мама говорила, что ты — всегда желанный гость в нашем доме? Так вот, с её смертью ничего не изменилось. К тому же, я рада, что благодаря этому смогла с тобой повидаться. Мы так давно не виделись, и… я скучала.
— Я тоже рад тебя видеть, — улыбнулся ей парень, про себя отметив, что очевидно, за то время, что они не виделись, симпатия Ксюши к нему так никуда и не делась. Жаль. Как-никак, он определённо не собирался отвечать на её чувства взаимностью.
— Ты обязательно заходи, когда будет возможность, — продолжила Ксюша тараторить, чтобы сгладить неловкий момент. — Ещё не потерял ключи от нашего дома? Те, что мама когда-то тебе дала? Знаешь, она всегда очень о тебе беспокоилась. Однажды даже сказала, что мечтает заменить тебе настоящую мать. Та женщина, что бросила тебя с Мехмедом, вас просто не достойна…
Ксюша говорила что-то ещё, однако Ибрагим её больше не слушал. Он смотрел в пустоту и видел улыбающееся лицо своей родной матери. Внезапно парень понял, что не помнит, какой формы были её брови и скулы. Постепенно лицо мамы исчезало из его памяти. Хотя, пожалуй, ничего удивительно здесь не было. Последний раз он видел её одиннадцать лет тому назад.
Из-за того, что они с Мехмедом остались сами, люди привыкли думать, что мама просто выкинула их на улицу. Вот только, в большинстве своём, сплетники даже не пытались узнать, как обстояли дела на самом деле. Их мама — самый светлый и добрый человек из всех, кого Ибрагиму приходилось встречать в своей жизни. Несмотря на то, что она была вынуждена работать проституткой, её глаза всегда искрились любовью. Всё, что у неё было, она отдавала своим детям. Мама никогда не бросила бы их. В тот день, одиннадцать лет назад, она отдала свою жизнь в обмен на жизнь Мехмеда, умерев при родах.
Двенадцатилетний Ибрагим остался один с младенцем на руках. В нищей Нагуре, откуда он родом, не принято заботиться о сиротах, так что ему приходилось воровать, чтобы хоть как-то прокормить себя и брата. Пока Ибрагим не научился делать это правильно, его не единожды ловили и жестоко избивали. Но даже так им с братом удавалось поесть лишь раз в сутки, в лучшем случае. Каждый день Ибрагим боялся, что его брат не доживёт до заката из-за холода, голода, бедности и повсеместной преступности.
Именно поэтому, когда люди из МГИВ пришли в лагерь беспризорников в соседней стране, и обнаружив у Ибрагима способности к магии, предложили пойти с ними, он согласился почти моментально. А как иначе? Они ведь предлагали еду, убежище и позаботиться о Мехмеде. Если бы только Ибрагим тогда знал, что их с братом ждало на самом деле… Ибрагим не должен был соглашаться. Он должен был убежать и затем найти способ позаботиться о Мехмеде самостоятельно. Но нет. Он добровольно обрёк единственное наследие мамы, своего брата, на боль и страдания. Ибрагим не мог себе этого простить и именно поэтому не собирался бросать Мехмеда. Он вытащит брата из этого ада и подарит ему свободу несмотря ни на что. Даже если это будет стоить ему собственной жизни… и человечности.
— Ибрагим… Ибрагим! Ты в порядке?!
Кто-то встряхнул Ибрагима за плечи, и он тотчас пришёл в себя. Кажется, парень ушёл слишком глубоко в свои мысли. Сейчас же взволнованное лицо Ксюши было всего в паре сантиметров от его, а глаза девушки с беспокойством изучали каждую черту парня. В итоге, Ибрагим поцеловал девушку до того, как успел подумать о том, что делает. Ксюша не стала сопротивляться, а лишь прижалась к его губам посильнее, после чего тотчас потянулась к рубашке, начав расстегивать её пуговица за пуговицей. Пара секунд, и они уже лежали в кровати.
Слишком уж тяжёлым выдался для Ибрагима этот разговор. После не самых лучших воспоминаний он захотел сбросить напряжение и расслабиться. Хорошо, что Ксюшу не особо волновал догмат диидаизма о запрете секса до брака, и девушка уже давным-давно перестала быть девственницей. Единственное, что слегка беспокоило Ибрагима — это чувства подруги, о которых он отлично знал. Так же, как и Ксюша знала о том, что его не интересовали стабильные отношения ни с ней, ни с кем бы то ни было ещё. Он не единожды говорил ей, что согласен на секс без обязательств, но не более того.
И пускай в прошлый раз Ибрагим пообещал себе, что тот раз с Ксюшей будет последним, сегодня он решил сделать «самое» последнее исключение. Да, его беспокоило, что девушка к нему явно неравнодушна, и он не хотел давать ей ложную надежду, однако… Этот раз уж наверняка станет последним. Просто потому, что Ибрагим не надеялся вернуться из своей авантюры живым.
Тук-тук.
Настойчивый стук в двери прервал его в самый ответственный момент, когда Ибрагим почти кончил. Ксюша смотрела на него снизу вверх молящим продолжения взглядом, одними движениями говоря о том, что визитёр может и подождать. Ибрагим и сам был бы не прочь закончить начатое, однако, как он уже говорил, Мехмед для него в приоритете. И ему не хотелось заставлять ждать девушку, от которой, возможно, зависела судьбы его брата. Наоборот, ради Мехмеда он планировал наладить отношения с Катериной. А налаживать было что. Как-никак, та девушка его на дух не переносила, да и сам он особо тёплых чувств к ней не питал.
Тук-тук.
Пока Ибрагим и недовольная, надутая Ксюша одевались, ночная гостья начала тарабанить уже в окно. Однако Ибрагим не спешил открывать. Вначале он отправил Ксюшу проверить, кто там стучит, а сам тем временем отошёл к окну в другой комнате, готовый бежать в любой момент. Благодаря своей магии звука он знал, что за дверью всего один человек, однако быть уверенным в том, что это Катерина, он не мог. Вдруг она решила сдать его Евгению или кому повыше?
— Доброй ночи. Я к Ибрагиму. Он ведь здесь? — услышал он холодную и явно раздражённую речь сразу, как скрипнула входная дверь. Голос определённо принадлежал Кате, а значит, можно вздохнуть спокойно.
— Доброй ночи, — Ксюша слегка растерялась от напора девушки. — Заходите, пожалуйста…
— Привет. — Ибрагим направился к девушкам, как только услышал скрип закрывающейся двери. — Познакомься, это Ксения…
— Очень приятно, — перебив его, процедила сквозь зубы гостья, готовая взорваться в любой момент.
Тем временем Ибрагим застыл на месте, уставившись на девушку с голосом Кати, но выглядящей совсем по-другому. Не