Артур снова не приехал на ужин, и я кушаю в своей комнате, не желая сталкиваться со свекровью. Но женщине неймется, и она приходит ко мне.
— Разве можно есть в спальне?! — возмущается она и заглядывает в люльку к Дане. Я не отвечаю, а она не ждёт ответа, начиная разговаривать с ребенком.
— Мать у тебя ничего не понимает. Да, моя девочка? Да, моя копия Артура? Вся в папу, гены потому что сильные. — Закатываю глаза, пока свекровь не видит, и допиваю чай со сливками. — И долго ты собираешься держать ребенка в вашей спальне?
— В смысле?
— У ребенка есть своя комната, и девочка должна к ней привыкнуть.
— Мне так неудобно.
— А ты всегда думаешь только о себе? Артур работает целый день и ночами ему нужно нормально спать, а с ребенком это невозможно! — предъявляет она.
— Это и его дочь тоже. А ночью он мне помогает.
— Ты-то днём выспишься, а Артур — нет!
Вздыхаю, стараясь не выходить из себя. Собираю посуду и оглядываюсь на дочь. Мне нужно унести поднос и взять на кухне бутылочку с водой для Даны, но я не хочу оставлять ребенка с этой женщиной. Беру с собой радионяню и быстро спускаюсь вниз. Уже на кухне слышу, что Дана плачет, хватаю бутылочку и бегу назад. Дочь плачет громче, заливаясь, а свекровь молчит. Влетаю в комнату и вижу, что Дана ревет, а Регина Альбертовна просто смотрит на нее и ничего не делает.
— Вам трудно покачать ее?! — кидаю я, срываясь.
— Детей нельзя брать на руки по первому требованию. Приучила к рукам, теперь расплачивайся! Воспитывать нужно начинать с рождения!
— Какое воспитание? О чем вы говорите?! Ей всего полтора месяца! — беру мою Зайку на руки, начиная качать, не обращая внимания на бурчание женщины. Дана немного успокаивается, когда я даю ей водички. Свекровь направляется к выходу, но я ее останавливаю.
— Вы не могли бы больше не приглашать в мой дом Диану? — сдержанно прошу я.
— Он не твой! Его строил мой муж! И я буду приглашать сюда, кого мне вздумается, — со злостью проговаривает женщина. Я замолкаю, отворачиваясь к окну. Мне нечего ей ответить, она права. У меня ничего нет. Ей удалось указать мне место.
Дочь засыпает у меня на руках, я целую ее маленький носик, перекладываю в люльку и ухожу в душ. Внутри все кипит. Мне обидно до слез, и одновременно злостью накрывает. Я люблю Артура и готова терпеть его мать, я даже пыталась ее понять, но это бесполезно. Она просто ненавидит меня и все, что связано со мной.
Смываю шампунь с головы, закрываю глаза и просто стою под струями теплой воды, пытаясь расслабиться и выкинуть этот день из головы. Вздрагиваю, когда створки душевой кабины резко открываются, оборачиваюсь и вижу, как ко мне входит обнаженный Артур. Он прижимается к моей спине и скользит руками по мыльному телу.
— Привет, котенок, — хитро шепчет он и ласкает под грудью, приподнимая ее.
— Ты опять поздно! — предъявляю я. Не так нужно встречать мужа, тем более, если он тебя ласкает, но я взвинчена и зла.
— Так вышло, у меня, знаешь ли, ненормированный график, — недовольно отвечает Артур, но продолжает меня ласкать. Тянет за волосы, целуя шею, и жадно, несдержанно прикусывает кожу. А я не могу расслабиться, мне дискомфортно. Вспоминаю идеальную Диану, смотрю на свое тело после родов, и становится стыдно. А ещё у нас давно не было секса, до родов и после… И мне уже, наверное, можно, но страшно — боюсь, что будет больно. Злость, обида, стыд и страх все наслаивается друг на друга, вызывая во мне протест. А Артур очень голодный, он кусает меня, тут же зализывая укусы, сжимает грудь и играет с сосками. Его дыхание становится тяжёлым, а член упирается мне в бедра.
— Хочу тебя, маленькая, — хрипло шепчет он, ведёт рукой вниз, проходя по обвисшему животу, и я не выдерживаю. Разворачиваюсь и отталкиваю его от себя.
— Что такое? Тебе ещё нельзя? — спрашивает он.
— Можно, просто…
— Что, бл*ть, просто? — злится он и прижимает меня к мокрой кафельной стене, ставя руки по обе стороны от моей головы. Злой, напряжённый, дышит глубоко, но пытается меня поцеловать. — Лера, я настолько голодный, что готов тебя изнасиловать, — рычит мне в губы. А я опять его отталкиваю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Твоя мама сегодня пригласила в наш дом Диану! — заявляю я, пытаясь прикрыть руками живот с растяжками.
— Кого?! — рычит он.
— Да, ты не ослышался, твою бывшую! Они мило беседовали в гостиной! — Артур смотрит на меня, сводя брови и сжимая челюсть. А меня уже несёт, внутри накипело настолько, что хочется рыдать. — А когда я попросила больше не приглашать в наш дом твоих бывших, она указала мне место. И знаешь, она права! Я чувствую себя никем в вашей жизни! — кидаю, ощущая, как слезятся глаза. И вновь со всей силы толкаю Артура, вылетая из душа.
— Сука! — слышу ругань мужа и глухой удар в стену.
Зря я это все. Не нужно было истерить, а рассказать все спокойно. Нельзя так. Дура! Вытираюсь, сушу волосы и уже чувствую себя виновной.
Артур домывается, выходит из душа, не обращая на меня внимания. Нервно вытирается, надевает спортивные брюки, футболку, взъерошивает волосы и выходит из комнаты. Теперь он пошел ругаться с матерью. И это тоже нехорошо. Завтра свекровь будет смотреть на меня как на врага и ненавидеть ещё больше.
Кутаюсь в халат и сажусь за туалетный столик, наношу крем на лицо и мысленно себя ругаю. Ну почему я не сдержалась?! Нужно было расслабиться в душе, не стесняясь своего тела. А потом уже спокойно все рассказать Артуру. А теперь злые будут все. И виновата я.
Поправляю дочери одеяло и какое-то время рассматриваю мою спящую крошку, которая забавно сложила губки бантиком. Снимаю халат, надеваю комбинацию на бретелях и ложусь в кровать.
Через какое-то время Артур молча проходит в комнату, трет лицо руками и останавливается возле люльки Даны. Смотрит на нее долго, а потом, улыбаясь, аккуратно гладит пальцами ее ручки и щёчки. Смотрю на него, и внутри все сжимается. Я так отчаянно его люблю, что хочется кричать. Он мой, и плевала я на Диану и провокации Регины Альбертовны. Никто не сможет отнять у меня мужа!
— Не буди ее, — шепчу я. — Выключи светильник и иди ко мне, — откидываю одеяло, кусая губы. Артур ухмыляется, рассматривая меня. Снимает футболку, брюки, отшвыривая вещи, и нависает надо мной, глядя горящими глазами.
— Светильник выключи, — вновь прошу я.
— Нет, — рычит, стягивая зубами бретельку комбинации. — Я хочу тебя видеть. Хочу видеть, как буду тебя трахать! Я несколько месяцев к тебе не прикасался! — агрессивно заявляет он и сдергивает комбинацию вниз, оголяя грудь, тянет за подол и окончательно срывает с меня сорочку, отшвыривая в сторону. А я неосознанно сжимаюсь, прикрывая живот и грудь.
— Да что, бл*ть, происходит?! — злится он. — Почему ты закрываешься от меня?
— Я… — глотаю воздух и отвожу глаза, не выдерживая его тяжелого взгляда. — Я ещё не пришла в форму после родов, — наконец выдаю.
— Твою мать! Лера! — смеётся он, утыкаясь мне в шею. Хватает мои руки и заводит их за голову, вынуждая открыться. — Это все естественно! И я люблю твое тело, — переходит на хриплый шепот. — У тебя прекрасная налитая грудь, — он ловит губами мой сосок и всасывает, пробуя молоко, и я загораюсь, чувствуя возбуждение и привычный жар по телу от его ласк. — И у тебя самый прекрасный живот, — Артур спускается поцелуями ниже и целует меня прямо в растяжки. — Потому что там была моя дочь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я окончательно расслабляюсь, плыву, уже сама развожу ноги и обвиваю ими его торс. Как оказалось, я хочу его не меньше, живот сводит от прилива возбуждения. Артур впивается в мои губы, потираясь твердым членом между моих ног. А потом мы замираем, потому что Дана начинает хныкать. Артур закусывает мою губу и напрягается. Есть ещё надежда, что она уснет… Но нет, дочь начинает плакать все сильнее и сильнее.