Читать интересную книгу Отстрел невест - Андрей Белянин

– А ить и верно! – разом очнулся самодержец, хлопая себя по колену. – Ведь эксперт твой, Бабушка Яга (не то чтоб я был на неё в претензии, боже упаси!), говорила ведь, что дело закрытое! Преступницу обозначила, задержание произвела, как так получилося, что новая жертва в тереме?!

– Верно, батюшка, милицейский недогляд, – сурово подтвердил боярин Кашкин.

– Стыдно, граждане… стыдно и непорядочно валить все грехи на одну ошибку следствия.

– Чего уж там, виноватая я… – поникла бабка.

– А я ещё раз повторяю, что роковая оплошность нашего сотрудника не является решающим фактором в продолжении серии «убийств». В конце концов именно Баба Яга указала на Тамтамбу Мумумбу как на специалиста в магии вуду. И не далее как сегодня мы все имели возможность в этом убедиться. Так что кое-кто из здесь присутствующих холост только благодаря оперативной работе милиции!

Я выдохся. Бабка утирала благодарственные слезинки. Горох с Кашкиным тоже пристыженно смолкли, хотя на самом-то деле были во многом правы. Не дожидаясь, пока до них это дойдёт, я взял Ягу под ручку и поспешил откланяться.

– Ваше величество, я попрошу немедленно выяснить, каким образом отравленное яблоко могло попасть к потерпевшей. По вашим словам, она их в глаза не видела. Значит, кто-то принёс, передал и объяснил, как его следует есть… Терем полон народу, во дворе и всех пристроях постоянно толкутся люди. Не может быть, чтобы никто ничего не видел. Справитесь?

– Распоряжусь, – согласно кивнул государь.

– Ну а мы направляемся в отделение. Огрызок яблока беру с собой, на экспертизу. О результатах доложу к завтрашнему утру. С телом сами разберётесь?

– Не впервой, – весомо подтвердил боярин, чем заработал от Гороха мрачный взгляд.

Вот вроде бы и всё, надо спешить, у меня появились новые идеи…

* * *

– Не пойдёт, – безапелляционно заявила Яга, когда я объяснил ей суть дела.

– Но ведь с зубом и кровью получилось. Почему же у яблока нельзя спросить, кто его принёс?

– Дак ведь зуб с каплей кровяною у живых людей взяты были. А яблоко твоё мертво давно! Вона скольким ядом его напоили, рази ж кто выдержит…

– Значит, никак нельзя? – поник я.

– Почему никак? Можно, конечно… Ежели ты чародейством чёрным не побрезгуешь, душу свою бесам навек заложишь – так и у мёртвой плоти сумеешь все секреты выведать. Тока я на такие дела тебе не товарищ!

Мы, неспешно беседуя, возвращались от царского двора к отделению. Темнело рано, на перекрёстках города горели сторожевые костры, греющиеся рядом стрельцы еремеевской сотни приветливо махали нам вслед. Ночного нападения никто не опасался, при таком морозе ни один нормальный грабитель из дома носу не высунет. Мы бы в принципе вполне могли воспользоваться царской тройкой, но Яга настояла на прогулке пешком – хоть и холодно, но можно говорить без лишних свидетелей. Когда бабка успела стать настолько подозрительной? Ума не приложу. Видимо, день житья в царском тереме ей еще долго будет аукаться… Вот так в разговорах и шли, простудиться и заболеть я не боялся (дома ждёт банька и горячий ужин!), а вопросы решались действительно серьёзные…

– Хорошо, что фигурку царскую разломал, да не выкинул. Я ить, когда куколки те смотрела, Гороха промеж них углядеть не удосужилась. А прочим большой веры не дала – мало ли кто какой забавой свою душеньку тешит? Ан вишь, как оно обернулось-то… Ведь ежели б ты, сокол, не успел – стоять государю под венцом с негрой африканскою!

– А по-моему, она вполне симпатичная.

– Колдунья она! Эх, мужики, одни титьки на уме… – философично вздохнула бабка, а я перевёл тему:

– Вы сумеете их разрядить?

– Кого? – двусмысленно подмигнула Яга.

– Ой, ну не тить… пардон! Речь, естественно, о восковых куколках, их надо обезвредить. Вдруг они заведены на какое-то определённое время и сработают даже в отсутствие создателя?

– Обезврежу… Надо все фигурки с молитвой да благословением посередине преломить, то, что внутрь понапихано, – вытащить да в землю закопать, а сам воск перетопить и свечей церковных из него понаделать. Тут уж любое чародейство на корню сгорит и запаху не оставит…

– Как считаете, Мумумба намеревалась убить всех невест посредством колдовства вуду?

– Да где уж ей… В кажной земле, Никитушка, своя сила волшебная, своя магия, своё колдовство имеется. Я вон в Африке энтой али в Эфиопии, к примеру, и слова-то чародейского произнесть не сумею. Но и вона жрец египетский али маг халдейский у нас под Лукошкином своей ложи поставить не смогёт. Разная земля и силы разные! Не всякое колдовство в любом краю прижиться умеет…

– Но фокус с «отравленным яблоком» вполне себя оправдывает?

– Потому и оправдывает, что наше оно, – развела руками Яга. – А готовит его иноземный гость, на совесть нечистый, вот и не совсем так всё получается. Иначе б мы с тобой, милок, давно всех невест одним поцелуем царским на ноги поставили…

– Ваша версия? – предложил я.

– Да что ж далеко ходить, не так много энтих невест осталось… День-два ждём, та, что последняя окажется, – небось злодейка и есть!

Может быть, это прозвучало несколько цинично, но по большому счёту бабка права. Сразу вспомнился популярный фильм с Кристофером Ламбертом «Горец» – «в конце концов остаётся один…». Ладно, шутки шутками, а дело делать надо. Никто не позволит нам дожидаться, пока всех невест складируют в царских покоях. Иначе к тому времени, как мы отыщем виновных, царь уже будет вести войну на два… три… четыре или пять фронтов! Должен признать, что только сейчас эта мысль показалась мне незаслуженно лишённой пристального внимания.

Мы все рассматривали разнообразные варианты того или иного брака царя с максимальными выгодами или минимальными потерями для блага государства. А если Горох вообще не женится, тогда что? Невесты разъедутся по домам, обиженные послы объявят Лукошкину всеобъемлющее эмбарго, и мы в глубокой луже. Плохо… Однако куда хуже, если невесты вернуться домой не сумеют. То есть будут лежать между жизнью и смертью, сложенные в штабеля, а их родственники пойдут на праведный вооружённый конфликт. Такое нам не приходило в голову? Если во всей этой белиберде есть хоть какое-то рациональное зерно, Горох на пороге крупной дипломатической авантюры. Хотя правильнее было бы сказать – подставы! Обычно такими щекотливыми делами занимаются специалисты внешних ведомств, но у нас в Лукошкине их нет, а значит, всё ложится на наши милицейские погоны.

Вопрос прежний: кому это выгодно? Подозреваемых нет, за исключением Алекса Борра. И то лишь потому, что он чем-то не угодил Кнуту Гамсуновичу да пару раз мелькал в наших сводках. Ничего серьёзного мы ему инкриминировать не можем. Хотелось бы, но увы…

Отделение встречало нас дружным рёвом соединившихся фронтов. Парни бросали шапки вверх, отмечая наше примирение. Как оказалось впоследствии, за мной из бабкиного двора безропотно ушли бы все, но начинать службу на новом месте, да ещё под презрительными ухмылочками царских стрельцов, как-то не улыбалось… В горнице меня ждал праздничный стол. Подтянутый и церемонный кот с рушником через лапу принял у нас с Ягой тулупы и, кланяясь, пригласил отужинать. Весь дом вылизан так, словно вчерашнее утреннее побоище происходило где-то в другом месте. Я вымыл руки и сел за стол. Ага, посуда-то вся новенькая! Значит, всё-таки было, и было всерьёз… Как только подали пироги, в дверь деликатно постучали.

– А-а, попрошу откушать с нами, Фома Силыч! – Бабка, оторвавшись от печи, поприветствовала вошедшего Еремеева. Сотник чинно поблагодарил, от горячего отказался, но рюмочку водки (в честь конца насыщенного рабочего дня) принял с видимым удовольствием:

– Какие известия от царя?

– Да всё то же… Женитьбы не будет, государь вовремя передумал, а его темнокожая избранница решила прилечь на денёк-другой.

– Понятно, – задумчиво крутанул ус Еремеев. – Про наши новости слыхал уже?

– Нет, наверное… – Я кинул взгляд на Ягу, – та тоже ничего не знала. – Говори, мы не в курсе.

– Так ведь Митька твой, запорожский, вот только что из отделения ушёл. Нешто не застал вас? – удивился Фома. Мы отрицательно покачали головами. – В общем, приглашал он всех завтра на заре к Шмулинсонову дому – погром смотреть.

– Че… че… чево?!

– Погром! Вроде как он с казаками подозреваемому Шмулинсону погром учинять будет, – популярно пустился расписывать начальник охранной сотни. – Дело, говорит, самое православное. Он уж весь город оббегал, просил быть. Надо пойтить, а? На Запорожье вона казаки так кажное светлое воскресенье развлекаются…

– Завтра пятница, – осевшим голосом поправил я.

– Это что ж, не будет погрома, значит?

– Будет! Но не Шмулинсону… Бабуля! Это всё из-за вас… Я ведь хотел его уволить?! Хотел, да?! Где он тут…

– Не шебуршись, Никитушка, – самым медовым тоном, успокаивая меня, как ребёнка, протянула Яга. – Утро вечера мудреней будет… Завтра на зореньке и возьмём его, тёпленького. Заодно и погром посмотрим. А то что ж, до таких лет дожила, а ни одного погрома самолично не видела? Нехорошо так-то…