Читать интересную книгу Включить. Выключить - Колин Маккалоу

Рут развешивала белье как полагается: каждую вещь набрасывала на веревку с нахлестом на уже висящую, чтобы слои ткани получались потолще, скрепляла их вместе одной прищепкой, потом перебрасывала через веревку следующую вещь — так и трудилась, вынимая прищепки изо рта и приготовив запас в кармане передника. Таким образом прищепок требовалось вдвое меньше, белье висело так плотно, что веревки не было видно. Закончив, она подставила длинную, раздвоенную на конце жердь под веревку, чтобы та не провисала. Сегодняшний день хорош, холодно в меру, так что белье не замерзнет. Несмотря на всю любовь к чистоте и свежести, Рут терпеть не могла возню с промороженным намертво бельем.

Развешивая простыни, Рут то и дело посматривала на трех дворняжек с Грисволд-лейн, которые дрались в глубине заднего двора. Рано или поздно они приблизятся к дому, а Рут не хотела, чтобы грязные собачьи лапы испортили ее труд. Она зашла в дом за метлой и решительно направилась к собакам, которые прыгали на берегу ручейка. Никакого проку от этого ручья — из-за него земля долго не промерзает. Вон и собаки заляпаны жирным черным илом.

— Кыш! — крикнула Рут, надвигаясь на дворняжек как ведьма, соскочившая с метлы, которой она грозно размахивала. — А ну пошли прочь, шавки! Кыш!

Собаки скорее резвились, чем дрались, отбирая друг у друга длинную, облепленную лохмотьями мяса и грязью кость, и так увлеклись, что бросили свою добычу, только когда Рут огрела метлой сразу двоих. Они с жалобным визгом отбежали и остановились, ожидая, когда обидчица уйдет. Третий пес, вожак стаи, припал к земле, прижал уши, оскалился и зарычал. Но Рут было не до него: кость оказалась двойной, с болтающейся на конце… человеческой ступней.

Она не завизжала и не упала в обморок. Не выпуская из рук метлу, она вернулась в дом и позвонила в полицию, а затем вернулась к ручью и застыла, охраняя находку, окруженная напуганными, но не собирающимися сдаваться собаками.

Патрик распорядился оцепить всю территорию вокруг ручья и занялся могилой, которую обнаружили всего в десяти метрах от того места, где собаки вырывали друг у друга добычу.

— По-моему, первыми ее нашли еноты, — сообщил Патрик Кармайну, — и еще: я абсолютно уверен, что это Франсина и что ее умышленно зарыли так, чтобы вскоре выкопать. Глубина могилы — меньше полуметра. Восемь из десяти частей тела все еще находятся в ней. Пол нашел правую руку в кустах — должно быть, еноты утащили. Левую голень со ступней обнаружила миссис Кайнтон. Я поручил поиски надежным людям, но голову они вряд ли найдут.

— И я так думаю, — согласился Кармайн. — След опять ведет к Хагу.

— Похоже, да. По-моему, убийца разозлился.

Оставив Патрика, Кармайн направился в дом, где и застал Рут Кайнтон — она была потрясена страшной участью Франсины Мюррей.

— Ох, бедняжечка! Самого бы его скормить собакам, да только такой легкой смерти он не заслужил. Я бы его живьем в масле сварила, вот прямо посадила бы в котел и своими руками развела костер, только чтобы помучился подольше, — заявила она, держась за живот. — Лейтенант, можно, я выпью чайку? От него желудку всегда легче.

— И я не отказался бы от чашечки, мэм.

— Но почему возле нашего дома? — спросила она, доставая кружки. — Ума не приложу.

— Я тоже хотел бы узнать, миссис Кайнтон. И самое главное — выяснить, не видели ли вы чего-нибудь прошлой ночью? Может, слышали шум?

— А это точно было прошлой ночью?

— Почти наверняка, но если вы заметили что-нибудь подозрительное в течение последних девяти дней — расскажите, пожалуйста.

— Нет, ничего, — покачала головой Рут, кладя по пакетику с заваркой в каждую кружку. — Никакого шума я не слышала. Разве что собаки лаяли, так они все время брешут. Ну, у Десмондов была драка — вопли, визг, грохот. Позавчера ночью это было. Обычное дело. Алкаш он. — Подумав, Рут добавила: — И она тоже пьет.

— Скажите, вам случалось просыпаться от шума?

— Да я почти не сплю и никогда не ложусь, пока сын не вернется, — раздуваясь от гордости, объяснила Рут. — Он оперирует мозг в Чаббе, зашивает такие трубочки, которые лопаются, как водопровод.

— Артерии, — машинально подсказал Кармайн: начинал сказываться опыт общения с сотрудниками Хага.

— Точно, артерии. Кит лучше всех умеет чинить их. Я так думаю, это все равно что латать старую велосипедную камеру. Когда я была девчонкой, они часто рвались. Может, так Кит и выучился на врача. А где же еще.

«Не будь я так встревожен и зол, — думал Кармайн, — я влюбился бы в эту женщину. Она неподражаема».

— Кит — муж мисс Силвермен?

— Ага. Они вот уже три года как поженились.

— Насколько я понимаю, доктор Кайнтон часто приходит домой поздно?

— Да каждый день. Операции — они долгие; пока закончишь, несколько часов пройдет. А он жадный до работы, мой Кит. Не то что его отец. Тот и на каторге гонял бы лодыря. Так вот, я всегда жду Кита, чтобы покормить. Не могу уснуть, когда его нет дома.

— Вчера он вернулся поздно? А позавчера?

— Вчера — в половине третьего, позавчера — в половине второго.

— Сильно он шумит, когда приходит?

— Какое там. Шуму от него как от покойника. Но я-то все равно его слышу. Только он заглушит двигатель и выйдет из машины, а я уже на ногах, — объяснила Рут. — Потому что слышу его.

— Не случалось ли вам ошибаться? Например, прошлой ночью вам показалось, что приехал Кит, а он вернулся позже? Или позапрошлой ночью?

— Ни разу. Я слышала только Кита.

Кармайн допил чай, поблагодарил хозяйку и решил закругляться.

— Я был бы признателен, если бы вы не обсуждали случившееся ни с кем, кроме своих близких, миссис Кайнтон, — попросил он. — Я постараюсь заехать и побеседовать с ними в ближайшее время.

Патрик уже закончил обмывать труп, когда вошел Кармайн.

— Тело было сплошь облеплено илом, перегноем и листьями, так что найти на нем след от укола поможет только чудо, — сообщил Патрик. — Я сохранил всю дистиллированную воду, в которой его мыл, и взял пробу воды из ручья. На этот раз повозиться придется подольше, — продолжал он с довольным видом. — Почерк насильника тот же: анальное и вагинальное введение предметов постепенно увеличивающегося размера. Но посмотри сюда: видишь эту прямую ссадину пониже плеч и еще одну, ниже локтей? Ее привязывали чем-то вроде плотной ткани, например парусины, шириной около сорока сантиметров. Следы возникли, когда она сопротивлялась, но высвободиться ей не удалось. Кроме того, теперь мы можем утверждать, что убийцу не интересуют груди. Он расплющил их парусиновой повязкой, спрятал под ней. Значит, она лежала на столе. Почему он не связал ей руки, я не знаю. Ноги тоже были свободны — но это логично, ему требовалось, чтобы они двигались.

— Долго она прожила после похищения, Патси?

— Примерно неделю, но, похоже, ее не кормили. Желудок и кишки пусты. Мерседес кормили кукурузными хлопьями с молоком. От Мерседес остался только торс, но все-таки мне кажется, что ради Франсины преступник отказался от прежних привычек. А может, он к каждой жертве относился по-разному. В отсутствие трупов трудно определить.

— Давно она умерла?

— Максимум тридцать часов назад. А может, еще меньше. Ее зарыли вчера, а не позавчера ночью, я бы сказал — до полуночи. Преступник избавился от нее почти сразу же после смерти, а она наступила от потери крови — это можно утверждать наверняка. Посмотри на ее щиколотки, — указал Патрик.

Кармайн, который до этого старался не смотреть на труп, окаменел.

— След лигатуры, — выдохнул он.

— Но это не значит, что ноги были связаны. Лигатуры наложены не более чем на час. А какая предусмотрительность! Я печенкой чую: на ногах не осталось никаких волокон, ни единой чешуйки. Думаю, он подвесил ее на одножильной проволоке из нержавеющей стали, причем позаботился о том, чтобы она нигде не повредила кожу. Проволока впилась в тело, но целостность кожных покровов не нарушила, нигде не оставила ни царапины, ни ссадины. Все жертвы были миниатюрными и легкими, весили не более сорока килограммов. Как и в случае с Мерседес, убийца перерезал Франсине горло, чтобы дать крови стечь, затем обезглавил.

— А следы спермы есть?

— Вряд ли.

— Ты проверишь, нет ли их в воде?

— Кармайн! А дважды два — четыре?

— Надеюсь. — И он пожал Патрику руку.

* * *

Из лаборатории Кармайн направился в кабинет Сильвестри, следом явился Марчиано. Эйб и Кори по-прежнему работали на Грисволд-лейн, выясняли у соседей, не заметили ли они чего-нибудь подозрительного.

Кармайн ввел Сильвестри и Марчиано в курс дела.

— Вполне возможно, — помолчав, заметил Марчиано, — что преступник не работает в Хаге, но имеет зуб на кого-нибудь из сотрудников или на институт в целом.