«Электрический пёс»: «Мы выросли в поле такого напряга, где любое устройство сгорает на раз».
Вспоминая о растафарианских идеях, проповедуемых «Аквариумом», стоит заметить, что даже их близкие приятели в эти ямайские теории врубались вяло. Никто из знакомых не знал регги-исполнителей, а по городу бродило всего несколько чёрно-белых фотографий Боба Марли, причём ужасного качества. Но Гребенщикова это массовое невежество совершенно не смущало.
«В нашем понимании растафарианство было чем-то искренним и пронзительным, — пояснял мне в одной из бесед лидер «Аквариума». — Возможно потому, что мы были такими же изгоями, как и они. После Тбилиси мы оказались выбитыми из социальной иерархии, но были полны сил, чтобы доказать, что только так и нужно жить. Нам казалось, что мы с растаманами могли бы прекрасно понимать друг друга».
Вскоре Дюша сумел устроиться на службу и возглавил бригаду сторожей. Быстро освоив новую должность, он встретился с Борисом и сделал ему королевское предложение: «Давай-ка, кидай трудовую книжку ко мне. Раз в неделю будешь приходить и двенадцать часов ничего не делать, как и все мы».
Эта нехитрая идея оказалась удачным решением ряда бытовых проблем. Самые образованные в мире дворники и сторожа жили на холодных дачах и съёмных квартирах, играли подпольные концерты, сдавали пустую посуду и нерегулярно платили профсоюзные взносы. Как пел Гребенщиков, «гармония мира не знает границ: сейчас мы будем пить чай». Разногласия с советской властью у этих аргонавтов от искусства носили исключительно стилистический характер.
Чуть позднее Артёму Троицкому удалось вписать «Аквариум» на всесоюзный фестиваль «Джаз над Волгой», проходивший в марте 1981 года в Ярославле. Говорят, что местная джазовая молодёжь так и не въехала в просветлённое ленинградское растафарианство. «Я клепал коростылём эту публику», — рычал Борис в гримёрке, но концерт получился провальным.
«Мы жили в гостинице и с утра до ночи курили дико плохую траву, — признавался Гребенщиков. — И довели себя до такого состояния, что на сцене с плохой аппаратурой мы все наши песни — медленные, быстрые, романсы — сыграли нон-стопом и в регги. Далеко не всё можно сыграть в регги, однако мы пытались играть с акцентом на слабую долю буквально всё. И в течение четырёх часов пути в Москву Троицкий ругался самыми чёрными словами — до тех пор, пока я просто не отключился. Теоретически я его понимал: это звучало очень плохо. Но мы получили экстраординарное удовольствие, назвав это действие «Джа над Волгой». По большому счёту, это был бунт».
Примечательно, что в качестве директора «Аквариума» на этом мероприятии присутствовал странноватый человек по фамилии Тропилло — фантастический персонаж, которому суждено было изменить траекторию полёта ленинградской рок-музыки. Сегодня в канонах сказано, что историческое значение этого «посланца космоса» сопоставимо с ролью Джорджа Мартина в создании феномена The Beatles. Спорить с этим сложно, и поэтому стоит описать эволюцию Андрея Владимировича более подробно.
Как известно, Андрей Тропилло родился 21 марта 1951 года. «В тот же день, что и Иоганн Себастьян Бах», — любит уточнять великий звукорежиссёр, никогда не страдавший от избытка скромности.
Вскоре после окончания физфака ЛГУ Тропилло оказался на ленинградском концерте «Машины времени».
«Когда Макаревич начал петь “Битву с дураками”, народ притих и прекратил хождение за портвейном, — рассказывал мне позднее Андрей Владимирович. — Но через несколько секунд весь зал уже стоял и орал. Со мной был отец, к слову изобретатель первого советского радиолокатора, который потом говорил: “Мне показалось, что сейчас откроются двери клуба — а там уже стоят чёрные «воронки», — и людей начнут пачками загружать в машины”».
Впечатлённый увиденным, Тропилло-младший решил заняться организацией концертов «Машины времени». И случилось так, что на одном из сейшенов Андрей додумался использовать в качестве билетов... бланки комсомольских грамот с изображением Ленина на броневике. Эта сверхнаглость не осталась незамеченной компетентными органами.
«У меня аж губа дрожала, но я от всего отказывался», — вспоминал виновник скандала, которого власти обвиняли чуть ли не в государственной измене.
После пережитого стресса бывший студент физфака ЛГУ решил сосредоточиться исключительно на студийной деятельности. Почти случайно он устроился на работу в Дом юного техника на Охте — руководителем кружка, который назывался «секцией звукозаписи». Кроме того, Андрей Владимирович обучал охтинских школьников игре на классической гитаре. Говорят, что этюды и пьесы высокой степени сложности он исполнял не хуже преподавателей с консерваторским образованием. Тогда, конечно, никто и представить не мог, что вскоре четырёхэтажное здание на улице Панфилова превратится в «альтер эго» легендарной студии Abbey Road.
Знакомство Тропилло с «Аквариумом» уходило корнями в 1977–1978 годы. Однажды Андрей появился в квартире у Гаккеля и оставил там микшерный пульт, похожий на партизанскую взрывную машину. После чего умчался на несколько месяцев в очередную археологическую экспедицию. А чуть позже, когда «Аквариум» изгнали с репетиционной точки в ДК Цюрупы, их аппаратура автоматически перекочевала в Дом юного техника Красногвардейского района.
И вот поздней осенью 1980 года в расположении кружка звукозаписи стали появляться бородатые дяденьки в солдатских шинелях. В руках у них были электрогитары, а во рту — папиросы «Беломор». Случались эти визиты в выходные дни или на каникулах — в то время, когда в студии отсутствовало строгое начальство.
«В конце ноября 1980 года Андрей Тропилло, гипнотически убедив бабушку-вахтёршу в том, что мы — пионеры, ввёл нас в Дом юного техника, — улыбался Гребенщиков. — Играли фанфары, пел хор нелегальных ангелов — начиналась Новая Эпоха».
* * *
Когда после нескольких лет бродяжничества у «Аквариума» наконец-то появилась возможность вменяемо записаться, то в качестве разминки они заиграли регги Эдди Гранта Do You Feel My Love.
«Поскольку нам удалось сочинить несколько регги-номеров, мы приняли решение не записывать программу тбилисского фестиваля, — вспоминал Гребенщиков. — Попытка зафиксировать «Марину» и «Минус 30» в электрическом варианте у нас провалилась. То ли мы ещё не умели записываться, то ли время этих песен прошло, но это было похоже на эксперимент по оживлению трупа. Поэтому с помощью Тропилло мы принялись писать новые композиции — «Река», «Рутман» и «Джа даст нам всё», сочинённые прямо в студии. Записывали, как бог на душу положит, и всё получилось очень мило и свежо».
Первый номерной альбом «Аквариума» был сделан в усечённом составе, поскольку Сева почти всю сессию сильно болел, а Губерман с Фаготом растворились в пространстве. Каждый вечер «растаманы из глубинки» двигались вперёд наощупь — Дюша иногда играл на гитаре, а Фан дебютировал в роли перкуссиониста. В какой-то момент в студии материализовался блюзмен Дима «Рыжий Чёрт» Гусев,