сильно акцентировать на этом свое внимание.
— Я восхищался твоим отцом, — сказал он. — Я любил его. Я прекрасно понимаю, что беспокойство о тебе и о том, что с тобой может случиться, поглощало его полностью в те последние дни перед комой. И мне приятно, что именно я мог ему помочь.
Девушка издала странный звук, напоминающий смех с издевкой.
— Как мило с твоей стороны. Ты, конечно же, известен своей добротой. — Анника покачала головой. — Ты действительно веришь, что самое заветное желание Беннета Шулера заключалось в том, чтобы ты отправил меня домой в разгар медового месяца?
Раньери сжал челюсти и застыл на мгновение.
— Это моя вина. — Отчасти он был прав. Раньери склонил голову. — Я должен был догадаться, что подобные требования к невинной девушке могут создать проблемы. У тебя нет возможности справиться с моими аппетитами в полном размере. Я должен был пойти на поводу у своего первого инстинкта.
Его убивало то, как сильно Анника менялась от его слов. Свет в ее глазах померк. Она все еще скрещивала руки перед собой, но ее тело, некогда гибкое и податливое, застыло.
— А я у своего, — сказала она слишком холодно и равнодушно.
Очень уж это не похоже на Аннику. Ему захотелось коснуться ее рукой, но в последний момент он напомнил себе, что эта мысль была не из лучших.
— Мне было всего шестнадцать лет. Ты оказался у нашей двери, словно грозовая туча, и я сказала себе: «Этот человек — истинный дьявол!» Как же я была права.
— Похоже, мы оба были правы, — процедил Раньери. — Еще больше причин перестать притворяться, тебе так не кажется?
Не ясно, сколько времени они стояли таким образом, глядя друг на друга и не произнося ни слова. Никто не постарался приблизиться. И это было к лучшему.
Ему казалось, что они могли простоять там целую жизнь или две, но затем фары машины, которую он вызвал для Анники, пронеслись сквозь темноту за окном, и чары были разрушены. Водитель пришел за ее сумками.
Девушка не шелохнулась, смотря на него с тем же умоляющим выражением лица, как будто думала, что ее взгляд мог что-то изменить. Как будто размышляла, стоит ли броситься в его объятия…
И если бы Анника так сделала, то он, без сомнений, обнял бы ее. Справиться с желанием он бы не смог. Но девушка не кинулась к нему, вместо этого Анника повернулась и ушла, забрав с собой тот свет, который излучала.
Глава 10
Насколько долгим и горьким оказалось падение.
Вернувшись в Нью-Йорк, Анника вернулась к своей прежней жизни. К счастью, все осталось таким же, как и прежде. Она словно проснулась.
Анника смущалась своих потаенных желаний, которые касались Раньери и их вместе проведенного времени в Италии. Смущение — именно так она могла охарактеризовать свои ощущения, но глубоко внутри осознавала, что чувства были гораздо глубже. Как билось ее сердце, сколько боли ей пришлось пережить! Казалось, мир вокруг изменился. Стал темнее и тусклее. Даже в этом городе, который раньше казался таким светлым. Но теперь все переменилось, а виной тому знойная Италия.
Когда она приземлилась в аэропорту Нью-Йорка, с трудом подавила желание отправиться в старую квартиру ее отца. Нравилось ей это или нет, но она вышла замуж за Раньери. Это означало, что, если он хочет, чтобы Анника съехала, должен сказать об этом лично. Если же он так сделает, она выиграет. Все, что у нее останется, — это победа над ним.
Раньери не возвращался в Нью-Йорк три долгих недели. И когда все же приехал, то был уже другим человеком. Или, скорее, он был тем мужчиной, которым она его помнила: мрачным и недовольным ее поведением.
Больше никаких уютных вечеров с ним. Никаких утренних пробуждений в его объятиях. Никакого секса, когда он входил в нее так глубоко, что все ее тело разлеталось на куски от наслаждения. Если бы кто-то спросил ее, она бы отрицала, что плачет по ночам из-за того, что лишилась всего этого. Но никто никогда у нее об этом не спросит.
Анника безумно скучала по Раньери, и в какой-то момент ей даже показалось, что она заболела гриппом. Но она никогда не признает своей слабости.
— Неужели это уже происходит? — спросила она его однажды ночью, когда они возвращались с одного светского мероприятия, на котором он настоял. Их появление было необходимым.
Раньери не разрывал с ней отношений, поскольку им приходилось поддерживать имидж перед общественностью, а ему удавалось закрывать деловые сделки за выпивкой.
Их отношения больше походили на партнерство, если бы только он не относился к ней как к сотруднику, от которого хотел бы избавиться. Раньери был полон равнодушия, и это просто убивало Аннику.
— Неужели ты уже изменяешь мне?
— Если бы я даже мог, то не стал бы, — ответил он с хрипотцой в голосе.
Девушка взглянула на него, в то время как огни большого города освещали его суровое лицо. В такие дни ей было еще сложнее справляться с собственными чувствами.
— Ты подверглась такому же шантажу, как и я, насчет этого брака. В завещании твоего отца не было ни единого слова о верности, Анника. Думаю, ты прекрасно это понимаешь.
— Да или нет?
— Что, если я отвечу «да»?
Ей стоило пожать плечами с безразличием, с некой небрежной утонченностью. Вот чему она научилась у светских акул, которые приходились ей не по нраву. Неужели именно этого он хотел?
И на самом деле эти чувства не могли убить ее, но складывалось именно такое ощущение.
— Тогда я поздравлю тебя и пожелаю удачи. Таблоиды наверняка позаботятся о том, чтобы весь мир узнал о твоих похождениях, и это как нельзя плохо отразится на нас обоих. Я надеялась, что мы сможем прийти к соглашению до того, как все произойдет, но, как я понимаю, в ход уже пошли другие женщины. Складывается крайне непривлекательная картина. — Она почувствовала жар от его пристального взгляда.
— Прийти к соглашению?
— Ты не единственный, Раньери, у кого есть потребности.
Мужчина вздохнул:
— Любовь моя, прошу, перестань позорить себя.
В тот момент ей хотелось сделать ему больно. Она действительно чувствовала эту жажду крови, несмотря на то, как он продолжал называть ее «любовь», что с каждым разом казалось более насмешливым. Именно таким образом он пытался выбить ее из колеи и одержать победу.
Такова была игра. Но разве с самого начала это была не игра? И теперь ей не оставалось ничего другого, как просто