Эти люди не забыли ее и, в конце концов, освободили из тюрьмы. Они же послали Ясмину в тот дом, где она когда-то была госпожой и хозяйкой. Они помогли ей подкупить охрану и снабдили ее милым свадебным подарком.
Увидев первую жену, Хафиз открыл рот, словно встретил призрак или привидение.
– Ясмина! – воскликнул он, когда его упитанная фигура в шикарном халате протаранила стеклярусную занавесь на арке дверного проема.
– Добрый день, муженек, – сладко отозвалась она. – Говорят, ты недавно женился. Неужели ты принял веру нео-хаддитов и стал многоженцем? Ведь мы оба по-прежнему состоим в законном браке.
Как она и ожидала, его лицо налилось кровью. Ясмина улыбнулась и сладко добавила:
– Нет-нет, муженек, только не думай, что я возражаю. Мне известно о преимуществах старшей жены. Уж я-то знаю, как использовать младшую для выполнения самых неприятных обязанностей. Но почему она не встречает меня? Неужели ей нездоровится? Я так надеялась встретиться с ней и рассказать о своих стандартах жизни. Хотела дать ей инструктаж о ее обязанностях передо мной, как первой женой нашего любимого супруга.
Хафиз с негодованием смотрел на Ясмину. Когда-то он любил ее, затем долгое время считал мертвой. Честно говоря, он не слишком горевал о ее потере, потому что, несмотря на свою красоту, показную страстность и молодость, она была плохой супругой. Эта женщина отличалась злобным нравом, тщеславием и глупостью. Подобно многим мелким жуликам, она сочетала свои недостатки с жадностью. С неимоверной жадностью!
К его несчастью, она была живой. Глядя на полупрозрачную одежду, которая могла сойти бы за призрачную, Хафиз видел, как Ясмина дышала. Ее некогда милое и очаровательное личико подверглось нескольким косметическим операциям и стало походить на перетянутый барабан. Морщины убиралась так часто, что кожа за скулами выглядела жутко поцарапанной, а между волос проглядывали шрамы от скальпелей. Щеки и лоб казались лоснящимися; в них уже не было девичьей свежести. Какой-то мариновочный процесс придал им жирный и шероховатый вид. На щеках проступали маленькие вены.
Ее губы опухли от инъекций, которыми она формировала контуры рта. Без них они давно бы превратились в узкие линии. В прошлом ее губы тоже были тонкими, но они часто кривились от непристойного смеха, и это влекло его к Ясмине. Теперь же они казались одутловатыми и воспаленными. На приподнятых бровях и веках красовалась узорчатая татуировка. Густые имплантированные ресницы не могли оживить тяжелый блеклый взгляд. Из-под черной вуали с крохотными блестками проглядывали жесткие от краски волосы и безвкусно подрезанная челка.
– Ясмина, по закону ты мертва. Если ты и напоминаешь мою бывшую жену, то только по имени, и теперь, когда я знаю о возникшей проблеме, это долго не продлится. Еще несколько лет назад я не стал бы с тобой разводиться – мне было бы жаль нашего сына. Но сейчас, когда он погиб…
– Его убили, – сузив глаза, прошептала Ясмина. – Убили, как глупого щенка, а ты, отец, не сделал ничего, чтобы отомстить за смерть сына. Наоборот, ты тут же объявил наследником своего непутевого горняка-племянника.
– Тафа сам виноват. Он был нашим сыном, это верно. Однако так же верно, что он вел себя как злой и невежественный кабан.
– Твоя наследственность! В моей половине семейного генофонда таких черт не замечалось.
Хафиз отмахнулся рукой.
– Не важно. Твоей «половины семейного генофонда» больше не существует. Она отсохла после того, как многие годы назад ты перестала быть членом семьи Харакамянов. Мне не хотелось бы огорчать тебя, покойная мать моего погибшего сына, но я все равно лишил бы Тафу наследства. Несмотря на законное рождение во время нашего брака он превратился в настоящего выродка.
– У тебя нет чувства семьи! Я правильно сделала, что вернулась. Теперь у твоей младшей жены будет достойная кадина. Я лично возьмусь за ее воспитание.
Хафиз, казалось, был готов взорваться.
– Не говори о ней, – сказал он сиплым угрожающим голосом. – По сравнению с тобой она ангел! И ты не кадина! Ты больше не моя жена!
Он глубоко вдохнул и начал монотонно напевать древнее хаддитское заклятие, избавляющее мужчин от нежелательных супружеских связей:
– Я в разводе с тобой. Я в разводе с тобой. Я в разводе…
Прежде чем он успел закончить фразу в третий и в последний раз, Ясмина прервала его жалобным воплем.
– Ты считаешь, что можешь бросить меня с такой же легкостью, с какой наплевал на смерть сына и женился на другой женщине?
– Именно так, – ответил ей Хафиз.
– Тогда успокойся и перестань мне грубить, – сказала она с ядовито-сладкой усмешкой. – Как ты помнишь, я сама ушла от тебя. Сейчас я только проверяла твои чувства.
Она вытащила из-под полы накидки красивую шкатулку, украшенную драгоценными камнями.
– Признаюсь, я подозревала, что ты отреагируешь подобным образом. Потрясение от моего воскрешения оказало на тебя большое воздействие, а годы, которые мы провели порознь, возвели между нами непреодолимую стену. Я, конечно, знала, как ты отнесешься ко мне, но мои лучшие чувства одержали верх. Желая показать тебе мою искреннюю симпатию, я принесла этот свадебный подарок – предмет, который соответствует твоим запросам.
– Мне не нужны твои подарки. Хотя подожди… Похоже, это редкая табакерка с планеты Земля. Начало девятнадцатого века; инкрустация киноварью и жадеитом. Предмет от двора французского императора Наполеона Бонапарта. Я не ошибаюсь?
Ему не терпелось осмотреть табакерку, ощупать дюйм за дюймом делали и контуры резьбы, как он делал это с любым красивым и редким коллекционным предметом. Ах, если б он только видел презрительную усмешку, которая перекосила раздутый рот Ясмины.
– Ты прав, мой алчный муж. Сам император нюхал табак из этой шкатулки. Ты смотришь на редкостную вещь – на настоящее сокровище, имеющее для тебя особый смысл. Давай, открой ее!
Он протянул к ней руку, но тут же передумал.
– Сама открой. И покажи, что там. Ты вполне могла установить в замке пружину, смазанную ядом.
– Как ты несправедлив ко мне, любимый, – ответила она и удивилась, что ее хозяин, передавая ей шкатулку, предугадал реакцию Хафиза.
Она нажала на защелку, и крышка открылась.
– Видишь? Внутри ничего нет, кроме сверкающего порошка, похожего на размельченный лунный камень.
– Ясмина, я не занимаюсь контрабандой наркотиков, – раздраженно сказал Хафиз.
Он действительно не занимался торговлей наркотиков. Давно не занимался. Уже много лет. Во всяком случае, на регулярной основе. Это больше не приносило ему прибылей.
– Мой милый муж, это не наркотик, о котором ты подумал. Это особый порошок, который исцеляет раны, нейтрализует яды и действует как мощный афродизиак – причем, на мужчин и на женщин. Достаточно подсыпать несколько крупинок в питье или в пищу, и результат будет сказочным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});