утомительна.
— И что же, твоя мама даже не спросила, как у тебя дела на личном фронте? Не нашла ли ты себе мужчину? — спросила Наташа, наливая мне минералку и выдавливая таблетки из блистера.
— Нет. Я родителей и бабушек-дедушек наконец-то воспитала. Тема моего возможного замужества и будущих детей — табу. Пара скандалов еще лет пять назад, что они уже замучили. И если вдруг встречу любовь всей своей жизни, они непременно узнают. А будут доставать, перейду в противоположный лагерь и внуков-правнуков они не дождутся никогда. Ты должна помнить, я вам рассказывала о моих родственных войнах.
— Злая ты, Ленок.
— Я как раз добрая, не хочу ругаться с близкими. Лучше сразу обозначить, не позволять им себя гнобить тревожными вопросами. Я их люблю, они меня. Договорились, и все стало тихо и мирно.
— А остальная родня?
— А их мама и папа сразу приструнивают, если что. Отправляют своих детей воспитывать и с ними проявлять хамство и отсутствие чувства такта. А начинают настаивать, папа им задает встречный вопрос, в духе: «Светка, а ты почему до сих пор такая толстая-ленивая-неухоженная-горластая — подставь нужное — и когда уже изменишься?».
— Какой кошмар! — прыснула смехом Наташка.
— И не говори. А я сижу и мило моргаю, улыбаюсь. Люблю папулю.
— Спи, глаза вон твои моргающие уже и моргать не могут. Невеста феникса, блин… Украшения можно померить?
— Ага… Те, которые я положила на стол. Остальные не снимаются, они какие-то волшебные и зачарованные, Филипп их сам на меня надевал.
Расстраиваться, паниковать, принимать решения, как быть дальше, сил пока не было. Слишком все странно и быстро произошло. Сейчас нужно отлежаться, сообщить шефу, что я вернулась, но выйти на работу все еще не могу. То-то он рад будет… Жалко, если уволит.
С другой стороны, я была не против перебраться в другой мир. Не на тот свет, а к Филиппу. Но замуж он не зовет, а статус любовницы или содержанки — это не мое.
Роман случился скоропалительный и восхитительный. И да, я влюбилась. Но я уже взрослая девочка, умею переживать и боль потерь, и слезы расставаний. А пока есть надежда, что Фил сюда снова заявится, мы поговорим. И может, он все же сделает мне предложение. А я его с радостью приму.
Ну а если нет…
Значит, буду плакать. А потом стану жить дальше.
Филипп Фламме Лучезарный
До самого позднего вечера он, как обычно в последние дни, старался сделать максимальное количество дел. Есть определенные сложности с тем, что их с Еленой на ночь магия переносит друг к другу. Нет возможности уехать на несколько суток. Только если брать девушку с собой. Но он пока не хотел, это небезопасно для нее.
Вот и улетал Филипп поутру, работал до поздней ночи, максимально оттягивая момент перехода ко сну. Зато не нужно тратить время на обратный путь.
В этот раз все было так же, глубокой ночью он лег спать, а утром проснулся там же, в комнате в трактире. Непонимающе осмотрелся, задумчиво встал.
Что не так? Почему его не перекинуло к Елене?
Тревожный звоночек. Артефакты, которые он надел на жену, молчали, не подавали сигналов, что она в беде. Но…
Интуиция встревоженно заворочалась. Пришлось быстро собираться и мчаться во дворец.
И уже на подлете он понял, что интуиция неспроста взволнованно ему намекала, что ситуация непростая.
Слуги и охрана прочесывали парк и округу. А стоило ему приземлиться на крыльце, к нему подбежали телохранители, приставленные к жене, и сообщили, что она исчезла.
— Как? Когда? Похитили? Требования уже выдвинули? — коротко выдохнув сквозь сжатые зубы, спросил Филипп.
— Из малого дворцового храма. Леди шла на обед с лордом Гербертом. Сопровождал лакей. Я следовал в отдалении, как вы и приказали, чтобы не беспокоить и не давить своим надзором. Леди как раз была у двери храма, когда какая-то женщина закричала далее по коридору и что-то обрушилось. Лакей бросился туда, мы с госпожой остались ждать.
— И? — поторопил Филипп.
Телохранитель чувствовал свою вину, докладывал подробно.
— Леди открыла дверную створку, заглянула и быстро заскочила в храм. Я сразу же последовал за ней, но, когда вошел, ее уже не было.
— А что было?
— Масло на полу. Упали несколько лампад, мрамор был настолько скользкий, что даже я не удержал равновесия, опрокинулся. В центре, у алтаря, светились остатки пентаграммы переноса.
Филипп долго опрашивал телохранителя. Тот принес клятву, солгать не мог. Да и смысла ему не было. И, конечно, феникс лично проверил храм. И поговорил со слугами и с тем лакеем, но никто ничего не знал и не видел.
Да, накрыли к обеду на веранде по распоряжению лорда Герберта Фламме. Да, сопровождали леди Елену туда. Да, был крик и грохот, одна из горничных испугалась мыши, скакала как горная коза и уронила стойку с подарочным серебряным сервизом, украшавшую коридор. Да, из ее жалования вычли затраты на восстановление поцарапанного пола.
Нет, леди Елена не отходила никуда с того места, где ее оставили. В малый храм вошла в одиночестве. Там было пусто, поисковые заклинания четко показали, что кроме нее в помещении никто другой не присутствовал, даже жрец-смотритель.
Лорд Герберт в это время уже был за столом вместе с дочерьми. Нет, в момент исчезновения леди Елены вреда он ей не мог причинить.
А вот куда именно вел портал из храма, вычислить не удавалось. Обычно остаются хотя бы какие-то следы. Обрывки заклинаний, хотя бы вектор можно определить. Тут же этот вектор словно упирался в стену. Елена испарилась, ни остатки энергии переноса, ни артефакты, надетые на нее, не позволяли вычислить, где же она сейчас. Его жена словно испарилась. Будто исчезла из мира.
Или… перенеслась в свой.
Прошло несколько дней. Приглашенные в помощь маги все проверили и перепроверили. Восстановили хронологию событий. Отследили все возможные чары. Были опрошены абсолютно все разумные существа, обитающие во дворце.
Елены не было в этом мире. А несколько жрецов, которых тоже пригласили на помощь в расследовании, сумели определить, что живое существо, находившееся в пентаграмме в момент активации, перенеслось на родину.
Где именно эта родина, они не знали. Но божественное слово, услышанное ими, было именно таковым.
Филипп так и не переносился больше ночами к жене, а она к нему. Темное время суток проходило в одиночестве и думах. В попытках найти способ либо затянуть Елену сюда, либо перенестись к ней и вернуться сюда вдвоем. Или, если иначе никак, остаться с