки сильно и жестко — не вырвешься. — Слушай и запоминай, повторять не буду.
Еще чуть-чуть, и я испугаюсь его.
— Не зарывайся, девочка. Бросить на произвол судьбы того, кому обещал помощь и защиту — это ты предлагаешь? Это у вас, людей, так принято?! Отказаться от слова только потому, что вдруг запахло жареным? Так меня еще никто не оскорблял.
Он отпустил мои руки, даже не отпустил — оттолкнул. Я смотрела в сузившиеся от ярости глаза, потеряв дар речи.
— Я видел столько крови, что тебе не снилось. Сложил погребальный костер брату. Своим друзьям. И едва не шагнул туда сам… А потом приходишь ты и говоришь, что история, в которую ты ввязалась — не без моей, кстати, подачи — слишком опасна, и посему я могу быть свободен. Девчонка, которая и меч в руках толком не удержит!
Он вскочил, шагнул туда-сюда, снова опустился напротив:
— Аларика, запомни раз и навсегда: все, что касается моей жизни, решаю я сам. Поэтому так просто от меня не избавишься. И еще — прежде, чем тебя убьют, им придется перешагнуть через мое бездыханное тело. Слово есть слово.
— И только? — опять… опять он говорит о чести. Лишь о чести…
— Не только. — Он подался вперед. — Ты и в самом деле не понимаешь?
Я покачала головой. Тайрон отвернулся с досадливым жестом:
— Ладно. — Голос снова был спокойно-ироничным. — Считай, что мне нужно просто скоротать вечность.
Сел рядом:
— Спать будешь?
— Нет. Не смогу.
Он бросил на колени фляжку:
— Тогда держи. Будем пить и горланить песни.
Несмотря ни на что, я рассмеялась.
Мы пришли в город ближе к полудню. Я отчаянно зевала, рискуя вывихнуть челюсть. Тайрон шагал легко, что-то насвистывая под нос. Словно и не сидел всю ночь рядом, разговаривая ни о чем и обо всем…
Город был большим — больше всех, что я видела до сих пор. Здесь сходились торговые пути — и те, что вели с горных перевалов, и те, что приходили от моря. Постоялые дворы чуть ли не в каждом квартале, огромный шумный рынок, в центре — лавки едва ли не в каждом доме. Уличные музыканты, орущие нищие, многоголосый говор — после тишины леса город оглушал, ошарашивал. Через четверть часа у меня разболелась голова и хотелось только одного — добраться до постоялого двора, забиться в комнату и спать… Похоже, это было слишком заметно, потому что Тайрон первым делом нашел, где остановиться. Потом забрал продранную кольчугу и ушел искать бронника, оставив меня отсыпаться.
Я думала, что просплю до утра — но хватило лишь на пару часов. И когда Тайрон осторожно постучал в дверь, я лежала одетая на кровати, бездумно пялясь в потолок и размышляя, чем занять себя до ночи. Голова все еще казалась чугунной. Нет, ночью надо спать, а не вопить от страха…
— Послезавтра утром будет готова, — сказал Тай. — Сразу и уйдем.
Я кивнула.
— Ужинать будешь? Я заказал на двоих — попросить принести сюда, или?
— Нет, — я поднялась. — Пойдем, посидим. А то проваляюсь так весь вечер… Правда собеседник из меня сегодня не ахти, переживешь?
— Переживу, — улыбнулся он.
Я лениво ковырялась в тарелке, больше глядя по сторонам, чем утоляя голод. Вокруг тоже не было ничего интересного… просто надо же куда-то смотреть. Да, тяжеленько мне далась прошлая ночка. Если король начнет шастать по снам с таким же постоянством, что и Риа — надолго меня не хватит. Когда она появится, нужно будет спросить, как он узнал… и подумать, как закрыться. Должен быть способ. Нужно как-то справиться со страхом — напуганная я совершенно перестаю соображать — и хорошо подумать… Вот завтра и подумаю — все равно целый день куда-то девать… За столом, на который я бездумно смотрела, как раз устраивались четверо мужчин. В кольчугах, в руках шлемы — судя по всему городская стража, только что сменившаяся с поста. Наверное, мой остановившийся взгляд был слишком пристальным — один из них обернулся.
Этого. Не. Может. Быть. Я вцепилась в столешницу побелевшими пальцами. И видя, как парень стремительно меняется в лице, поняла, что не ошиблась.
Он очнулся первым — медленно, словно не веря, поднялся из-за стола, двинулся ко мне. Я вылетела навстречу, остановилась в паре шагов. Этого не может быть.
— Аля? Это в самом деле ты? — хрипло спросил он.
— Рик?! — выдохнула я, шагнула вперед на непослушных ногах. Он подхватил, обнял, впечатывая щеку в жесткое железо кольчуги. Я что-то лепетала, то ли смеясь, то ли плача.
— Живая. — Повторял он. — Живая…
Я, наконец, вспомнила о реальности, огляделась. Стражники разглядывали нас, откровенно любопытствуя. Остальным не было дела.
— Парни, я пошел. Потом объясню — оглянулся Рик. Те кивнули и перестали обращать внимание.
— Пойдем, сядем и поговорим, — Я потащила его за руку. Тай поднялся навстречу.
Мужчины обменялись церемонными поклонами. Я снова засмеялась — неизвестно чему — и плюхнулась за стол.
— Церемониальная часть закончена. Эльрик, Тайрон.
— Познакомила, называется, — фыркнул Рик. Замер, присматриваясь к Тайрону.
— Позволено ли будет спросить — та тень сознания, что я вижу…
Эльф ответил не менее пристальным взглядом. Казалось, он колебался. Наконец, кивнул:
— Ты не ошибся.
Эльрик снова поклонился:
— Польщен знакомством. И доверием. Сестре повезло со спутником.
Тайрон кивнул, тронул меня за плечо:
— Я к себе. Утром увидимся.
Я проводила его взглядом. Рик тоже смотрел вслед.
— Я не брежу? Эльф, настоящий, живой эльф?
— Не бредишь, братец, — улыбнулась я.
— Чудные дела творятся… — Эльрик покачал головой. — Рассказывай.
— Сперва ты. Каким чудом ты жив?
Он горько усмехнулся.
— Гил прикрыл. Мне попало из пращи — там и свалился без памяти. А он, наверное, до самого конца надеялся если не выстоять, то хотя бы отвлечь внимание от остальных. Он ведь всегда считал себя старшим…
Старше он был ровно на полчаса. Но подобная мелочь Эгилла никогда не волновала. Он был самым старшим — и точка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});