Они оба — Горангель и его спутница — были в одеждах малахитового цвета с вышитыми на груди резвящимися единорогами.
— Привет, подшефные! — поздоровался Горангель, поравнявшись с ними. — Как первый учебный день?
— Хорошо, — ответила Белка.
Горангель повернулся к своей подруге и сказал:
— Познакомьтесь — это Лидия. Она тоже из белорогих. А это мои подшефные из Львиного зева.
— Привет! — хором сказали Белка с Ромкой, а Мила почему-то промолчала.
Горангель заулыбался и его подруга тоже. Мила и сама бы улыбнулась — настолько забавно прозвучали голоса ее друзей в унисон, — если бы у нее, непонятно по какой причине, не упало настроение.
— Вы, наверное, идете к Летающей беседке? — спросил Горангель.
— Да.
— Тогда поторопитесь. Я видел, как двое ребят ждали, когда мы ее освободим. Мне кажется, они и сейчас неподалеку.
— Тогда мы пойдем, — забеспокоилась Белка.
— И не забудьте о «Часе точного попадания», — сказал Горангель.
В этот раз они переспросили уже в три голоса:
— О чем?!
Горангель и его подруга опять обменялись улыбками. А Мила почему-то подумала, что Лидия ей совсем не понравилась.
— Вы наверняка видели в парке статуи кудрявых купидонов со стрелами? — спросил он.
Друзья закивали головами.
— Да, видели.
— С двух до трех часов, сразу после обеда, купидонам официально разрешено пользоваться стрелами, — начал объяснять Горангель. — В обычное время им это запрещено, но тем не менее этим стрелкам необходимо практиковаться, поэтому им выделили специальное время, чтобы не потеряли сноровку.
Ромка почему-то посмотрел на статую «Борисфенской утопленницы», и лицо у него испуганно перекосилось. А Белка поинтересовалась:
— А что будет, если попадут?
— А-а-а, — задумчиво протянул Горангель и, улыбнувшись, ответил: — Вполне возможна легкая эйфория в течение нескольких часов. Они стреляют почти вхолостую — настоящих стрел Амура им не выдают. Но и те, что есть, могут заставить на время влюбиться в первого, кто попадется на глаза.
Ромка опять покосился на русалку, а потом взволнованно спросил:
— А сколько сейчас времени?
Горангель протянул руку и указал на большие часы на стене башни Геродота. Они показывали половину второго.
— Ну, мы пошли, — сказал Ромка.
— Удачного полета! — пожелал Горангель и, помахав им рукой, ушел вместе со своей подругой.
Когда они, наконец, увидели Летающую беседку — мраморную, с резными колоннами, то сразу поняли, о каких парнях говорил Горангель. Возле беседки Мила увидела Берти, а с ним еще одного парня.
— Эй! — крикнул Берти, который уже стоял внутри и держался за мраморную колонну. — Сестрица, Рудик и Лапшин — вот это встреча! Скажите спасибо, детки, что мы не улетели без вас. Милости прошу к нашему шалашу.
Пока Берти рассыпался в знании пословиц и поговорок, Мила рассматривала его друга. Это был высокий парень — немного уступающий по росту Берти, — смуглый, с темными, по-восточному раскосыми глазами и с длинными, до плеч, черными волосами, падающими на глаза.
Мила зашла в беседку последняя. Только она ступила обеими ногами на мраморный пол, как беседка плавно взмыла в воздух. Настолько плавно, что этого можно было бы даже не почувствовать. Мила подошла к перилам и посмотрела вниз. Беседка медленно поднималась в небо, открывая взгляду вид на парк и замок. Среди листвы Мила увидела приближающихся к воротам Думгрота Горангеля и Лидию. Борисфенская утопленница, следя за полетом беседки, махала им рукой и, повернув голову, в шаге от себя Мила увидела недовольное лицо Ромки. Она не смогла сдержать улыбки, глядя на него. Заметив это, Ромка сначала погрозил ей кулаком, а потом тоже улыбнулся.
— Даже не думай об этом, — еле слышно предупредил он, и Мила тихо засмеялась.
— Знакомься, Тимур, — сказал Берти, обращаясь к своему другу, — это Рудик. Я ее уважаю. Хоть и мала ростом, — заявил он, приглядываясь к Миле, как будто хотел на всякий случай разглядеть ее еще раз, и, удовлетворенно кивнув, подытожил: — Но человек что надо.
— Тимур, — без особой нужды представился парень, потому что благодаря Берти его имя уже все знали.
— Я, вообще-то, тоже из Львиного зева, просто еще не встречались, — пояснил он.
— А еще он мой лучший друг, — так гордо заявил Берти, что всем сразу захотелось в это поверить.
— Следующий субъект — Роман Лапшин, — отрекомендовал средний Векша. — Тоже вроде парень ничего, — и под конец, повернувшись к Белке, тяжко вздохнул и коротко сообщил: — Это сестрица. Подает надежды.
Мила посмотрела вниз и заметила, что они пролетают над городом, мимо Менгира. Верхние этажи по-прежнему были скрыты густым ватным потолком облака, сквозь который ничего нельзя было разглядеть.
— А как беседка знает, куда лететь? — спросила Мила.
— Да она всегда одинаково летает, — махнул рукой Берти. — Она же не сама по себе летит, а под влиянием заклинания. Когда накладывали на нее чары, задали ей определенный маршрут. Вот она его отработает и вернется на место, так что дольше, чем положено, не полетаешь, — Берти фыркнул и добавил: — Порядок…
Судя по интонации старшего брата Белки, было понятно, что он не очень высокого мнения о порядке.
— Вы бы лучше в «Слепую курицу» сходили, — посоветовал Тимур и усмехнулся: — Помнишь, Берти, как мы в прошлом году туристов развели?
— Это когда они ни за что не хотели верить, что мы выпьем на двоих ведро «Глазуньи» и рискнули поспорить с нами на пригоршню золотых? — оживился Берти.
— Ну да! — начиная покатываться со смеху, подтвердил Тимур.
— Вот умора была! — тоже захохотал Берти.
— И куча золотых троллей в кармане! — добавил Тимур, хватаясь за живот. — Этим чудакам и невдомек, что мы этой «Глазуньей» ведрами каждый день упиваемся. Они только от одного ее вида сознание теряют.
Мила, улыбнувшись заразительному смеху Берти и Тимура, посмотрела на Белку. Но у той лицо было не очень доброжелательным.
— О чем это они? — спросил Ромка.
— Даже знать не хочу! — недовольно проворчала Белка.
Оставив хохот одного Векши и ворчание другой, Мила наклонилась над мраморными перилами беседки. В этот момент они летели, наверное, на самой высокой точке по маршруту, и сердце Милы радостно забилось от увиденного. Замок Думгрот на холме, Троллинбург чуть ниже в долине, башенки Львиного зева, Главная площадь, до отказа заполненная людьми, — все это показалось ей настолько красивым и великолепным, что Мила подумала: это самое замечательное и неповторимое место на Земле. Она никогда не летала на самолетах, но была уверена, что лучше того, что можно увидеть из Летающей беседки, ничего на свете не существует.
Глава 8
«Конская голова» и «Слепая курица»
Шла первая неделя занятий. Чаще всего по расписанию у меченосцев были уроки антропософии, которую преподавала их декан — профессор Ледович (Мила заметила, что между собой меченосцы всегда называли ее только по имени — Альбина).
На уроках антропософии они узнали, что заклинания бывают трех видов: бытовые, служебные и заклинания стихий. Некоторые были простые, такие как «Свет» или «Погасни». Но были и сложные, по крайней мере никто из меченосцев таких слов прежде не слышал: «Апертус», «Тенебрас», «Аннексио», «Коллапсо» и другие.
Одни открывали все, что заперто. Другие нагоняли кромешную тьму. Третьи заставляли разные предметы по приказу лететь прямо в руки. А четвертые взрывали все, что угодно: от тюбиков с зубной пастой до громадных арбузов Ориона.
Оказалось, что куратор, которым у меченосцев был Горангель, нужен был не только для того чтоб в первый день привести их в школу. Задачей Горангеля было познакомить меченосцев с тем, как живут белорогие. И однажды, вместо того чтобы идти в класс на урок, меченосцы спустились с Думгротского холма вслед за Горангелем по старой каменной лестнице с шаткими деревянными перилами к усадьбе белорогих.
«Конская голова» была большой деревянной одноэтажной усадьбой. А так как людей в ней обитало много, то эта усадьба простиралась до самого подножия гор в одну сторону и до невысокого подлеска в другую. Возле деревянных ворот усадьбы, сбитых из необтесанных бревен, застыли два белых гарцующих единорога. Точно такой же был и на гербе, на воротах усадьбы. Только на гербе был один единорог, а в скульптуре их было двое. Они были повернуты друг к другу лицом, и со стороны казалось, что они переговариваются при помощи взглядов. Когда Мила подошла поближе, то увидела, что оба единорога деревянные, просто покрашены белой краской. Кто-то очень постарался, вырезая из дерева этих чудесных животных.
Подул ветер, и бело-зеленый флаг над парадным входом усадьбы затрепетал, напоминая хлопающую крыльями большую птицу, взмывающую в небо.