— О нет, бургомистр, этого я не допущу. Тот, кто этой ужасной зимой еще никого не потерял, должен принести жертву. Наверняка это смягчит Бога, и бестия будет изгнана. Мы должны сделать все, что в нашей власти, чтобы убийства наконец прекратились!
Другие мужчины громко выразили свое согласие. Всеобщее настроение становилось все более возбужденным, негодование возрастало с каждой секундой, но бургомистра фон дер Вера не так легко было сбить с толку.
— Я знаю, это тяжкая ноша, — примирительным тоном воззвал он к мурбрукцам. — Но даже если постигшая нас беда и не является проверкой веры, то, без сомнения, это проверка нашего разума. А разум — это то, что отличает нас от животных. Итак, доверьтесь разуму и не спешите поступать опрометчиво! Я прошу вас, не делайте ничего, в чем потом будете раскаиваться!
Он несколько растерянно оглядывался в поисках поддержки. Но никто его не поддержал, даже Анна, его плоть и кровь, пренебрежительно пробормотала:
— Болтун.
Она взяла бутылку и опять наполнила стакан.
— Глупая болтовня, — снова пробормотала она, — и ничего больше.
— Анна! — с ужасом прошептала Ванья.
Анна бросила на нее гневный взгляд.
— Но это правда, — затараторила она. — Наш отец… — Она с трудом выговорила эти слова, словно выплюнув кусок гнилого мяса. — Как он может прикидываться простаком и проповедовать разум в то время, как чудовище, возможно, уже охотится на очередную жертву?
— Потому что он знает, куда это заведет, — спокойно заметила Зара, внимательно взглянув на Анну. — Очевидно, вы не понимаете, о чем здесь идет речь, молодая фрейлейн. Ваш отец пытается удержать людей от того, чтобы они сами не превратились в зверей. Священник требует от подвыпивших людей, чтобы они пожертвовали тем, что любят больше всего на свете, точно как Авраам, которому когда-то его Бог поручил сжечь своего единственного сына Исаака на костре, чтобы таким образом показать свое послушание Богу.
Анна наморщила лоб. Моментально из глаз исчезло агрессивное выражение, сменившись искренним беспокойством.
— Вы думаете…
Зара кивнула.
— Да, человеческое жертвоприношение, — продолжила она, — наудачу, не зная, изменится ли что-нибудь после него.
Она не спускала с Анны пронизывающего взгляда.
— Как вам такое, а? Возьмете вы на себя это чрезвычайно ответственное задание? Добровольно?
Анна уставилась на Зару, вытаращив глаза. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но затем передумала, закрыла рот и с испуганным выражением лица стала обводить взглядом помещение, где кутившие мужчины и женщины уже по-настоящему опьянели. Бургомистр пытался призвать людей к порядку и образумить, но никто не обращал на него внимания, будто его и вовсе не было здесь. Сальери же и не собирался успокаивать подстрекаемую им свору, которая со всем пылом обсуждала, сможет ли кровавая жертва урезонить бестию или нет. В то время как одна половина посетителей высказалась за жертвоприношение, другая половина, — а именно те, у которых до сих пор зверь еще не отнял никого из близких, — была не столь уверена, хотя ни один полностью не отвергал такую возможность.
Заре вспомнились другая зимняя ночь и толпа размахивающих факелами мужчин. «Сожгите монстра!» — звучал в ушах резкий голос, который очень, очень давно она собственными руками заставила замолчать. «Подожгите факелами монстра!»
Зара тихо застонала и постаралась прогнать этот голос, запереть его в темнице подсознания и поспешно выпила еще шнапса, в то время как бургомистр фон дер Вер тщетно пытался успокоить людей. Но его голос оставался неуслышанным. Никто здесь не испытывал к нему уважения, вероятно, и потому, что должность — как было принято во многих регионах Анкарии — он получил в наследство от отца, и жители Мурбрука не принимали участия в его избрании. А тот факт, что он состоятельнее многих, которые порой не знали, как им пережить зиму, уважения и любви к нему не прибавлял. Постепенно образовалось два лагеря, которые больше не разговаривали друг с другом, а орали, и еще до того, как один из мужчин выплеснул другому в лицо содержимое пивной кружки, Зара знала, что фитиль почти догорел.
Еще чуть-чуть — и пороховая бочка взорвется…
Зара обратилась к Яну.
— Пора сматываться отсюда, — громко сказала она, чтобы перекричать гул голосов. — Уведи отсюда девушек. Сейчас здесь станет очень жарко.
Ян кивнул и взял Ванью за руку. Позади него мужчина, у которого с мокрых волос капало пиво, яростно заорал и с силой швырнул в голову обидчика кружку — раздался глухой треск, глиняные черепки разлетелись в разные стороны. Потрясенный противник вскрикнул, с безумными глазами отлетел в сторону и ударился окровавленным лбом о стойку.
С трудом переводя дух, он как раз собрался броситься на врага, как внезапно дверь трактира резко распахнулась и статный человек в дворянском костюме и темном плаще появился на пороге. Длинная тень от фигуры протянулась в помещение, и хотя мужчина не произнес ни звука, а только стоял в дверном проеме, с толпой произошло нечто странное.
Почти одновременно все головы повернулись к двери, и так же внезапно раздраженные голоса стали тише. Дикое рычание сменилось на почтительное бормотание и шепот, и даже драчливые петухи у стойки оторвались друг от друга.
Мужчина, стоявший под дверной притолокой, излучал силу, какую Зара в своей жизни ощущала лишь у немногих. Чего стоил только его внешний вид: мужчина почти полностью заполнил собой дверной проем, и не только по высоте, но и по ширине. По крайней мере, два метра роста, плечи широкие, как шкаф, кисти рук, как лопаты. Лицо под широкополой шляпой с павлиньим пером было характерным и мужественным, со слегка выдающимся подбородком, умными карими глазами и ухоженной, коротко подстриженной густой бородой.
Бургомистр фон дер Вер сразу ощутил благоприятную для себя перемену и с улыбкой облегчения направился к вновь прибывшему.
— Ах, ландграф Грегор д'Арк! — с глубоким почтением приветствовал он великана. — Как приятно вас видеть, граф! Входите и объясните этим добрым людям, что в нынешние времена вместо того, чтобы ругаться, целесообразнее встать плечом к плечу против общего врага! Скажите им, что не может быть решением отдать добровольно то, что зверь может забрать только силой.
Его слова были не чем иным, как мольбой о помощи, просьбой, чтобы Грегор д'Арк помог ему усмирить оголтелую свору. Он смотрел на Грегора почти с мольбой. Взгляды всех присутствующих в зале также были устремлены на ландграфа.
Бесконечно долго дворянин просто молча стоял. Затем спокойным, полнозвучным голосом сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});