Эйдриан предложил ей руку, и она с радостью на нее оперлась, и не только потому, что чувствовала слабость. Ее радовало, что он был так близко, она наслаждалась его прикосновением, его мужским запахом, его великолепной статью.
Из приятных мыслей Мэдди неожиданно вырвал вид огромного дуба в середине сада – того самого, к которому они прислонялись в тот раз, когда были в саду. Тогда дуб был во всей осенней красе. А теперь…
Грозой смело почти всю листву дуба, и ею сейчас была усыпана земля вокруг. Золотистые осенние листья стали бурыми и ломкими, а ветви дерева на фоне голубого неба – голыми и резко очерченными.
У Мэдди упало сердце. Вид этого дуба казался напоминанием о быстротечности времени. Пройдет еще два дня, и они будут снова сидеть на семейной скамье в храме, а викарий во второй раз огласит их помолвку. На третьей неделе – в третий раз, на четвертой – в последний. После этого они обвенчаются, и Эйдриан сможет уехать, если этого потребуют обстоятельства.
Она заметила, что он по-прежнему с тревогой осматривает лес вокруг дома, наблюдает за тенями на опушке и за высокими деревьями, где может прятаться меткий стрелок, подстерегающий свою жертву.
Сколько еще он будет чувствовать себя чьей-то мишенью?
Сможет ли она удержать его здесь надолго?
А если ей не удастся удержать его, то как вынести такую потерю?
Глава 9
При мысли о том, что она может потерять Эйдриана, у Мэдди сжалось сердце. Она замолчала, и он, заметив перемену, сразу же повернулся к ней:
– Вы устали? Может, проводить вас обратно в дом? Если вы слишком устали, чтобы идти, я могу отнести вас на руках.
Она покачала головой.
– Но мне не трудно. Вы же легкая как перышко, Мэдлин.
– Сомневаюсь. Я в порядке, мы можем немного посидеть вон на той скамейке.
Скамейка все еще была влажной после грозы, но Бесс дала им с собой еще одну шаль, и Эйдриан, расстелив ее на скамейке, усадил Мэдди.
– Просто… мне вдруг стало грустно, – призналась она. – Время проходит, и ничто не может его остановить. Я не хочу, чтобы вы уезжали, Эйдриан.
Он достал из кармана жилета часы, и она увидела небольшой брелок в виде крохотных песочных часов. Он повернул часы, и песок быстро – слишком быстро – перетек вниз.
Оба замолчали.
Эйдриан повернулся в сторону леса.
– И я не хочу покидать вас, дорогая Мэдлин. Но если я останусь, если мой преследователь найдет меня… я не могу рисковать вами, когда полетят пули. Но когда это безумие кончится, знайте – я вернусь.
«Если сможете, если будете живы», – подумала она, еле удержавшись, чтобы не бросить эти слова ему в лицо, чтобы не закричать, не завопить от разочарования, но не посмела.
Сегодня у нее не было сил на споры. Он сунул часы обратно в карман и обнял ее одной рукой. Мэдди прислонилась к Эйдриану и положила голову ему на грудь. Ей было все равно, видит их кто-то или нет. Так они и сидели, и она слушала, как бьется его сердце.
Потом они вернулись в дом, и Мэдди была рада, что никуда не надо ехать. Обед прошел в тихой семейной обстановке.
Однако приглашения по-прежнему продолжали поступать.
Со смешанными чувствами Мэдди приняла одно приглашение на обед в субботу, но предупредила Фелисити, что ей придется сопровождать ее, чтобы отец мог остаться дома.
Предполагая, что после визита они вернутся домой поздно, она попросила Фелисити остаться у них ночевать. Поэтому вдова пришла к Эплгейтам в субботу днем со скромным саквояжем.
– Зачем вы шли пешком? – пожурила ее Мэдди. – Томас заехал бы за вами.
– Пустяки, – сказала Фелисити. – Знаете, я перешила одно платье и смогла его надеть. – Она и причесалась немного по-другому: вместо строгого пучка уложила волосы в прическу и выглядела очень мило. Мэдди так ей и сказала и добавила:
– Смотрите. В первом пакете с платьями, которые прислала модистка из Рипона, оказалось два прелестных ридикюля – очевидно, подарок за то, что мы так много заказали. Я хочу подарить вам один.
– Ой, что вы!
Но Мэдди настояла, и вдова сдалась, хотя ее глаза подозрительно заблестели.
– Вы так добры!
Довольная тем, что у подруги теперь есть новая вещь, Мэдди сказала:
– По-моему, этот подходит к вашему платью. Теперь мы готовы ехать!
У Мэдди было приподнятое настроение. Возможно, этому способствовало новое платье от модистки. Оно было из светло-зеленого шелка, оттенявшего белизну кожи и цвет глаз. Мэдди надела жемчужные серьги, доставшиеся ей от матери, и вплела в прическу несколько свежих белых астр. Оглядев свое отражение в зеркале, она осталась довольна результатом. Оставалось надеяться, что и виконту понравится.
Спустившись вниз и увидев выражение лица виконта, Мэдди поняла, что он сражен.
– Моя дорогая Мэдлин, – сказал отец, – ты сегодня какая-то особенная. Ты затмишь всех молодых леди!
– Спасибо, папа. – Наклонившись, она поцеловала отца в лоб.
Эйдриан же просто сказал:
– Вы – прекрасное видение. Лучшей модели для своих платьев у мадам Александрии не могло и быть!
Мэдди залилась краской и, чтобы скрыть смущение, сказала отцу:
– Посмотри, папа, как прелестно выглядит миссис Барлоу, правда?
– Уверяю тебя, я уже это заметил, – сказал мистер Эплгейт. – Я рад, что вы, наконец, отказались от траура, миссис Барлоу. Вам очень идет цвет лаванды.
Фелисити, видимо, не ожидавшая комплимента, зарделась точно так же, как Мэдди.
– Спасибо! Ваша дочь, то есть мисс Эплгейт, была так великодушна…
– Да, у Мэдлин такое же доброе сердце, как у ее матери, – просиял мистер Эплгейт. – Желаю хорошо провести время. Уверен, что лорд Уэллер о вас позаботится.
Мэдди поцеловала на прощание отца, и они вышли.
– Мне понравилась характеристика, которую вам дал ваш отец, – тихо сказал Эйдриан, наклонившись к Мэдди.
– Не обольщайтесь, – так же тихо ответила она. – Вы не знаете, какой я могу быть мегерой.
Эйдриан взял обеих дам под руки и повел их к карете.
– Уже заранее дрожу, – сказал он, а Мэдди сделала страшные глаза.
Первая половина вечера была приятной, еда – обильной. Трудная часть, как обычно, началась, когда леди удалились в гостиную и женская половина гостей почувствовала, что без мужчин может немного распустить языки.
– Вы сегодня прекрасно выглядите, дорогая мисс Эплгейт, – заявила миссис Терренс, как только дамы расселись в гостиной.
– Спасибо, – осторожно ответила Мэдди. – Вы тоже.
– На вас, кажется, новое платье? Оно очень вам идет.
– Возможно, оно понадобилось ей взамен того, которое она потеряла в лесу, – пробормотала молодая девица, мисс Джитс, но достаточно громко, чтобы быть услышанной. Кое-кто из молодежи хихикнул, но дамы более почтенного возраста были явно потрясены.