львица Аниты создала в ней настоящего самца-льва? — Спросил Натаниэль.
— Нет, — сказала Родина, — я думаю, что львица создала мысль или сообщение для Аниты.
Я кивнула. — Она хочет приятеля. Она хочет, чтобы я нашла льва-самца, который будет моим зверем. Она устала ждать, или нуждается в поддержке, или что-то в этом роде.
— Я почувствовал это, когда самец заревел в Аните. Я почувствовал это почти как удар — сказал Никки.
— Это типично, когда на тебя ревет другой лев? — Спросил Мика.
— Нет, я Рекс нашего прайда; ни у кого нет такой силы здесь.
— У Аниты есть — сказала Родина.
— Не так, она делает не как лев, — сказал Никки.
— Но она не просто оборотень, — сказал Ру. — Она наша злая королева возрожденная или перевоплощенная.
Родина кивнула. — У нашей злой королевы было достаточно силы, чтобы призвать любых кошек, больших или маленьких.
— Я действительно хочу, чтобы вы перестали говорить злая королева каждый раз и говорили просто королева.
Родина одарила меня улыбкой, которая была отчасти радостной и отчасти злой, той улыбкой, которая была у ее брата на лице, когда он поил меня кровью Домино. Я боролась изо всех сил, чтобы не задрожать, но потерпела неудачу. Она знала, что пугает меня. Она наслаждалась этим.
— Но, Анита, — сказала она сладким голосом, — мы не хотим справедливой королевы, чтобы просто следовать за ней. Мы, Арлекин, хотим вернуть нашу чертову королеву зла.
— Тогда я не та девушка.
— О, Анита, не скромничай. Я видела, как ты выпила жизнь одного из Селки, пока он не превратился в сухую кричащую шелуху. Это не белая магия, моя королева.
— У меня не было других вариантов, чтобы спасти наши жизни — сказала я.
— И ты была достаточно безжалостна, чтобы использовать черную магию.
— Это не черная магия — сказала я.
— Ну, это точно, как и ад не белый.
— Это экстрасенсорные способности, а не магия.
— Скажи помидор или томат; но это все еще красный, мягкий овощ.
— На самом деле, это ягода — сказал Брэм.
Мы все посмотрели на него.
Он выглядел более близко к смущенному, чем я когда-либо видела его. — Ну, это ягода.
— Хорошо — сказала я.
Родина засмеялась. — Ягоды или овощи, это все еще темная магия, и ты — первый полноценный некромант за тысячи лет, Анита. На YouTube есть видео о том, как ты подняла армию зомби в Колорадо.
— Любовник смерти собрал армию нежити. Я должна была что-то сделать, чтобы они больше не убивали людей.
— Твои мотивы были хорошими — сказала Родина.
— Ты спасла сотни жизней, Анита — сказал Мика.
— Я не сомневаюсь в этом — сказала Родина.
— Тогда в чем твоя проблема? — спросила я.
Она снова улыбнулась этой счастливо-злобной улыбкой. — У меня нет проблем с тем фактом, что ты — злая королева в этой истории; это у тебя есть проблема с этим.
— Анита не зло, — сказал Мика.
Родина пожала плечами. — Некромант, суккуб, может питаться гневом и высасывать жизненную силу прямо из кого-то. Что в этом списке делает ее не нашей злой королевой?
— Она не пользуется своей силой только для того, чтобы причинить нам боль, — сказал Ру мягким голосом.
Родина оглянулась на своего брата.
Он выглядел неловко, как будто что-то на ее лице не порадовало его, но он заговорил перед лицом неодобрения своей сестры. — Не сила делает кого-то злым; а то, что они делают с этой силой.
— Хорошая мысль, брат, но ты знаешь, что говорится о развращении власти.
— Да, но я был не так счастлив с нашей старой королевой, как ты и Родриго. Она была мелочной, вспыльчивой, безумной и имела достаточно силы, чтобы разрушить мир. Мы все ее боялись, даже ты.
— Злых королев нужно бояться.
— Это моя точка зрения, сестра. Анита очень усердно работает, чтобы быть правильной и справедливой, а не пугающей.
— Значит, ты говоришь, что она хорошая королева — белая, а не черная?
— Да.
Было интересно наблюдать, как они говорят обо мне, словно меня там не было, но Ру, похоже, выиграл спор, и я хотела, чтобы он победил, поэтому просто слушала. Мы все слушали их, брат и сестра говорили так, как будто никто из нас не имел значения в тот момент, кроме их двоих. Интересно, скучали ли они по Родриго в эти моменты брат-сестра?
— Если ты злой, ты не можешь просто решить быть добрым — сказала она.
— Если ты злой, то нет, конечно, нет.
— Что тогда?
— Если ты решаешь день за днем делать хороший, позитивный, моральный выбор, тогда ты не зло. На самом деле, это было бы определением хорошего человека.
— Ты говоришь, что она не злая, потому что решила быть доброй?
— Это единственный способ, почему любой из нас может оставаться хорошим. Решать делать то, что правильно, а не то, что неправильно — сказал Ру.
— Это было бы так скучно — сказала она, закатывая глаза.
— Добро не скучное — сказала я.
Она посмотрела на меня с презрением.
— Я влюблена в троих мужчин в этом коридоре, и это очень хорошо.
— Но морально это делает тебя шлюхой — сказала она.
Мика напрягся и сделал движение к ней, но я коснулась его руки. Это заставило его взглянуть на меня, и я сразу же дала ему понять, что у меня есть идея. Он позволил мне говорить за себя, что было одной из вещей, которые я любила в нем.
— Ты думаешь, что быть хорошим означает очень узкое христианское, мусульманское или еврейское определение, и оно всегда сводится к фундаментализму какого-то рода. Это то, что ты считаешь хорошим, Родина?
— Это то, что все считают хорошим — сказала она, снова закатывая глаза.
— Нет, это не то, что все считают хорошим; это то, что мир говорит нам, что это определение добра.
— Я думала, что ты христианка; ты даже ходишь в церковь, поэтому, по вашим собственным убеждениям, ты не очень хороший человек.
— Мой путь веры лежит между мной и Богом, и он в порядке.
— Ты не можешь знать, что твой бог в порядке с тем, что ты делаешь.
— Я знаю, что когда я молюсь, демоны не могут коснуться меня. Я знаю, что мой крест все еще сияет святым огнем, когда я сталкиваюсь с вампиром. Если бы я была проклята, как сказала католическая церковь, когда она отлучила всех людей, которые могли поднимать зомби, тогда мой крест не работал бы, мои молитвы не работали бы, но они работают.
Родина уставилась на меня. — Ты шутишь.