ты тогда?..
— А что — чего? — спросил Дубарев.
— Ну, это… чего привязываешься…
— А ты Свирепого Козлика знаешь? — спросил его Дубарев.
— Не знаю, — сказал пятиклассник.
— А Дубарева Палача?
— Не знаю.
— А Петьку Гиганта?
— Не знаю…
Это он про меня! Петька Гигант! Ну, Дубарев и выдумает!
— Э-э… — сказал Дубарев, — ты сам никого не знаешь! Вали-ка отсюда. И в наш парк лучше не приходи. А то со всеми познакомлю, понял?
— А вы на стадион лучше не приходите, поняли? — сказал пятиклассник, отступая к трамвайной остановке. — Чтоб я вас там не видел, поняли? Особенно тебя, длинный, понял?
Это он Дубареву.
Так мы и разошлись.
И только тогда я вспомнил, что очень хочу пить. И Дубарев с Козликом хотели.
Мы выпили по два стакана холодной воды.
Глава 11
Мы стояли недалеко от мечети и думали: отчего же утром с нами не поздоровался Файзула?
Мы решили подойти к мечети и узнать, нет ли в ней какого мусульманского праздника. Тогда бы мы увидели где-нибудь там нашего друга дворника Файзулу.
Он в мечеть ходит. Это у него пережиток. Раньше, при царе, все люди ходили в церковь. Сейчас в церковь ходят лишь единицы.
Наш Файзула хороший человек. Он посещает народный университет культуры. И на доске показателей в жилконторе висит его портрет.
Особенно его хвалят всегда за показатели по макулатуре. Это мы ему помогаем. Зато он всегда в жилконторе защищает наши интересы. И на лето он нас с Дубаревым и Козликом взял к себе на учет.
Но вот у него пережиток — он ходит в мечеть. И думает, что есть аллах.
В мечеть он ходит в костюме и в шляпе. Но это кто не знает, тот думает, что в шляпе. Мы знаем, что под шляпой у него тюбетейка. Черная с белой вышивкой. Вот в ней и ходит Файзула в мечеть. А шляпа для маскировки. Чтобы не приставали. Чтобы не глазели, кому не следует. И там, в мечети, Файзула вешает ее на гвоздь.
* * *
Мусульманского праздника никакого не было.
Возле мечети стояла группа экскурсантов.
Два экскурсанта отошли от группы и двинулись через трамвайную линию к парку, но им вдруг крикнули:
— Таня! Ты куда?
— Да это же наши! — сказал я ребятам. — Смотрите, вон человек в соломенной шляпе.
Экскурсанты нас тоже узнали.
— Глядите, — сказали они, — да это же те пацаны!
— Здравствуйте, — сказали мы. — Давно не виделись. Вы все еще наш район изучаете? Ну, как вам, нравится наш район?
— Да, — сказали они. — Удивительный район. Очень обогащает. Жаль только, что сейчас уезжать.
Экскурсовод спросил:
— Ну, как, есть вопросы?
Ни у кого вопросов не было. Мы тоже решили вопросов не задавать. Экскурсантов повели к стоявшему неподалеку автобусу. Они в последний раз оглянулись на наш район и вошли внутрь.
Таня через окошко сказала:
— А то поедемте с нами покатаемся.
Я спросил у Дубарева и у Козлика:
— Ну как?
— Мне все равно, — сказал Дубарев.
Козлик не возражал, и мы вошли.
Места в автобусе все были заняты. Мы встали в проходе возле Тани и того экскурсанта, в которого она была влюблена.
Едва автобус тронулся, экскурсовод сказал:
— А теперь… Поскольку вы прощаетесь с Ленинградом, предлагаю вам спеть вашу любимую песню.
Он запел:
— Не слышны в саду даже шорохи,
Все здесь замерло до утра…
Экскурсанты подхватили, и, когда они дошли до последней строчки, экскурсовод мотнул головой и особенно громко пропел:
«Ленинградские вечера-а!..»
Нам это понравилось, и потом, в других куплетах, уж мы только и ждали последнюю строчку.
Под конец экскурсовод сказал:
— Приезжайте в Ленинград на октябрьский парад!
Один экскурсант сказал:
— Приезжайте к нам на Дно, погуляем заодно!
И все засмеялись.
А другой сказал:
— Приезжайте в Гатчину, купим водки в складчину!
Все засмеялись сильнее прежнего. И такое тут началось! Каждый говорил прибаутку, одну смешнее другой.
Мы очень сильно смеялись. Козлик сильнее всех. Козлик так смеется: и!.. и!.. и!..
Мы не заметили, как автобус пришел к Витебскому вокзалу.
Экскурсанты сразу вышли, попрощались друг с другом и разошлись кто куда.
Экскурсант в соломенной шляпе тоже вышел и сразу стал оглядываться. Он сказал сам себе:
— А где же Таня?..
Но Тани с тем экскурсантом нигде не было.
Я спросил у Дубарева:
— Ну, Дубарев, почему они убежали из Петропавловской крепости? Мрачная обстановка?
— Не знаю, — сказал Дубарев. — Они чего-то все время бегают.
— Чего-то… — сказал я. — Просто они друг в друга влюблены.
Дубарев сказал:
— Да ну?!
Глава 12
Где-то за вокзалом играла музыка. Мы обошли его и увидели, как вдали, у самой лестницы, сияет трубами духовой оркестр.
На площади собралось много народу. В большинстве это были пионеры. Почти каждый ел мороженое и запасное держал в руках.
Чтобы не было так обидно, Козлик тоже купил нам по мороженому.
Мы вошли в толпу пионеров и их родителей и стали на всех смотреть.
— Интересно, куда это они едут, — сказал Дубарев.
— В лагерь.
— Я понимаю, что в лагерь. А в какой?
— Вы в какой лагерь едете? — спросил я у одного высокого пионера.
— Мы в Вырицу, — сказал он.
— Кажется, это наш лагерь, — сказал Дубарев и задумался.
* * *
У Дубарева странный характер. Он когда задумывается, его ничем не расшевелишь. Я говорю:
— Дубарев.
Он не реагирует.
Я говорю:
— Ду-ба-рев! — И хлопаю в ладоши над его ухом.
И только тогда он отвечает:
— Ну, что?..
Я говорю:
— Да ладно тебе! Хочешь еще мороженое? Козлик тебе купит, я попрошу.
— Меня и просить не надо, — говорит Козлик и идет за мороженым.
— Жалко все-таки, — говорит Дубарев. — И главное — не из-за меня!..
Вдруг к нам подбегает девушка в красном галстуке, пионервожатая.
Она хриплым голосом говорит:
— Я же предупреждала, никто от своих отрядов не отходит. Тебе сколько лет?
— Двенадцать, — говорит Дубарев.
— Ну, вот, третий отряд!
Она говорит:
— Ну, кто из вас выполнит первое пионерское поручение?
— А что, сходить куда-нибудь? — спрашивает Дубарев.
— Да нет. Ходить никуда нельзя. Вот, возьми и держи.
Пионервожатая сует ему в руки палку с плакатом, на котором написано: «Третий отряд».
— Напомнишь мне потом, я тебе очко выставлю, — говорит пионервожатая и уходит.
Дубарев остается с плакатом и со мной. Оркестр начинает играть «Это чей там смех веселый».
— Какая-то путаница, — говорит Дубарев, а сам держит плакат.
Сзади нас выстраиваются пионеры с родителями. Некоторые не верят и спрашивают:
— Здесь третий отряд?
— Здесь, здесь, — говорит Дубарев. — Не