Читать интересную книгу Узкие врата - Дарья Симонова

Зато Магдалена оказалась расторопнее, что неудивительно. Ее хлебом не корми, дай продефилировать среди сильных мира сего, искупаться в сливках, облизнуться. От Аси она вернулась и вовсе взбудораженная, но взрывалась все больше намеками, объясняя, что боится сглазить. Поклялась только, что примадонна сожалеет о несостоявшемся знакомстве с Ингой. И пусть; правда утопает и теряется в воркованиях Магдалены, она любой лести придаст душок компетентности, вплетя для разнообразия осколки чьих-нибудь тайн. Неужто и Ася на это купилась…

Одно Инга усекла: это Ася произнесла «Шотландия». Вроде еще Австралия из тех, кто с руками оторвет нашу звезду, но ведь это другая планета. А Шотландия – рукой подать. Эдинбург, говорят, двойник этого города, так что шило на мыло. По части балета – глубокая провинция, будни, неторопливые, как чаепитие лордов, игрушечные спектакли, небо как промокший носок. Первый год для удивлений и лакомств, потом все станет привычным. Пришла саркастическая мысль: неужели меня похоронят на чужбине? Какие там кладбища, в той стране? Наверное, строгие частоколы с одинаковыми аккуратными надгробиями. И кто там придет к ней на могилу? Мага с Артуром? Вот уж вряд ли… Что вообще от нее хотят эти люди?

Инга вышла проветриться – хотя бы перед собой притвориться несведущей. Допустим, Мага метит пристроить Артура в Ингиной квартире, пока он учится. Допустим. А куда Мага себя денет за границей? Пойдет лабать в скромный ресторан для клерков средней руки?

Черт, Инга забыла, что Мага теперь ее импресарио. Она сама себя назначила, благо, что никто не воспротивился. У Маги каждый день падает в копилку, она ни одну рыбку не пропускает мимо себя, все распробует, классифицирует и сунет за пазуху на будущее. И вместе с тем не суетится, недели может томно пережевывать конфеты-трюфели и смотреть кассеты с заморской эротикой, которые ей приносит Артур. И вдруг скажет всуе: «Из этой зловредной Марины Жизель никакая, – сразу ясно, что девочка превратится в бюргершу, нарожает детей и будет мужа поджидать со скалкой…» С Мариной образ у нее не клеился, но чтобы это почувствовать, нужно кое-что понимать и знать лучшее. Или чутье? Ведь Мага, похоже, ни одного балета не досмотрела до конца…

– Почему тебя назвали Магдаленой? – праздно спросила Инга однажды.

– Мы жили во Львове. Там было много поляков, немцев. Это было не столь уж редкое имя. Меня назвала бабушка в честь жены Баха. Смешно, да?

– Вот как! А я думала, в честь библейской Магдалины.

– Ну что ты… Это уж слишком. Бабушка не стала бы лезть на рожон.

Жена Баха, однако, тоже неслабо… Неужели Инга для Маги – просто самая крупная рыба, попавшая в сети; посему до этого она скиталась по углам и спускала деньги на всякие дорогие пшики, зато в решающий момент изготовилась к прыжку и не прогадает? В приступе недоверия Инга выплеснула Маге:

– В гробу я видела вашу Шотландию.

Мага спокойно затянулась белой сигаретой:

– Я знаю, есть такие люди… вроде все им до фонаря, и ничего их не тешит, не радует. Но уж если расшевелишь таких, то держись! Ураган. Все снесут на своем пути. Мне кажется, что ты из них. Тебя просто мало что увлекало в этой жизни. Смена места жительства для таких зануд – панацея. Это их освежает, молодит, расшевеливает. Ты просто ДОЛЖНА сняться с якоря!

Магдалена удивительно быстро раскусила Ингу. Ее не соблазнишь удовольствиями. Но скажи ей только «ты должна!» – и она, словно джинн, выполнит предписание.

Глава 24

Пока время прикидывалось апатичным затишьем для Инги и бурным волнительным предвкушением для Магдалены, которая не уставала устраивать ликбез для недалекой балеринки насчет шотландцев, что не англичане вовсе, виски, привидений и прочих архетипов, на адрес театра пришло письмо от матери. Инга так и не позвонила ей. Она решила робко напомнить о себе. Дескать, умру, а так тебя и не повидаю. Буднично и по-стариковски.

Пока суть да дело с этим контрактом, снова зачастило мокротами межсезонье, закапал снег, словно влажную обманную перинку подстилая в точке падения.

Мама намеревалась приехать. Не прошло и тридцати лет… Заманчиво маячила уловка пройти мимо, не получив конвертик. Одновременно Инга погружалась в материю насущную – задумалась о деньгах, о хлопотах встречи, вспомнила Сашку, умеющую так плавно пустить хаос действительности в аккуратную колею, – вот чье энергичное улыбчивое обхождение творило чудеса, с ним даже Фемиде можно было всучить взятку, превратив ее в естественное и безграничное «спасибо». Однако Сашка не смогла бы за Ингу встретиться с матушкой, вот где загвоздка.

Зачем она едет сюда? По злой иронии судеб, в этом городе, что для Инги – суровая нянька, матушку постиг любовный крах. Она вообще – сплошной крах, она и Ингу родила, потому что ей не повезло. Со стенок сырого погреба памяти Инга отскребала обрывки доисторических маминых историй, изложенных то ли в стыдливых письмах, то ли при последней встрече. Мама ехала с танцев, подружку потеряла, и вечер не задался. Едет она в трамвае, и тут ее начал жалеть красивый армянин нараспашку. В руках у него коньяк, прижатый к позолоченному сердцу, и дурного он не хочет. Он ей книжку подарил. Кулинарную. А напротив сидел насмешливый молодой человек с портфелем. «О, – говорит, – давай я тебе тоже книгу подарю!» И протягивает «Тесс из рода д’Эрбервилей». Почитанную такую. Это и был отец. И она родила от него дочь. Мать веселила эта история. Вот где, спрашивается, логика?! Особенно если учесть злую судьбу девочки Тесс. Лучше бы с армянином сошлась, может, все иначе вышло бы.

Позвонить и спросить прямо: деньги нужны? Нет, это мелковатая месть. Совместимы ли гений и мелочность? Что вообще делают в таких случаях? – звенел в голове нелепый вопрос. Нелли уже высказалась на стороне сдержанного благородства. Сашка в свое время тоже имела на сей счет мнение… Но в кои-то веки для вящей новизны предстояло справиться самой. Неплохой опыт к сорока годам, однако.

Мага, уловив мрачный сарказм, его усугубила. Ее излюбленный метод: довести до критической массы и направить энергию взрыва в нужном ей направлении. На сей раз взрывы не требовались, нужна была Инга в рабочем состоянии духа. Обострение детской травмы и прибытие матери не играли Маге на руку, потому она их умело игнорировала. Инге хотелось извержения истерики, метаний, бури, слез и вожделенного успокоения, исхода, но ее держали в черном теле. Магдалена не играла в душевную близость, за что ей отдельное спасибо. До Инги медленно доходило, в какие цепкие лапы она попала. Да поздненько, жребий брошен.

Или «жеребий», как выражался Данила Михалыч, что в эти как раз дни сделал Инге предложение. Звучало оно кисловато, примерно так: оставляйте вашим компаньонам, или как их там, свою территорию, а вы ко мне перебирайтесь, будем жить в разных комнатах и браниться иногда, заполним пустые клеточки в наших кроссвордах. Просто-таки вовремя протянутая рука друга, черт ее дери! Инга про себя восстала: это почему же в разных комнатах?! Почему не в одной, чтобы тесно, убористо, тепло? Нежно… Что мы, буржуи, что ли, чтобы спать в разных спальнях, у нас-то можно ругаться, разводиться, плакаться друзьям, но втихомолку разделять друг с другом ложе! Вслух, однако, она забормотала о Шотландии. Данила только фыркнул. Для него это несбыточный и вредный прожект, отговорка, блеф. «Делать вам там абсолютно нечего!» – отрезал, и все тут. Может, он просто стеснялся своих чувств? Эк подвалило Инге на старости лет: и мамочка тебе пожалуйста, и жених с золотой каемочкой. Сбылись Неллины прогнозы, ведь столько лет, видать, Инга вела себя хорошо, силы небесные наконец-то решили поощрить; а что ты хотела, дорогая, – там тоже проволочек хватает!

Прогнозы Неллины сбылись, а сама Нелли умерла. Инге позвонил Игорь. Случилось и так достаточно для того, чтоб мир рухнул. Но умер еще и его создатель. На следующее утро после похорон приезжала мать – разве это могло уже волновать; вот все и разрешилось к рекомендуемой отстраненности. Нелли и тут выручила, подгадала, наглядно объяснив, как надо…

Игорь седой. Муж Нелли хватает Ингу за плечи, давится слезами, смеется, мечется, словно теннисист после изнурительной победы. Инга не ожидала и того, что он вообще ее помнит. Возраст и потрясения иногда преображают… так это ж по Нелли! Все по Нелли. Она рассказала жизнь еще до того, как жизнь была прожита. Вот Игорь молчит. Но в глубинах побуждений, что руководят словами и жестами, разумеется, всегда мерцает тонкое напряжение между любившими друг друга давным-давно. Печаль интриге не помеха, Инге не стыдно совсем в том признаваться, потому что сама Нелли это преподала. И чем тщательнее сокрыта интрига, тем сильнее смятение, гордецы от слова «горечь». Горчит невысказанное.

Печалью руководила жена Игоря, словно печаль – воздушный шарик, пасуемый избранным. Инга явно не числилась в последних. Про себя прозвала распорядительницу Вассой Железновой. Хотелось сунуть ей в руки пузатую супницу, царствующую на столе, и отправить восвояси. Откуда эти пошлые предметы здесь?! Нелли ненавидела нефункциональную кухонную роскошь – сервизы, хрусталь…