– Леонид Мартынов (1905—1980) много издавался и был в фаворе и немалой популярности на рубеже семидесятых; из того же стихотворения насчет ненюфаров и мемуаров.
стр. 62
Соло для фагота без ан сам бля.
– Из анекдота. Выходит конферансье и объявляет: Выступает баянист Петров… гм… без ансамбля! Гм… Без… Ан? Самбля… Один, бля, выступает! – Но сначала ведь – «Соло для фагота». Ну да, так кончается один из поздних и хороших «мовистских» текстов Катаева, где ранее он рассуждает, что наконец-то на старости лет стал писать без соблюдения всяких канонов и жанров, а так, как всегда хотелось: «Не роман, не повесть, не мемуары, а так, соло для фагота без оркестра».
стр. 62
…мы на аэродроме
в Сиднее сидели
и на кофе налегали.
Почему «на аэродроме», а не «в аэропорту», как было бы логично и правильно? А потому что цитата. «Мы на аэродроме в Копенгагене сидели и на кофе налегали. /Там было все изящно, комфортабельно и до изнеможенья элегантно/». – Евтушенко, «Встреча в Копенгагене» /живой Хемингуэй геройски зашел в бар выпить, сильно из толпы выделялся, ну прямо как Хемингуэй, так потом это он и оказался, постфактум поэт узнал/. Стихи года так шестидесятого. – Вот вам и возврат к Копенгагену, с которого все и началось. И «литературная встреча», которой на самом деле скорее не было.
стр. 62
…старому немцу… Немец был мудр, самовлюблен и прожорлив. Ему нравилось обобщать.
– И две последующие его реплики насчет трагикомизма нашего положения и идеалистической философии. – Чистенький Шопенгауэр. Портрет и пара из ключевых формулировок из «Афоризмов житейской мудрости» и «Мир как воля и представление». Это, значицца, «Встреча с Шопенгауэром». Вы ощутили реальность происходящего?
стр. 63
– И реализм в литературе – на деле идеализм без берегов?
– Роже Гароди с его «Реализмом без берегов» был моден и популярен в Союзе в конце шестидесятых. Нет смысла здесь углубляться в его нехитрую в этом сочинении концепцию: в любом случае художник имеет дело только с реальностью, а трансформирует ее через себя он всегда, разница лишь в степени и направлении трансформации: так что любое искусство можно расценивать как реалистическое, каковым оно является в праоснове. Мысли в этом немного – т. е. расширить до предела границы реализма и тем самым лишить понятие всякого отграничительного смысла, т. е. лишить смысла вообще. Но к нашему тексту применение его концепции забавно и не лишено основания.
стр. 63
Я чувствовал, что тупею.
– Одно из моих любимых мест в «Трех мушкетерах» – часть первая, глава «Диссертация Арамиса», когда под тонкую теологическую дискуссию: «Д’Артаньян чувствовал, что тупеет».
стр. 63
Мишка Вайскопф.
– Известный израильский русский (нет, я все равно балдею от этих сочетаний) литературовед. По выходе текста страшно обиделся на меня за это, как он замечательно выразился, «амикошонство». Миша, прости, но мы в разных весовых категориях: ты написал про Гоголя, а я про тебя!!! (P. S. Уже простил.)
стр. 64
Михаил Генделев
– Кто не знает – очень хороший русский поэт, род. в 1950, ленинградец, с 1976 года живет в Иерусалиме; бесспорно звезда в русской культурной жизни Израиля. (P. S. Уже в Москве.)
стр. 65
Дизенгоф
– Менее знаменита в мире, чем упомянутые остальные три: центральная торгово-развлекательная улица Тель-Авива. Как везде в теплых странах, настоящая жизнь здесь закипает вечером. И: вечная страна – вечный фронт…
стр. 67
Евгений Клячкин
(р. 1933 г.)
Вскоре умер от сердечного приступа здесь, в Израиле, на средиземноморском пляже…
стр. 67
Куда мчимся, да? Птица тройка…
– Ну, заключительный авторский монолог из «Мертвых душ» все знают. А мчится на этой тройке, как тоже давно известно, приятный во всех отношениях господин Чичиков, старающийся сделать себе состояние на мертвых душах. (Это о писателях? О себе лично? О судьбе русской культуры вообще, или о былой славе России, или об ее эмигрантах? Прощу оценить возможную самоподставку автора своим критикам.)
стр. 67
впрягли в бричку…
– Нет, в бричке едет Чичиков. Так это кто и как его везет?
стр. 67
…лебедя, рака и щуку…
– У Крылова они «везти с поклажей воз взялись».
стр. 67
…мартышка в старости слаба мозгами стала…
– У Крылова «глазами» и «очки», переделку затеяли первыми, кажется, студенты Щукинского училища во времена Брежнева, и народ лежал: «Вертит мозги и так, и сяк… мозги не действуют никак!» Фольклор-с…
стр. 67
…кибитка потерял колесо…
– Максим Горький, «Дело Артамоновых»: в финале, уже рухнуло дело всей жизни, развал, финиш, пропажа смысла, нищета, – эти слова зловеще кричит сумасшедший татарин.
стр. 67
…и докатилось оно и до Москвы, и до Казани…
– А это уже из самого начала «Мертвых душ», из предположений мудачков-мужичков: еще бричка въезжала в светлые надежды жулика.
стр. 67
…Трансвааля, страны моей…
– Никак не могу дознаться, кто автор этой популярной в начале века в России песенки времен и про англо-бурскую войну. Все больше знаем ведь по строчке у Маяковского: «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне». А дело знаем исключительно по «Капитану Сорви-голова» и отчасти «Питер Мариц, юный бур из Трансвааля». Где горит, там и родина души. А где родина, там и горит.
стр. 67
…земля-то – она круглая, и вертится.
– «Вертится» – это Галилей, а вот «земля-то – она круглая» – это уже волкодав и скорохват старший лейтенант Таманцев, любовь души полковника Владимира Богомолова в «Августе сорок четвертого».
стр. 67
А борт трещал, как пустой орех…
– Песня Бена из фильма «Последний дюйм», крутой шлягер рубежа шестидесятых: «Трещит земля, как пустой орех, как щепка трещит броня. А Боба вновь разбирает смех: какое мне дело до вас до всех, а вам до меня!» И далее по тексту: «…и в памяти не храня, не ставьте над нами печальных вех… какое мне дело до вас до всех!» Слова Марка Соболя, музыка Исаака Вайнберга. Где мы, где вехи?..
стр. 67
…балда в проруби…
– Ну, да, эвфемизм, «говно в проруби», это и так все знают.
стр. 67
…меж хлябью вод и небесной…
– Библейскай лексика, канонический текст, но вот насчет Люцифера, который был там даже не ангелом, а вообще прямо духом света, что-то такое сбоку памяти болтается…
стр. 67
А я отнюдь не убежден, что кто-то там наверху хорошо ко мне относится.
– Курт Воннегут, «Сирены Титана», заключительная фраза книги, когда душа главного героя уже отправляется в путешествие в горнюю высь, а он в счастье воображаемых картин спрашивает у посланца-сопровождающего, за что ему такая милость: «По-моему, кто-то там наверху хорошо к тебе относится».
1 января 1999 года.
1 января 2003 года.
Здесь
Примечания
1
Уже написал: глава в книге «Кассандра».