Читать интересную книгу От ГУЛАГа до Кремля. Как работала охрана НКВД-КГБ - Николай Захаров

На другой день — отъезд в Нью-Йорк. Приехали мы на вокзал. Никите Сергеевичу решили показать металлический шкаф для хранения багажа пассажиров. Действительно, это удобно. Металлический большой шкаф разделен на секции, надо положить 25 центов, дверцу можно после этого открыть, берете ключ, ставите чемодан, закрываете и уходите. Вещь, действительно очень удобная, но краж там немало. И вообще, преступность страшно большая. Я беседовал с шефом полиции Вашингтона. Он очень серьезно переживал, когда рассказывал о преступности, особенно детской. В столице, культурном центре, ночью в скверах, парках, в темных переулках ходить нельзя, особенно женщинам. И убийства ежедневные, грабежи, разбои — все это с сенсацией публикуется в газетах. Особенно страшно то, что в стране большая детская преступность. Мы очень серьезно беседовали с шефом полиции и о том, как они воспитывают детей и как мы воспитываем детей. Во время нашего пребывания один американский мальчик убил отца, мать, брата и двух сестер, и это было расписано во всех газетах. Когда я ему сказал, что у нас убийца-подросток является исключительным явлением, он воспринял это с недоверием.

Мы очень тревожно себя чувствовали, когда ехали из Вашингтона в Нью-Йорк на поезде. Накануне приезда мы получили письмо с угрозой. Я это письмо передал в службу безопасности Госдепартамента. Американцы начали искать автора, все следы шли на венгерскую эмиграцию. Тогда они стали ее проверять. На автора наткнулись на одной из мебельных фабрик, расположенных вдоль полотна железной дороги между Нью-Йорком и Вашингтоном, где венгр купил винтовку и боеприпасы с целью, что когда поедет специальный поезд с Н.С. Хрущевым, он будет стрелять. Когда мы об этом узнали, венгра немедленно арестовали, но винтовку так и не нашли. Это нас беспокоило, потому что винтовку могли передать в другие руки. Что придумали янки? Они закрыли фабрику, в этот день она не работала. Все обошлось благополучно.

Затем мы приехали в Нью-Йорк. Надо сказать, что на вокзале в Нью-Йорке встреча у нас прошла не совсем так, как подобает. Когда я был в Нью-Йорке предварительно, то был решен вопрос о том, какой будет вокзал, во всяком случае, мне было так заявлено.

Когда я приезжал на вокзал, мне только показали платформу, с которой пойдет Никита Сергеевич. Когда мы приехали, поезд наш загнали куда-то, платформа находилась примерно на уровне 3-го этажа. Когда мы вышли из вагона, нас посадили в громадный грузовой лифт. Правда, они потом говорили, что всегда так встречают во избежание недоразумений, все безопасностью прикрываются. Поднялись на 3-й этаж, где были наши машины. В них мы по существу садились в темную, хотя это было среди белого дня. И только потом выехали с эскортом. Как только мы выехали, я смотрю, 60 мотоциклистов нас окружили, шум, гам, быстрота езды, проезд по улицам отгородили деревянными барьерами вдоль всей трассы, чтобы ни один человек не мог выйти на проезжую часть. И мы быстро промчались до резиденции — отеля «Волдорф-Астория».

После того, как мы поехали в Гайд-парк на другой день, наш эскорт был в сто мотоциклистов. Шум невозможный. Кроме того, нас сопровождал еще вертолет. Но, может быть, вертолет действительно был нужен, потому что в Нью-Йорке дать зеленую улицу — это надо уметь. Миллион с лишним машин в городе привыкли нестись с головокружительной быстротой. В данном случае надо было обеспечить наш проезд. С вертолетом имелась связь, откуда сообщали, где колонна, где перекрывать и т. д.

А с другой стороны, генеральный комиссар полиции города Кеннеди заявил мне, что он все может сделать, но не может гарантировать безопасность с тех небоскребов, которые имеются на пути. Вообще он был прав, потому что десятки тысяч окон, 50 этажей и т. д., улицы очень узкие, бросить вниз бутылку, взрывчатку или другой предмет, даже бытовой, случайно, это легко. Поэтому проезд по улицам Нью-Йорка был сопряжен с некоторой опасностью. И, оправдывая это, Кеннеди сказал, что он должен возить господина Хрущева по улицам города только очень быстро, он так возил английскую королеву и других деятелей, и мы, действительно, ездили с большой быстротой.

Когда мы приехали в «Волдорф-Астория», получился первый конфуз. Только сели в лифты, специально забронированные (я тоже сел в одну кабину с Никитой Сергеевичем, нас было пять человек, а лифты вмещают до 15 человек) и поднялись на 28 этаж, как встал наш лифт. Конфуз. Я сразу подумал, что это шпилька. Господин Лодж, член кабинета министров, тоже был с нами, управляющий гостиницей с нами, представители с их стороны. Кое-как мы дверцу открыли, я выскочил, пришлось подать стул. Никита Сергеевич сказал, вот хвалитесь, а американская техника качается. Все были сконфужены. И мы шли четыре этажа пешком на 32 этаж. Они расследовали это дело. Оказывается, нагрузили сразу все четыре лифта, и все лифты поднялись, получилась перегрузка, выскочила одна пробка.

Около отеля собрались венгерские, украинские и другие эмигранты, а дело было уже к вечеру, и начали кричать. Они стояли с другой стороны отеля и при подъезде мы их не видели, а когда поднялись на 32-ой этаж, все увидели и услышали их. Но потом их убрали, очень уж они активно кричали, но никаких враждебных действий, кроме выставления плакатов, не было.

На другой день мы поехали с визитом к Гарриману, который пригласил на обед Хрущева. Когда приехали туда, одна женщина тоже кричала. Подошел к ней американец, я был свидетелем этого, и говорит: «Что вы кричите? Что вам нужно? Кто вы такая?» Она говорит, что венгерка. «А чего вы кричите? Не к вам же приехал мистер Хрущев, он к американцам приехал, убирайтесь немедленно». Собралась толпа, и она ушла.

Там же был другой случай. Нашелся один удалый человек и с 15-го этажа вылил ведро с водой на головы пикетчиков, и они разбежались. Это показывает отношение самих американцев к этой швали.

17 сентября был дан обед в Экономическом клубе. На этом обеде выступили отдельные господа, затем слово взял Н.С. Хрущев. Все шло, в основном, нормально. Вообще мы знали о том, что здесь собрались тузы всех мастей, капиталисты не только Нью-Йорка, а кое-кто приехал и из других городов, и поэтому свои силы тоже расставили соответственно, в этом нам помогали работники безопасности. Мы сели в зале, Литовченко тоже пришел. В данном случае мы сели за передние столы, как почетные гости. Выступил Никита Сергеевич, после этого пошли вопросы.

Редактор, владелец реакционнейшего журнала «Лук», начал задавать вопросы, затем другой господин. Надо сказать, мы страшно переживали за Никиту Сергеевича, он сильно волновался, голос у него немножко сорвался из-за пикирования с ними, но бой он дал им беспощадный. И, хотя ему это досталось нелегко, но отповедь была такая, что они стали аплодировать ему, потому что поняли, что он победил. Он заявил о том, что «вы меня тут хотите «перевоспитать», такие планы даже проскальзывали кое-где в печати. Вот, мол, посмотрю Америку, что тут есть, чем богата, тогда и пойму, что этот образ жизни лучше. Так, да? Так вот, я хочу вам прямо сказать: ничего насчет перевоспитания не выйдет. Знайте, с кем вы имеете дело, я хотел, чтобы вы это поняли».

После обеда мы поняли, что Никита Сергеевич очень устал, Он пошел в отель, говорит: «А все-таки сорвался, не удержался, может, и резковато».

Он отдохнул, и на другой день настроение у него улучшилось, тем более, что он сам понимал, что дал хорошую отповедь провокаторам.

Гайд-парк — это бывшая резиденция Рузвельта, особняк превращен в музей, на могиле белая высокая плита находится на полянке, огражденной кустарником. Домик, где галерея с подарками и картинами и фотографиями, относящимися к его деятельности. Старое имение, красивое, в сельской местности, в ста милях от Нью-Йорка. Сама Элеонора живет в пяти милях от этого особняка, в небольшом уютном домике, куда мы на 10 минут заезжали. Там она подарила Никите Сергеевичу несколько книг, видимо, мемуаров, написанных Рузвельтом.

Из Гайд-парка мы приехали в здание Организации Объединенных Наций. Это мероприятие готовилось заранее, когда я раньше приезжал в Нью-Йорк. Стремление попасть на встречу, помимо делегатов Генеральной ассамблеи, было большое. Обычно продавали места для гостей. Когда я приезжал в Америку первый раз, на черной бирже за билет давали по 70 долларов.

И мы опасались, что на это заседание могут попасть провокаторы, а это было одно из решающих выступлений Никиты Сергеевича. Для того, чтобы этого не случилось, мы заранее договорились о том, чтобы билеты не продавались вообще. Нас очень хорошо принял заместитель Хаммаршельда, когда я приезжал, сам Хаммаршельд был в другой стране. Мы с ним договорились, и он твердо дал указание о том, что билеты будут только раздаваться по определенным делегациям и организациям. Это первое.

Второе. Мы попросили у них 400 билетов для себя. Мы имели в виду раздать эти билеты работникам советского посольства, постоянного представительства, находящегося в Нью-Йорке, коммунистам-американцам, прогрессивно настроенным лицам, то есть, создать благоприятную обстановку. Наших людей мы проинструктировали, где, кто должен садиться на случай безопасности Н.С. Хрущева. Мы прямо говорили, закричит — пресекать, сажать на место, потому что иначе невозможно. Кричать будет непорядочный человек, а раз он непорядочный, то надо с ним такими же мерами расправляться.