внутреннюю сторону щеки, когда мое родимое пятно защипало. Что-то было не так в этом утверждении, и моя метка как будто пыталась напомнить мне об этом.
— Конечно, — согласилась Джулс. — Я просто, эм, оденусь и покину тебя.
Она рылась в наших сумках, пока я забиралась под простыни кровати, даже не потрудившись снять загадочное красное платье. Ткань была мягкой и удобной, так что я не видела смысла возиться с поиском ночной рубашки.
Джулс что-то сказала, выходя из комнаты, но сон уже овладел мной, и я даже не услышала, как хлопнула дверь, когда она ушла. Моей последней мыслью перед тем, как я потеряла сознание, было то, что мои прекрасные новые кинжалы из Исендемина, которые купил мне
Тай, исчезли.
12 проснулась с испуганным вздохом, выпрямившись на кровати под балдахином и моргая в темноте.
Что меня только что разбудило? Это был шум?
Занавески были раздвинуты, и я видела яркую полную луну. Джулс крепко спала на раскладушке рядом с кроватью, ее рот был открыт, и она тихо похрапывала. Во всей комнате было тихо и неподвижно, но мое сердце бешено колотилось от страха.
Откинув одеяло, я выскользнула из кровати и поморщилась, когда мои босые ноги коснулись холодных плиток пола. Едва дыша из-за страха разбудить Джулс, я на цыпочках подошла к окну и выглянула наружу.
На улице перед гостиницей было тихо, и я покачала головой,
поражаясь собственной паранойе. Вероятно, это был плохой сон или что-то еще, что разбудило меня.
Я уже собиралась отвернуться и вернуться в постель, когда мое внимание привлекло движение в тени напротив гостиницы. Женщина вышла на свет, и я судорожно вздохнула. Она была красива, почти до боли, с черными волосами до пояса, тронутыми сединой. Ее бледно-голубое старомодное платье развевалось вокруг ног от ветерка, который не касался ничего другого на улице.
Она уставилась на меня, ее глаза встретились с моими, несмотря на то, что она вообще не должна была меня видеть. И все же я была уверена, что она могла и что именно из-за нее я так внезапно проснулась.
Она медленно наклонила голову, приглашая меня присоединиться к ней на улице.
Здравый смысл и чувство самосохранения смеялись внутри меня,
насмехаясь над идеей, что я ускользну посреди ночи, чтобы встретиться с жуткой женщиной, которая, казалось, светилась своим собственным внутренним светом. Но это не помешало моим ногам унести меня от окна к двери спальни, равно как и моим пальцам бесшумно отодвинуть засов или моему телу тихо выскользнуть в ночь.
Это безумие, ругал меня здравый смысл, когда я кралась через погруженную в сон гостиницу на улицу, где ждала женщина. Но я не пошла назад.
— Кто ты? — Спросила я, подходя к ней ближе. — Чего ты от меня хочешь?
С каждым моим шагом ее кожа, казалось, все больше сияла внутренним сиянием, как будто она была соткана из звездного света. Ее губы были неестественного оттенка красного, а в улыбке не было никакой теплоты.
— Идем, — приказала она мне, ее губы едва шевелились, а слишком темные глаза притягивали меня, как заклинатель змей. — Следуй за мной.
Не в силах отказать, я сделала, как она хотела, следуя за ней, пока она скользила по улицам и удалялась из города. Испытывая странное чувство спокойствия рядом с этой незнакомкой, я хранила молчание, пока мы входили в лес за маленькой деревушкой. Но она не была незнакомкой, или, по крайней мере, не казалась незнакомкой. Что-то в ней казалось… знакомым. Как будто я знала эту женщину всю свою жизнь.
— Куда мы идем? — Спросила я наконец, после того, как мы углубились на некоторое расстояние в лес и я услышала журчание ручья неподалеку. — Ты кажешься такой знакомой. Мы раньше не встречались?
Женщина оглянулась на меня через плечо, пока шла, улыбаясь мне своими кроваво-красными губами на своем идеальном лице. — Можно сказать и так, Райбет Вайз. Хотя и никогда так, как сейчас.
— Ты знаешь мое имя, — прокомментировала я, слегка нахмурившись, но не чувствуя страха, который я должна была испытывать, учитывая мой нынешний статус самозванки. Кто-то еще недавно тоже знал мое имя… Но воспоминание ускользнуло у меня из рук прежде, чем я смогла ухватиться за него полностью.
— Я знаю намного больше, чем просто твое имя, — ответила женщина со смехом, от которого у меня перехватило дыхание. Ее смех был подобен звону колокольчиков или пению птиц, он был одновременно болезненно прекрасен и пугал.
— Кто ты такая? — Снова спросила я, остановившись, когда мы достигли берега быстро бегущего ручья.
Красивая женщина, не останавливаясь, пошла вброд, пока не достигла середины воды, прежде чем повернуться и протянуть мне руку, подзывая меня ближе.
Все еще двигаясь в состоянии, похожем на сон, я ступила в ледяной ручей и подошла к ней. Моя рука потянулась, чтобы взять ее за руку, и я едва заметила, как ледяная вода обволакивает платье вокруг моих ног.
— Ты знаешь, кто я, — сказала она мне со звенящим смехом, ее темные глаза вспыхнули. — Многие люди знали меня под разными именами на протяжении многих лет, но ты… ты всегда называла меня Аана.
Мои пальцы встретились с ее, и я на мгновение забыла как дышать. Чистая, нефильтрованная магия хлынула из ее кожи в меня,
пронеслась сквозь меня с силой, которая обожгла, а затем ушла так быстро, что весь мир наклонился вокруг своей оси.
— Аана? — прошептала я, ошеломленная и сбитая с толку. — Богиня процветания?
Ее красные губы растянулись в еще одной пугающей усмешке. —
Та самая, Райбет Вайз. — То, как она произнесла мое имя, было насмешливым, как будто она знала что-то еще и была не в настроении делиться этим. Это было точно так же, как сказал тот таинственный мужчина. Тот, кто спас меня из огня.
— Почему ты здесь? — спросила я. Сияние ее внутреннего света стало ярче до такой степени, что теперь я щурилась, чтобы разглядеть ее, но в то же время не могла отвести взгляда.
Сквозь яркое сияние я все еще могла видеть ее темные, ужасающие глаза, когда она ответила с этой нервирующей усмешкой.
— Глупая маленькая сиротка, я здесь, чтобы убить тебя.
С этими словами она схватила меня за руку, чтобы вывести из равновесия, погрузив лицом в холодный поток и запустив пальцы в мои волосы, чтобы удержать меня под водой.
Внезапно сказочный туман, который заставил меня следовать за этой сумасшедшей сукой всю дорогу сюда посреди чертовой ночи,
рассеялся, и я